Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I - Питер Акройд

Эдмунда Боннера, епископа Лондонского, заключили туда еще раньше. «Ах, епископ, — воскликнула сторонница реформы, герцогиня Суффолк, проходя под окном тюремной камеры Гардинера, — без волков овцам раздолье!» Однако епископы были не единственными протестующими. Французский посол докладывал о недовольных и горестных роптаниях «в северных регионах ввиду новшеств, навязываемых этими новыми правителями в ущерб веками утвержденной религии». Этот ропот становился все громче и громче, пока в конце концов не вылился в полномасштабное восстание в королевстве.

Регент Сомерсет был в первую очередь солдатом, а дело солдата — война. С самых первых дней регентства он занимался вопросами обороны государства на южном побережье и севере, где Шотландия все еще представляла серьезную угрозу. В этой стране герцог Сомерсет уже доказывал свое военное искусство, сначала успешно возглавив поход, а на следующий год — весьма эффективный набег на границы Шотландии, поэтому его взоры снова обратились на север. В 1534 году произошла помолвка принца Эдуарда с шотландской королевой Марией, которая, однако, так ничем и не закончилась. И хотя заключение брака между ними представлялось маловероятным, герцог Сомерсет публично выразил надежду на объединение двух стран и создание королевства Великая Британия, единого в новой англиканской вере.

Как многие успешные военачальники, регент Сомерсет отличался резкостью и склонностью отдавать приказы, не прислушиваясь к мнению других. Он нередко прибегал к использованию прокламаций, чтобы объявить свою волю народу, и менее чем за три года успел издать семьдесят семь таких документов, включая указы, запрещавшие копить зерно и устанавливающие цены на мясо. Эти прокламации могли издаваться без одобрения тайного совета и за редким исключением сопровождались угрозами сурового наказания. Возможно, герцог Сомерсет испытывал тревогу из-за природы своей власти, и поэтому ему требовалась грубая сила прокламаций. В чем бы ни заключалась истинная причина, он прославился надменностью и холодностью. Сообщалось, что он никогда не спрашивал мнения своих коллег по тайному совету и предпочитал править единолично, оберегая свое одинокое высокое положение. «C недавних пор, — писал ему один из старых придворных, — ваша светлость стали проявлять чрезвычайную раздражительность, когда кто-либо имеет неосторожность возразить на то, что вы изволили замыслить». Тем не менее герцог Сомерсет все же проявлял отеческую заботу о стране, когда интересы государства совпадали с его собственными.

Регент был человеком алчным во многих отношениях и завладел бесчисленным множеством церковных земель и прочего имущества. Однако церковная Реформация обошлась ему довольно дорого. Через три месяца после коронации Эдуарда герцог Сомерсет начал строить дворец между Стрэндом и Темзой, который вошел в историю под названием Сомерсет-Хаус. Чтобы освободить место под строительство, были снесены три епископских дворца и приходская церковь Сент-Мэри-ле-Стрэнд, а часовню при церкви Святого Иоанна Крестителя в Кларкенуэлле взорвали бочками с порохом, чтобы обеспечить будущий дворец камнем и другими строительными материалами. Помимо этого герцог Сомерсет разграбил собор Святого Павла. Как писал французский посол, «строительство герцогского дворца в Лондоне не прекращается ни по воскресным, ни по праздничным дням; и работали даже в прошлое Вознесение». Причем посол подчеркивал не скорость возведения здания, а скорее готовность регента пренебречь древними церковными праздниками. В то время говорили, что именно такое вопиющее присвоение церковного имущества ожесточило сердца людей против герцога. Позднее Джон Стоу писал в «Обзоре Лондона», что эти «в высшей степени богомерзкие деяния повлекли за собой не только открытую неприязнь людей, но и тайное божественное возмездие».

Впрочем, тогда казалось, что небеса благоволят регенту. В конце лета 1547 года после долгих безрезультатных переговоров с шотландцами герцог Сомерсет напал на северного соседа Англии. Такой шаг объяснялся отношениями не только с Шотландией, но и с Францией: ее новый король Генрих II намеревался вернуть Булонь, которая за год до этого перешла под власть Генриха VIII в соответствии с условиями Ардрского мира. Молодой король Франции, взошедший на престол весной в возрасте двадцати восьми лет, естественно, стремился к военной славе. Готовясь бороться с Англией в пределах собственного королевства, он упрочил связи с Шотландией, своим давним союзником. Сообщалось о нападениях флотилий обеих стран на английские корабли. Помимо этого герцог Сомерсет желал наказать шотландцев за формальный отказ от исполнения брачного договора, заключенного между юной королевой Марией и Эдуардом VI. Так что он тоже мечтал о славе.

К концу весны сухопутные и морские войска собрались на небольшом участке приграничной территории, на которую несколько раз нападали шотландцы. Кутберт Тунсталл, епископ Дарема, получил приказ вернуться в свою епархию для подготовки к войне. Перейдя границу 31 августа с «единственной целью защищать и блюсти честь обоих принцев и королевств», герцог Сомерсет одержал решительную победу над шотландскими войсками в местечке под Масселборо, известном как ущелье Пинки. Оборонявшиеся шотландцы также попали под огонь английских кораблей, расположившихся в прибрежной акватории.

Согласно оценкам, погибло около десяти тысяч шотландцев. Как отмечает один из современных летописцев, «тела убитых лежали таким плотным слоем, что напоминали пасущиеся стада». Одни выжившие бежали в Эдинбург, бросая оружие по дороге; другие пытались укрыться под ивами в близлежащих болотах и с головой погружались в воду, словно выдры, оставляя на поверхности только рот. Победоносный герцог незамедлительно возвратился в Англию, оставив в фактически разгромленной стране оккупационные войска. Было решено построить несколько крепостей с гарнизоном, достаточным для усмирения и подчинения местного населения. Так начался финансовый кризис, с дальнейшим развитием которого становилось все более очевидно, что расходы на оккупацию гораздо больше ее преимуществ. Шотландцы не собирались покоряться.

Столь поспешное возвращение герцога Сомерсета объяснялось страхом, что французы попытаются напасть на южное побережье; шотландская знать уже попросила Генриха II о помощи в борьбе с общим врагом. Возможно, регент опасался и козней своего младшего брата. Как вспоминал впоследствии юный король Эдуард, «в сентябре месяце 1547 года лорд-адмирал говорил мне, что мой дядя, находившийся на тот момент в Шотландии, не заключит мир, пока не будет перебито великое множество людей или пока он сам не погибнет, а также что он тратит много денег впустую». В этом Томас Сеймур оказался прав. Далее Эдуард писал: «После возвращения моего дяди он [Томас] сказал, что я слишком робок в делах и не стою за свои права. Я же возразил, что это не так».

Однако возвращение герцога Сомерсета послужило необходимой предпосылкой для первого в правление нового короля созыва парламента. Заседание состоялось 4 ноября и началось с мессы, на которой гимны «Слава в вышних Богу», «Символ веры» и «Агнец Божий» исполнялись на английском языке, что красноречиво свидетельствовало о направлении развития и будущем разрешении вопросов веры. Действительно, первым был принят закон о запрете поминовений — денежных пожертвований по завещанию на отправление заупокойной службы. Такие пожертвования были признаны ненужными предрассудками, связанными с потерявшей силу верой в чистилище; они лишь укрепляли людей в их невежестве, незнании «своего истинного и совершенного спасения через распятие Иисуса Христа».