Религия древних кельтов - Джон Арнотт Маккалох

Изображения богов в Галлии можно классифицировать по их символам – молоток и чашу (символ множества) носит бог с молотом; колесо бога Солнца, рога изобилия и крученое металлическое ожерелье носит Цернунн. Другие символы встречаются на статуях, алтарях, памятниках и монетах. Это – свастика и трезубец, возможно, символы Солнца; одиночные или концентрические круги, иногда с лучами; крест и любопытная S-образная фигура. Трезубец и круги иногда изображаются на монетах. Возможно, поэтому они были татуировочными знаками символического характера. Круг и крест часто бывают выгравированы на бронзовых изображениях Диспатера. Множество предположений возникло по поводу S-образной фигуры, которая встречается на монетах, в то время как девять образцов этого символа свисают с кольца, которое носит бог с колесом; наиболее вероятно, что это молния. Но недостает каких-либо старых текстовых интерпретаций этих различных символов, все их объяснения, должно быть, остаются гипотетическими. Некоторые из этих символов не чисто кельтские, они встречаются во всем мире.

Здесь можно упомянуть о кельтском культе оружия. Как было замечено, молот – это символ единого Бога, и вполне вероятно, что культ молота предшествовал культу бога, которому молот стал придаваться в качестве символа. Езус изображается также с топором. Надписи на могилах в Галлии вместе с изображением топора, выгравированного на камне, указывают на культ топора или бога, чьим символом был топор. В ирландских текстах оружию приписывалась способность говорить, но, согласно христианскому книжнику, это говорили бесы, так как народ в те дни поклонялся оружию. Таким образом, возможно, считалось, что духи владели оружием или что у оружия была душа. Свидетельства самого культа обнаруживаются также в том факте, что на галльских монетах изображались меч, воткнутый в землю, или едущая колесница с воином, или меч в руке танцующего воина. Последнее – ритуальное действие, и похоже, что Спенсер считал ритуальными действия ирландских воинов, произносивших молитвы или заклинания перед мечом, воткнутым в землю. К мечам также обращались в песнях, сочиненных ирландскими бардами, и традиционные остатки таких песен встречаются в Бретани. Они представляют собой песнопения древнего культа. При помощи оружия давали клятвы, и считалось, что оружие обратится против того, кто при этом лгал. Магическая сила оружия, особенно того, над которым произносились заклинания, часто упоминается в традиционных историях и ирландских текстах. Реминисценцией культа оружия являются удивительные «мечи из света» в кельтских народных сказках и подобное мистическое оружие в романах артуровского цикла.

Плиний считал, что название «друид» было греческим термином. Однако это слово является чисто кельтским, и его значение, вероятно, подразумевает, что, подобно всем волшебникам и знахарям, друид считался «знающим». Оно состоит из двух частей – «дру-», которая рассматривалась М. Д'Арбуа как усилительная, и «видс», от «вид», то есть «знать», или «видеть». Поэтому слово «друид» означало «весьма знающий» или «мудрый». Возможно, однако, что «дру-» связано с корнем, который в кельтском языке дает слово «дуб», – галльское «деруо», ирландское «дайр», уэльское «дерв», – и что дуб, занимавший важное место в культе, был, таким образом, соотнесен с названием священника. Галльская форма слова была, вероятно, «друйс», древнеирландская «драй». Современные формы в ирландском и галльском языке шотландцев – «друй» и «драой» – означают «волшебник».

M. Д'Арбуа и другие ислледователи, принимая изречение Цезаря о том, что «система [друидизма] считается изобретенной в Британии и оттуда была перенесена в Галлию», утверждают, что друиды были священниками гойделов в Британии, которые навязали себя галльским завоевателям гойделов, и затем друидизм попал в Галлию примерно в 200 году до н. э. Но это – едва ли возможно. Даже если друиды были приняты как священники галлами-завоевателями в Британии, они должны были повлиять на галлов, живущих в Галлии. Гойделы и галлы были родственными народами по языку и религии, и было бы странно, если бы они не обладали похожим институтом священства. Кроме того, гойделы были континентальным народом, и друидизм, возможно, тогда процветал среди них. Почему это не повлияло в то время на родственные им кельтские племена, жившие без друидов? Далее, если мы принимаем теорию профессора Мейера о том, что ни один гойдел не ступал на землю Британии до II века, галлы не могли заимствовать друидское священство от гойделов.

