Диана. Одинокая принцесса - Дмитрий Медведев

С не меньшим интересом принцесса просматривала колонки новостей, в которых упоминалось ее имя. И если на фотографии Диане было чертовски приятно смотреть (женщины любят, когда их красота выгодно подчеркивается), то чтение газет вызывало у нее совершенно другие, не менее радужные эмоции. Восторженные репортажи о поездках Дианы по стране, о ее появлениях на различных мероприятиях служили для принцессы своего рода отдушиной. Не слыша одобрительных слов со стороны королевской семьи, она с упоением отыскивала их на страницах таблоидов.

«Поведение принцессы в отношении СМИ напоминало зависимость наркомана, – делится своими впечатлениями один из журналистов „Daily Express“ Эшли Уолтон. – Буквально с самого начала Диана читала все, что мы публиковали о ней. Она с поразительной точностью знала, какой журналист что о ней написал. Это было видно из того, что она всегда делала очень точные замечания по нашим репортажам»[42].

Сами того не зная, в течение первых пяти месяцев после свадьбы журналисты превратились для молодой принцессы в своего рода «пятую колонну». Отчеты с Флит-стрит позволяли ей оставаться на плаву, гордо держать спину и хотя бы на мгновение почувствовать уверенность в собственных силах.

Однако эта идиллия продлилась недолго. Ни для кого не секрет, что в погоне за сенсационным снимком особо рьяные репортеры нередко переступают черту дозволенного. Именно это и произошло в декабре 1981 года, когда принцесса в очередной раз отправилась из Хайгроува в Тетбери для покупки леденцов. Журналисты повели себя слишком навязчиво, вынудив Диану покинуть магазинчик в расстроенных чувствах.

Возможно, на это никто не обратил бы внимания – супруга Чарльза была не первой и далеко не последней женщиной Туманного Альбиона, кто испытал на себе назойливое внимание прессы, – если бы не одно «но». В инцидент решила вмешаться сама королева. Она попросила своего пресс-секретаря Мартина Ши собрать в зале 1844{62} Букингемского дворца главных редакторов всех общенациональных изданий, а также руководителей Би-би-си и Ай-ти-эн.

Забыв про свое вольнодумие, акулы пера сочли за честь присутствовать на королевском брифинге. Единственным редактором, кто не смог приехать на столь ответственное мероприятие, стал Келвин Макензи из «The Sun». В своем объяснительном письме он просил извинить его: как раз в тот момент, когда его ждали в Букингемском дворце, у него была запланирована встреча с владельцем газеты. Для любого человека, хоть чуть-чуть разбирающегося в расстановке сил на Флит-стрит, не составило труда определить, что за этим стоял не кто иной, как владелец «The Sun» Руперт Мёрдок, хорошо известный своим нонконформизмом и любовью плыть против течения.

Во время брифинга Мартин Ши сообщил, что королева весьма обеспокоена поведением репортеров в отношении принцессы Уэльской и просит их впредь держать себя в рамках приличия.

Зачитав послание Елизаветы, пресс-секретарь пригласил журналистов пройти в соседний Карнарвонский зал, знаменитый художественными полотнами с изображением сцен сопротивления испанских повстанцев армии Наполеона Бонапарта. Здесь представителям СМИ были поданы легкие закуски и напитки.

Когда все уже были готовы приступить к трапезе, в Карнарвонский зал вместе с принцем Эндрю вошла королева. Это было не просто общение суверена со своими подданными: Елизавета решила принять личное участие в разрешении вопроса с Дианой, фактически снизойдя до обычных объяснений. Никогда прежде, за все двадцать пять лет своего пребывания у власти, она не делала ничего подобного.

Королева обходила журналистов одного за другим и для каждого находила нужную фразу или вежливый оборот. И так потрясенные оказанным приемом, акулы пера были окончательно придавлены ее появлением. Все они, словно по мановению волшебной руки, тут же забыли о Диане и ее личной жизни.

Во всем этом раболепии (восхищенные улыбки, невнятное бормотание в ответ на обращенные к ним слова) нашелся лишь один человек, которому хватило то ли смелости, то ли наглости, чтобы, глядя прямо в глаза королеве, спросить ее о принцессе Уэльской. Это был журналист из другого подотчетного вездесущему Руперту Мёрдоку издания «News of the World» Барри Аскью.

– Ваше Величество, – сказал он, – позвольте вас все же спросить: почему принцесса Уэльская, которая хочет избежать внимания прессы, отправилась лично покупать конфеты? Не логичнее ли было послать в магазин кого-нибудь из обслуживающего персонала?

Елизавета многозначительно улыбнулась и с чувством собственного достоинства произнесла:

– Вы исключительно высокомерный человек[43]. – И как ни в чем не бывало продолжила дальше свой обход.

В тот день королева была на высоте. Но смогла ли она достучаться до сердец приглашенных журналистов? Это уже другой вопрос, и ответ на него – скорее всего нет, не смогла. По крайней мере, именно такой вывод напрашивается, когда оцениваешь то, что случилось дальше.

В феврале 1982 года супруги Уэльские отправились отдыхать на Багамские острова. Без преувеличения можно сказать, что эти дни, проведенные в уединенном поместье Уиндермир лорда и леди Брэберн, стали одними из самых счастливых за пятнадцать лет знаменитого брака. Не зря даже сам принц Уэльский назвал пребывание на Багамских островах «вторым медовым месяцем».

Впервые за полгода совместной жизни Чарльз и Диана смогли почувствовать себя супругами. Эти дни были слишком светлыми, чтобы походить на правду. «Неужели бывает настолько абсолютное счастье?» – спрашивала себя принцесса. И всё говорило о том, что да, бывает.

На самом деле насколько бы ни была громадна бочка меда, и в ней нашлась ложка дегтя. В тот багамский уикэнд роль нарушителей спокойствия исполнила неразлучная парочка: Джеймс Уитакер и Кен Леннокс. Еще до восхода солнца они спрятались в укромном местечке, как раз напротив лежаков, где молодожены обычно принимали солнечные ванны. В двадцать минут двенадцатого, когда солнце находилось в зените, Кен взял ничего не подозревающую принцессу «на мушку».

Как и на реке Ди, снова началась охота. И вновь Диане выпала роль жертвы, а Ленноксу с его гигантским телевиком, напоминающим гаубицу, – матерого затравщика. Несколько щелчков затвора, и с семейной идиллии супругов Уэльских была сорвана завеса приватности. На следующий день на первой полосе «Daily Star» миллионы людей увидели Диану в розовом бикини на пятом месяце беременности.

Это было уже слишком. «Крысиная стая» не просто оскорбила юную принцессу, она нанесла удар по самой королеве, которая совсем недавно просила журналистов быть более тактичными!

Елизавета отреагировала незамедлительно – в официальном заявлении говорилось о «проявлении бестактности», «нарушении общепринятых в Британии стандартов для прессы» и «беспрецедентном вторжении в частную жизнь»[44]. Эти обвинения были и так серьезны, а из уст (или из-под пера) главы государства они звучали совсем уж громоподобно, заглушая даже характерное, немного «с трещинкой» звучание Биг-Бена.