Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I - Питер Акройд

Теперь, после восхождения на трон юного короля Эдуарда, некоторые наиболее ревностные и радикально настроенные верующие вышли из тени религиозной цензуры времен Генриха VIII. Томас Андерхилл, к примеру, провозгласил себя «истовым евангелистом» в приходе Стрэтфорд в лондонском районе Боу. Хью Латимер, самый влиятельный радикальный проповедник того времени, вышел на свободу в начале правления нового короля и поселился с архиепископом Кранмером в Ламбетском дворце. С кафедры он обрушивался с критикой на прелатов, отказавшихся проповедовать послереформенную веру, за то, что те «удобно устроились при дворах, заботясь о своей ренте, танцуя в своих владениях, обремененные посольскими полномочиями, набивают свои животы, аки монах, празднующий юбилей, лакомясь у своих кормушек и горбатясь в своих богатых поместьях и особняках». Он закончил проповедь двумя словами «ну-ну».

Недовольство старыми священниками время от времени выливалось в уличные протесты. Королевский совет повелел, что служилым людям и подмастерьям Лондона отныне запрещается прибегать к «столь возмутительному и гнусному обхождению со священниками, а именно оскорблять их, сбивать с ног, буйственно срывать с их головы биретты и капюшоны». Яркое описание подобных протестов дано в «Разоблачении протестантов», опубликованном несколькими годами позже. О лондонских подмастерьях там говорилось: «Они и пальцем не шевельнут, чтоб в церковь сходить в священный день, но толпятся кучками на задних рядах и улюлюкают над прохожими или сочиняют свои заветы, изощряясь в остроумии». Таковы неудовлетворенность и неприятие, с которыми порой сталкиваются эпохи перемен.

Более преданные или ревностно верующие католики переселились во Францию или Италию, забрав с собой опальные реликвии; в их числе были монахи, выдворенные из лондонского монастыря Чартерхаус. На одной деревянной гравюре, изображавшей исход верующих, значилась надпись: «Забирайте все свои побрякушки и отчаливайте прочь, паписты». Один священник бросился со шпиля церкви Святого Магнуса Мученика, на Лоуэр-Темз-стрит, в протекающую внизу реку.

Весной 1547 года, через три месяца после коронации, вышел ряд судебных приказов, направленный на всеобщее очищение церквей. Все настенные росписи, все иконы святых и апостолов подлежало убрать с глаз долой, «дабы вычеркнуть любое воспоминание о них». Четки использовать запрещалось. Суеверием объявлялись «зажжение свечей, целование, коленопреклонение, украшение святых образов»; паломничества к святыням более не дозволялись, а в наиболее радикальных приходах Лондона убрали или разбили все витражи. В других религиозных приходах царило не меньшее воодушевление. В Мач-Уэнлок, что в графстве Шропшир, кости местного святого выбросили в костер. В Норидже «разные викарии и другой досужий народ» ходили по церквям в поисках предметов идолопоклонства. В Дареме члены королевской комиссии прыгали по реликварию, который демонстрировался народу во время праздника Тела Христова. Приказы постановили, что затейливой многоголосной музыке более не место в церкви. Органы замолкли. По словам реформаторов, музыка старой церкви представляла собой не что иное, как «какофонию из рокотаний, подвываний и свистов, с ряженьем, фокусами и фиглярством; а игра на органе — лишь праздное тщеславие».

Приказами предписывалось использование английской литании и чтение наставлений на английском языке. Смотрителям церкви надлежало обзавестись копией «Изложения Нового Завета» Эразма Роттердамского, ключевого религиозного текста реформаторов. Они были обязаны держать в церкви издание «Книги проповедей» Томаса Кранмера, собрание двенадцати назиданий о фундаментальных доктринах английской церкви. Проповеди, которые следовало читать с кафедры каждое воскресенье, представляли собой в значительной мере самостоятельный труд Кранмера, в котором он изложил свое видение реформированной веры. Именно поэтому в книге нет упоминания о причастии и содержится лишь беглая отсылка к крещению. Важнейший источник духовной твердости и силы лежал в прилежном чтении Библии, ибо «в Священном Писании есть множество пологих равнин и утоптанных троп, по которым легко пройдет любой человек, но там есть и высокие холмы и горы, на которые взберутся лишь немногие». Эта благозвучность и изящные кадансы кранмеровского слога во многом способствовали укоренению новой веры среди народа.

