Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы - Збигнев Бжезинский

Юго-Восточная Азия потенциально слишком богата, географически имеет слишком большую протяженность и просто слишком большая, чтобы ее легко мог подчинить даже мощный Китай, но она слишком слаба и политически слишком раздробленна, чтобы не стать для Китая по меньшей мере сферой уважения. Влияние Китая в регионе, которому способствует его финансовое и экономическое присутствие во всех странах этого района, обязательно будет расти по мере возрастания его мощи. Многое зависит от того, как Китай применит эту мощь, но не вполне очевидно, есть ли у Америки какой-либо интерес прямо выступать против нее или быть втянутой в такие вопросы, как разногласия по Южно-Китайскому морю. Китайцы располагают значительным историческим опытом умело управлять отношениями неравноправия (или зависимости), и, конечно, в собственных интересах Китая было бы проявлять сдержанность во избежание региональных страхов перед китайским империализмом. Этот страх мог бы породить региональную антикитайскую коалицию (и некоторые скрытые намеки на это уже присутствуют в нарождающемся индонезийско-австралийском военном сотрудничестве), которая потом, наиболее вероятно, добивалась бы поддержки со стороны Соединенных Штатов, Японии и Австралии.

Большой Китай, особенно после переваривания Гонконга, почти определенно будет более энергично стараться добиться воссоединения Тайваня с материком. Важно по достоинству оценить тот факт, что Китай никогда не соглашался на бессрочное отделение Тайваня. Поэтому в какой-то момент этот вопрос мог бы вызвать прямое столкновение американцев с китайцами. Последствия этого были бы для всех вовлеченных сторон самыми пагубными: экономические перспективы Китая были бы отодвинуты, связи Америки с Японией могли бы стать очень напряженными, а усилия американцев по созданию стабильного равновесия сил в Восточной Евразии могли бы быть сорваны.

Соответственно важно добиться и взаимно поддерживать наибольшую ясность в этом вопросе. Даже если в обозримом будущем Китай вряд ли будет испытывать недостаток в средствах эффективного принуждения Тайваня, Пекин должен понимать — и быть надежно убежден в этом, — что согласие Америки с попытками насильственной реинтеграции Тайваня, достигнутой с помощью военной мощи, было бы настолько разрушительно для позиции Америки на Дальнем Востоке, что она просто не могла бы позволить себе оставаться пассивной в военном плане, если Тайвань будет не в состоянии защитить себя.

Другими словами, Америке пришлось бы вмешаться не ради обособленного Тайваня, а ради американских геополитических интересов в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Это важная разница. У Соединенных Штатов нет, по сути, особого интереса к обособленному Тайваню. В действительности их официальной позицией была и должна оставаться мысль о том, что существует только один Китай. Но то, как Китай добивается воссоединения, может ущемить жизненно важные интересы Америки, и китайцы должны это ясно сознавать.

Вопрос о Тайване служит также Америке законной причиной для того, чтобы в своих отношениях с Китаем поднимать вопрос о правах человека, не оправдываясь в ответ на обвинения во вмешательстве во внутренние дела Китая.

Совершенно уместно вновь повторить Пекину, что воссоединение завершится только тогда, когда Китай станет более процветающим и более демократическим. Только такой Китай сможет привлечь Тайвань и ассимилировать его в Большом Китае, который тоже готов к тому, чтобы быть конфедерацией, основанной на принципе «одна страна, разные системы». В любом случае из-за Тайваня в собственных интересах Китая повысить уважение к правам человека, и потому Америке уместно поднять эту проблему.

В то же время Соединенным Штатам надлежит — выполняя обещание, данное Китаю, — воздерживаться от прямой или косвенной поддержки любого международного повышения статуса Тайваня. В 90-х годах некоторые американо-тайваньские контакты создавали впечатление, что Соединенные Штаты, не афишируя, начинают обращаться с Тайванем как с отдельной страной, и гнев китайцев по этому поводу можно было понять, как и их негодование по поводу интенсификации усилий официальных лиц получить международное признание статуса Тайваня как отдельного государства.

Соединенным Штатам поэтому следует ясно заявить, что на их отношении к Тайваню будут вредно сказываться усилия последнего изменить давно установившуюся и намеренную двусмысленность, управляющую отношениями между Китаем и Тайванем. Более того, если Китай действительно процветает и действительно становится демократическим и если поглощение им Гонконга не сопровождается регрессом в области прав человека, стимулирование американцами серьезного диалога через пролив о сроках окончательного воссоединения способствовало бы также оказанию давления на Китай с целью демократизации, одновременно развивая более широкое стратегическое взаимопонимание между Соединенными Штатами и Большим Китаем.

Корея, геополитически центральное государство в Северо-Восточной Азии, снова могла бы стать источником раздора между Америкой и Китаем, и ее будущее также напрямую скажется на связях между Америкой и Японией. Пока Корея остается разделенной и потенциально уязвимой для войны между нестабильным Севером и все богатеющим Югом, американским силам придется оставаться на полуострове. Любой уход американцев в одностороннем порядке не только, вероятно, ускорил бы новую войну, но и, по всей вероятности, сигнализировал бы об окончании американского военного присутствия в Японии. Трудно понять, почему японцы продолжают полагаться на длительное дислоцирование американских войск на японской земле вслед за их уходом из Южной Кореи. Наиболее вероятным результатом с широко дестабилизирующими последствиями в регионе в целом явилось бы быстрое перевооружение японцев.

Однако объединение Кореи, вероятно, поставило бы также серьезные дилеммы. Если бы американские войска должны были оставаться в объединенной Корее, они неизбежно расценивались бы китайцами как нацеленные на Китай. Действительно сомнительно, что китайцы согласились бы с объединением на таких условиях. Если бы объединение происходило поэтапно, с применением так называемой мягкой посадки, Китай выступил бы против нее политически и поддержал бы те элементы в Северной Корее, которые противились объединению. Если бы это объединение совершалось насильственным путем и Северная Корея «приземлилась бы с грохотом», нельзя было бы исключать даже военное вмешательство Китая. С точки зрения перспективы Китая объединенная Корея была бы приемлема только в том случае, если бы она не означала одновременного распространения американской власти (с Японией на заднем плане в качестве плацдарма).

Однако объединенная Корея без американских войск на ее земле, вполне вероятно, тяготела бы сначала к форме нейтралитета между Китаем и Японией, а затем постепенно — движимая частично остаточными, но все еще сильными антияпонскими настроениями — либо к китайской сфере политически более положительного влияния, либо к сфере более деликатного отношения. Тогда встал бы вопрос: захотела ли бы Япония все еще оставаться единственной азиатской опорой для американской силы? Самое меньшее, что вызывал бы этот вопрос, — это серьезные разногласия в рамках внутренней политики Японии. В результате любое сокращение военного радиуса действия американцев на Дальнем Востоке сделало бы, в свою очередь, более трудным поддержание в Евразии стабильного баланса сил. Эти соображения, таким образом, повышают американские и японские ставки в корейском статус-кво (хотя в каждом случае по несколько разным причинам), и если этот статус-кво должен измениться, то это должно происходить очень медленно, предпочтительно на фоне углубления американо-китайского регионального взаимопонимания.