Цезарь просто говорит: «Считается, что друидизм прибыл в Галлию из Британии». Это, возможно, его собственное мнение, основанное на том, что тот, кто хотел совершенствоваться в друидском искусстве, ехал в Британию. Это было возможно потому, что Британия была менее открытой для иностранных влияний, чем Галлия, и ее друиды, не тронутые влиянием других, считались более могущественными, чем друиды Галлии. С другой стороны, Плиний, по-видимому, думал, что друидизм пришел в Британию из Галлии.

Другие авторы – сэр Джон Рис, сэр Г.Л. Гомм и С. Рейнак – на различных основаниях поддерживают ту теорию, что друиды были докельтским священством, принятым кельтскими завоевателями. Сэр Джон Рис считает, что друиды аборигенов Галлии и Британии заключили с кельтскими завоевателями соглашение. Друидизм был принят гойделами, но не бриттами. Поэтому в Британии жили бритты без друидов, аборигены, испытавшие влияние друидизма, и гойделы, которые объединили арийское многобожие с друидизмом. Друидизм был также религией народов от Балтики до Гибралтара и был принят галлами. Но если это так, то трудно понять, почему родственные им бритты не приняли друидизм, а наши знания о религии бриттов слишком скудны, чтобы мы могли доказать, влияли на них друиды или нет, хотя есть предположение, что влияли. Также нет никаких исторических свидетельств, чтобы показать, что изначально друиды не были кельтскими священниками. Всюду они появляются как высшее и доминирующее священство кельтов, священники побежденного народа едва ли могли получить такую власть над завоевателями. Отношение кельтов к друидам совершенно отличается от отношения завоевателей, которые иногда обращались за помощью к знахарям побежденного народа, потому что они обладали более сильным магическим влиянием посредством автохтонных богов. Кельты не прибегали к друидам от случая к случаю; есть основание думать, что они принимали их полностью, были в их власти во всех жизненных сферах, в то время как их собственные священники, если таковые были, безропотно принимали этот порядок вещей. Все это невероятно. Данное Цезарем, Страбоном и другими описание положения друидов среди кельтов как судей, избиравших вождей племени, правителей, учителей, а также служителей религии, скорее предполагает, что они были аборигенными кельтскими священниками, издавна принятыми у этого народа.

Сэр Г.Л. Гомм поддерживает теорию, согласно которой друиды были докельтским священством, потому что, по его мнению, их магические верования, их практика человеческих жертвоприношений и искупления одной жизни другой противоположны «арийскому духу», так же как чужеродны этому их функции улаживания противоречий, вопросов оценки и наследования собственности установления границ. Эти взгляды автор подтверждает сравнением положения друидов с положением неарийского населения в Индии, которое иногда передает священнические функции индийским деревенским общинам. Однако можно усомниться в том, что это сравнение случайной индийской традиции с кельтской практикой двухтысячелетней давности является правильным. Как уже было отмечено, друиды не предоставляли кельтам никаких священнических функций, и именно это затрудняет доверие к этой теории. Кельтский отец семейства был священником и судьей в своем собственном клане, отдаст ли он легко свои права чузеземному и побежденному священству? С другой стороны, предводители кельтов, вероятно, сохранили некоторые священнические функции, полученные с того времени, когда функции вождя и священника еще не различались. Несомненно, свидетельство Цезаря не подтверждает ту идею, что «только среди самых грубых так называемых кельтских племен мы обнаруживаем это внешнее наложение официального священства». Согласно Цезарю, власть друидов в Галлии была всеобщей, и если их положение действительно соответствовало положению священников-париев, то явная враждебность римской власти к ним, поскольку они обладали таким огромным влиянием на кельтскую мысль и жизнь, была необъяснима. Кроме того, если «арийский дух» был так противоположен друидским нравам, то почему арийские кельты с такой готовностью приняли друидов? В этом случае укрыватель краденого столь же плох, как и похититель. Сэр Г.Л. Гомм придерживается того убеждения, что арийцы были народом сравнительно высокой цивилизации, который отверг, даже если они когда-либо сами им обладали, дикарское «прошлое». Но старые верования и нравы обычно еще долго сохраняются в растущей цивилизации, и, если взгляды профессора Серджи и других верны, арийцы были даже менее цивилизованны, чем народы, которых они завоевали. Магические ритуалы, человеческие жертвоприношения, доминирование священства были настолько же арийскими, как и неарийскими, и если кельты имели сравнительно чистую религию, то почему они так скоро позволили ей оскверниться незрелым суеверием друидов?