Почему маму всё достало - Джилл Симс

Я проснулась в приподнятом настроении, вся в ожидании не по-детски взрослого дня, хотя пробуждение застало меня далеко не в инстаграмном виде, на что я так надеялась, – я ведь представляла, что после развода буду просыпаться как театральная дива, томно раскинувшись одна на гигантской кровати, на белейшем накрахмаленном постельном белье. В реальности, пока здесь еще нет детей, я просыпаюсь зажатая в уголок, в то время как Барри и Джаджи в сонном блаженстве оккупировали всю кровать, а часть Барри еще и выходит за пределы кровати, но Джаджи ему не хотел уступать ни пяди матраса, и поэтому вытягивался во всю свою короткую длину. К тому же Джаджи любит спать, положив морду на подушку, и храпит как дворник, поэтому если сложить все запахи, звуки, храпение и сопение, то все выглядит так, как будто Саймон и не уходил от меня. Только в спину меня никто не толкает с требованием отдать супружеский долг.

При встрече Джек и я исполнили Неуклюжий Ритуал Объятий и Поцелуев Ой Целуешь Обе Щеки (Зачем?? Зачем люди делают это?? Кому это надо, да и у кого это нормально получается?), после чего Джек предложил выпить по «Кровавой Мэри», честно говоря, это лучшее, что есть на этих бранчах. Ну и еще, конечно, бекон.

Джек прошелся по меню, лицо у него вытянулось.

– Что-то одно авокадо везде, – сказал он нейтрально.

– Мммм, – промычала я как можно нейтральнее.

– Так, а что ты думаешь брать?

– Ммм, думаю закажу яйца Бенедикт.

– Без авокадо?

– Без авокадо. Но ты не стесняйся, заказывай.

– Бог с тобой! Терпеть их не могу.

– Слава яйцам! Я тоже терпеть не могу авокадо. Оно же похоже на зеленые сопли. Во всем соцсети виноваты. И не только в популярности авокадо, но и бранчей тоже.

– Правда? – спросил Джэк, слегка озадаченно.

– Конечно! Разве до фейсбука и инстаграма кто-нибудь слышал про бранчи? Понятно, что «бранч» существовал где-то там, у преуспевающих американцев или каких-нибудь абсолютно поехавших на своем стиле хипстеров. А потом пришел фейсбук, а за ним подтянулся инстаграм – и понеслось: не успели мы опомниться, как сами стали тащиться от необычно приготовленных яиц, поданных на тосте из безопарного теста, изгаляться, как бы еще так оригинально эти жалкие яйца на хлебе подать, и вот оно, авокадо! Куда ни глянь, ВЕЗДЕ это пюре из авокадо! «Пюре». И почему они называют его «пюре»? Чтобы звучало круто или чтобы придать стиля этой зеленой размазне? И кому вообще надо пюре из авокадо? Это же просто авокадо!

– Да уж, вижу, авокадо ты очень не любишь.

– Не люблю! Вся эта суета вокруг бранчей и авокадо лишь потому, что можно сделать фоточки и запостить их в ленту, чтобы все знали, что ты ходишь на бранчи, а иначе какой в этих бранчах смысл?

– Я не знал. Извини, я бы не стал звать тебя на бранч, если бы знал, что у тебя к ним такое отвращение.

– Да нормально я отношусь к бранчам. В конце концов, это единственно социально приемлемый случай, когда можно пить водку до обеда, не так ли? Просто меня раздражают все эти бесконечные фотосессии бранчей, особенно когда я сидела дома с малышами и не могла никуда пойти, потому что надо было бы тащить с собой этих маленьких разбойников, а они бы разнесли к черту все эти распрекрасные залы для бранчей с пирамидами из тостов, сэндвичей и прочих брускетт, украшенных пучками зелени и давленого авокадо. Поэтому я проводила субботы и воскресенья, яростно скроля все эти посты, проклиная всех этих БРАНЧУЮЩИХ СВОЛОЧЕЙ, которые сперва наслаждались блюдом из яиц по баснословной цене, а потом спешили на какое-то культурное мероприятие, смотрели французский высокоинтеллектуальный фильм или торопились попасть на концептуальный перформанс, а затем их ненароком заносило в какой-нибудь авангардный шоу-рум, где они невзначай и приобретали что-нибудь миленькое, оригинальное и такое уникальное, что придаст интерьеру их дома ДОХРЕНА ИНСТАГРАМНОСТИ. А моя культурная программа в то же время включала бесконечные пересмотры детского сериала «Лентяево» и усталые фантазии о том, на какие кульбиты способен супергерой Спортакус в постели, и размышления, оставит ли главный герой усы или сбреет их к следующей серии, а весь мой шопинг был исключительно в онлайне, потому что мы же помним о маленьких разбойниках и их разрушительной силе, сметающей все на своем пути, так что ярость при виде бранчующих сидит во мне очень глубоко. Но сейчас я примкнула к их рядам и все изменилось! Подожди-ка, дай я сделаю фото моей «Кровавой Мэри» для инсты.

– Так ты, значит, о Спортакусе мечтала? – небрежно спросил Джек.

Тут до меня дошло, что в порыве эмоций я сболтнула лишнего и, вероятно, даже слишком.

– Было дело, – призналась я. – Нравился он мне раньше. В свою защиту скажу, что мне тогда мало удавалось поспать, а если долго не спишь, то и не такое случается. Я тебе больше скажу, на мистера Тамбла западало немало мамочек, что жутко, конечно.

– Который играл страшного клоуна? Ничего себе! Он мне нравился в другой передаче, где с ним вела блондинка с невероятно стоячими сиськами.

– Как можно пялиться на сиськи ведущих, когда смотришь детские передачи со своими детьми? – укорила я его.

– Как можно фантазировать, что Спортакус кувыркается у тебя в постели? – подколол меня Джэк.

Так, несмотря на мои опасения, что нам не о чем будет говорить, рты у нас не закрывались и мы говорили обо всем – о детях, конечно же, в первую очередь; он очень гордился своей дочерью, она училась на втором курсе в университете и говорила, что проводит все свои пятницы и субботы в библиотеке, он ей верил, пока не узнал, что «Библиотека» – это дешевый бар, в котором студенты буянили каждые выходные. Я упомянула некоторые выходки Джейн, а также то, как быстро ее швыряет от ненависти к любви и обратно, а он заверял меня, что у его дочери было то же самое, но потом это прошло, а я ему рассказала, как Питер хотел, чтобы я занялась волейболом, и что я чуть не выколола своим соском глаз одному прекрасному немцу по имени Карл, тут он поперхнулся своей яичницей, но я призналась, что не такие уж у меня стоячие соски, как у героини Сары-Джейн из другой детской передачи «Хиглди Хауз», на что он отметил, что вряд ли у кого-либо может быть такая неестественно торчащая грудь, и было бы смешно посмотреть, как она все-таки выколет Джастину глаз своим соском, а потом мы пошли прогуляться по каким-то миленьким антикварным лавочкам, но я ничего там не покупала, потому что все стоило нереально дорого, и если захотеть, то можно отрыть замечательные вещицы в комиссионном магазине раз в десять дешевле, а потом мне надо было идти домой и выгуливать собак.

Когда мы шли обратно по парку, он признался:

– Я очень хорошо провел сегодня время.

– Я тоже, – ответила я. – Было весело.

Весело? Блин, звучит так, как будто мы ходили в развлекательный центр. Зачем я сказала «весело»? Может, Джейн и права. Зачем я вообще открываю рот? Может, лучше хранить таинственное молчание?