Россия во тьме - Александр Афанасьев

* * *

– Я думала, ты меня на свидание позвал…

Алена села в машину – Воробьев ждал ее у высотки Генпрокуратуры. От нее пахло духами… тягучий такой, осенний аромат.

– Ален…

– Да ладно, пошутила. Что у тебя?

Он выложил заявление Оконникова и диктофон. Пока Алена разбиралась со всем с этим, Вор мрачно подумал, что всё у него в жизни – кверх тормашками. И виноват в этом – исключительно он сам.

Просто как то не умел он жить по-другому…

Алена – прочитала заявление. Прослушала пленку.

– Как ты получил эту пленку?

– Добровольное раскаяние.

– Он, по крайней мере, жив?

– Ты меня за кого принимаешь?

Алена закрыла папку.

– Ты понимаешь, что завтра – Синицын откажется от своих слов. И его поддержат в это все, в том числе и мое начальство – потому что лишняя головная боль не нужна никому.

– Ален, а как же…

– … справедливость? – подхватила она – не смеши, а? Я думала, ты повзрослел.

Они долго молчали.

– Ладно… – подвел итог он.

– Не ладно. Что ты предлагаешь?

– Возбуди дело против Синицына.

– Шеф такое никогда не подпишет. У нас пока с вами – тишь да гладь.

Вор понял, что она права.

– Тогда не закрывай дело Кацмана.

– Шеф дал команду представить ему обвинительное завтра.

– Ты процессуально независимое лицо.

– Шутишь что ли?

Вор ничего не ответил.

– Я семь лет работала как проклятая для того, чтобы добиться того, чего добилась – сказала Брагар – ради чего я должна теперь поставить все это на кон?

Вор снова не ответил. Они просто сидели в машине.

– Ты…

– Ален, знаешь… – сказал Вор – я иногда думал, почему все так мерзко. Мерзко…

…

– Там, в Ростове. В Краснодаре… в Гудермесе – везде. Я иногда думал, что с нами со всеми не так? Мы как будто… живем в чужой стране. Прожить бы сегодня… день… потом ещё день. Наша задача – прожить день. Проснуться – а потом лечь спать. Вот и все. Мы живем одним днем. Почему…

– Черт бы тебя побрал – сказала Брагар.

Вместо ответа – Вор включил двигатель.

– Ты чего?

– Помнишь, ту забегаловку на рынке? Она ещё работает…

Алена засмеялась.

– И там всё ещё подают настоящие хинкали?

– Да. Там всё ещё подают настоящие хинкали.

* * *

Утром – Алена позвонила, как они договаривались – отзвонила пять раз и отбила. Он не отвечал – это был код, о котором они договорились ночью. Теперь – у него была официальная возможность работать.

В Бутырку – Вор прилетел с самого утра. Но было уже поздно – два шныря из хозчасти – грузили носилки в труповозку в предбаннике. Вор сразу понял, подлетел, откинул клеенку – так и есть…

* * *

Кум, подполковник внутренней службы со смешной фамилией Беленький – был настроен благодушно, проблемы в произошедшем не видел.

– Не колотись, майор… – сказал он, поливая цветы из поливалки, сделанной из полторашки – здесь все тип-топ. Повели в баню… он где-то осколок стекла раздобыл и вскрылся.

– И никто не видел?

– Ну, а если и видел то что? Это дело каждого – жить или умирать. Сам приговорил, сам привел в исполнение…

– Подполковник…

Что-то в тоне вора – заставило начальника оперчасти повернуться.

– Этот задержанный числился за Генеральной прокуратурой.

– Ну так и чего? Особо важный – так везли бы в Лефортово. Ты мне не кипеши, майор. Хочешь, чтобы я рапорт написал, что он после свиданки с тобой вскрылся?

Вор скрипнул зубами.

– Смотрящий тут кто?

– Тебе какая разница?

– Есть… есть разница.

* * *

Смотрящим был Комок… не вор, всего лишь стремящийся. Но уже в авторитете. Старые воры практическим вымерли, им на смену шла новая формация – молодые, наглые, не видящие берегов. По старым меркам – беспредельщики.

Чтобы поговорить – вора вывели в шлюз, это такое громадное, отделанное плиткой помещение, где запросто помещается несколько автозаков. Здесь проводится приемка и отправка этапов… но сейчас никого не было, шаги гулко отдавались в пустоте.

Вор зло посмотрел на сопровождающих.

– Свободны.

Те приценились… как не крути, за зэка отвечали они, а теперь между ним и свободой только внешние ворота. Но что-то заставило их кивнуть и отойти… Вор умел внушить уважение. С биографией на лице – так иногда говорили.

Комок присел у кафельной стены. Вор – присел на корточки, копируя его, не торопясь достал пачку, посмотрел на нее, потом протянул визави – целиком. Тот – презрительно посмотрел на Мальборо.

– Думаешь, правильного человека за пачку сигарет ссучить?

Взгляд Вора – был не менее выразительным.

– Не хочешь – не бери. Не хочешь говорить – не говори.

Комок подумал – и пачку взял. Сунул в губы сигарету, Вор поднес огоньку.

– Кайф… – проговорил Комок – ещё бы бабу, а, начальничек. Устроишь?

– Без баб тебе ещё лет десять куковать, Комок…

– Не пугай, начальник.

– Я и не пугаю. Я спросить хочу.

…

– Ты закон знаешь?

– Какой закон? – опешил Комок.

– Ваш. Воровской. Как там – арестантский уклад един?

– Ты о чем, начальник, что-то не разберу.

– О том, как первоходов встречать. Первохода надо встретить, место дать, предупредить, чего нельзя делать. А вы его – стеклом по венам. Нехорошо…

– Предъявляешь? А кто ты такой, чтобы предъявлять?

Вор покачал головой.

– Не мельтеши, Комок. Вы и мы – две стороны одной медали, и ты это знаешь. Ты этого пацана замочил – по беспределу. А это дело – с шпионажем связано. И если у общины проблемы из-за этого будут, как думаешь, спросят с тебя?

…

– Спросят. А что ты им ответишь?

Комок вскочил.

– Да какой шпионаж, он сам на себя руки наложил!

– Сядь!

Комок помялся – но сел обратно на корточки.

– Про – сам на себя руки наложил – это ты куму рассказывай, мне не надо. Мне надо знать, кто его заказал. И всё. Подумай, хорошо, прежде чем ответить, Комок – жизнь, она не только на воле разная. Она и на зоне отличается…