В мае 1547 года объявили о начале новых церковных ревизий. Страну разделили на шесть округов, в каждом из которых члены королевской комиссии опрашивали приходское священство о соблюдении приказов. Используется ли надлежаще английская литания? Проповедует ли кто из священников о верховенстве папы римского? Остались ли какие-либо «запретные изображения… одежда, камни, обувь, подношения, лобзание икон, подсвечники, истуканы из воска и оным подобные?». Ревизоры приказали всем приходам упразднить свои традиционные празднества, или «церковные пивные гулянья», во время которых собирались пожертвования на поддержание внутреннего и внешнего устройства церкви; празднества в честь местных святых тоже запретили.

Один за другим канули в Лету великие празднества старой церкви. Процессии в день Тела Христова в ознаменование Святого причастия, майские игры Робин Гуда, пасхальные «связывания» в день Хоктайд, во время которых собравшиеся привязывали к себе участников противоположного пола и отпускали лишь за обещание поцелуя или небольшого выкупа, — все это было объявлено пережитками папизма. Упразднили и ритуалы с участием «маленьких епископов», где ряженые мальчишки пародировали священников. Церкви более не украшали цветами. Под запретом оказались и религиозные гильдии, а с ними исчезли и театрализованные представления предыдущих поколений. По словам одного из современников, страна, «некогда прославленная во всем христианском мире как веселая Англия, утратила радость и веселье и теперь должна зваться печальной и заунывной Англией».

Внутреннее пространство церквей выбелили известкой и мелом; распятие заменили королевским гербом, а на месте фресок на стенах появились заповеди. По словам одного ревностного проповедника, церкви «лишились столь нарядного благолепного убранства». Консервативные верующие утверждали, что храмы теперь больше похожи на сараи, нежели часовни, однако для приверженцев Реформации новые церкви стали подходящим местом для пения псалмов, чтения Библии и проповедей. Эти церкви, реформированные столь радикальным образом, теперь в корне отличались от существовавших ранее и стали провозвестниками совершенно иных форм богослужения. Зимой 1547 года в течение одной ночи из собора Святого Павла вынесли большое распятие вместе со всеми другими реликвиями. Впоследствии церковный склеп и часовню превратили в жилые дома и магазины. Набожность прихожан заметно пошла на убыль. Когда пятью годами ранее Джон Леланд путешествовал по юго-западным регионам Англии, собирая материал для своего «Путеводителя», он не обнаружил никаких новых церковных сооружений; все церкви, о которых он хвалебно отзывался, были построены предыдущими поколениями.

Два епископа публично высказались против изменений. Стивен Гардинер, исключенный из Королевского совета, критиковал непомерную жажду нововведений. «Если вы перекроете старую протоку, — сказал он, — вода может утечь дальше, чем вы предполагаете». Получив предупреждение о том, что своим противодействием совету он рискует поставить себя под удар, Гардинер ответил: «Я и так уже с самого рождения осужден на смерть». Гардинер написал письмо регенту, в котором увещевал его повременить с реформой, пока король не достиг совершеннолетия; он считал, что в противном случае это может привести к общественным волнениям. Епископ отправил послание Томасу Кранмеру, где оспаривал некоторые постулаты, утверждаемые в «Книге проповедей». Гардинера призвали в совет и заставили подчиниться новым приказам; когда же он попытался уйти от ответа, его сослали во Флитскую тюрьму вместе со своим поваром и двумя слугами.