Black & Red - Татьяна Степанова

Катя вспотевшей ладонью нажала на ручку двери под номером 46. Толкнула дверь и увидела ЕГО.

Гай сидел вполоборота. Полковник Гущин был за столом. Он, видимо, только что произнес какую-то фразу и теперь ждал ответа.

– Моя жена действительно ЭТО СДЕЛАЛА? – спросил Гай.

– Она задержана с поличным и обвиняется в убийстве и покушении…

– Она ЭТО СДЕЛАЛА? – повторил Гай.

И улыбнулся. Катя увидела его улыбку – удивленную, почти счастливую, радостную. Потом он начал смеяться – сначала тихо, затем все громче, громче, словно услышал что-то донельзя веселое.

Дверь заскрипела, Гущин, несколько ошарашенный реакцией свидетеля, подошел, распахнул, увидел Катю.

– Екатерина, ты ко мне?

Гай тоже увидел ее. Поднялся, все еще всхлипывая от смеха. Черный кожаный колет, широкие плечи, узкие бедра, серые глаза и эта легкая небритость…

Он улыбался, ноздри его трепетали, словно он чуял что-то чертовски приятное, новое, манящее. А потом его улыбка сломалась, превратившись в гримасу.

– Извините, Федор Матвеевич, я позже, – быстро сказала Катя и захлопнула дверь.

Резкий звук вернул ее к реальности. ЛЕС, ТРОПА, ОН – этот…

Что Деметриос о нем говорил? Какая у него паранойя?

– Видели его? – шепнул старший лейтенант Должиков. Оказывается, он все еще был здесь, рядом. – Там, когда мы с ним в ГАИ встретились, ну насчет проверки мотоцикла… Они в РУВД округа сидят – гаишники. Здание в конце двора, а во дворе, ну как у нас обычно – гараж и вольеры для служебных собак. Мы с ним шли через двор. И я… в общем, я заметил что-то не то… Вы, Екатерина Сергеевна, не говорите никому, не хочу опять дураком прослыть… Только НЕ ТО ТАМ ЧТО-ТО БЫЛО. Я это сразу почувствовал. Обычно чешешь мимо вольеров – собаки лают, из себя выходят. А тут затихли все. Мы идем, а они все у сетки – клыки оскалены, шерсть дыбом и молчат, не рычат, только смотрят остекленело… как будто мертвые они, как будто чучела набитые.

С допроса, а он продолжался долго, Гай сразу отправился к… Нет, все же какое-то время он сидел за рулем возвращенного ему джипа неподвижно, словно собираясь с мыслями, потом включил зажигание. Через двадцать минут он был уже у ворот той самой школы-гимназии.

Оксана Жуковская приехала туда за дочкой, которая после обычных уроков занималась еще и музыкой. Гай не стал подходить к ним, просто молча следил, как Оксана вывела девочку, как поймала частника.

После скандала в резиденции, после «неночевки» Владимира Жуковского дома, после визита в офис Деметриоса и разгоревшейся там перепалки Оксана жила словно в прострации и одновременно словно в горячке. Себя она очень жалела, свою погубленную, как ей казалось, молодость, свое беспросветное, как ей мнилось, «завтра». Семейная жизнь представлялась ей полным крахом, а муж… С некоторых пор, когда он находился в квартире, ей хотелось закрыться в спальне на сто замков, но в двери, увы, не было ни одного.

О крахе семейной жизни Гая она и не подозревала. Они вообще не встречались с того памятного дня. Правда, времени с тех пор прошло совсем немного.

И вот после допроса в милиции, продолжавшегося очень-очень долго, Гай приехал к ней. Он проследовал за Оксаной до самого дома, наблюдал, как она высаживала дочку, как забрала портфель, как набирала код в подъезде. Он дал ей еще четверть часа разобраться с домашними делами, а потом позвонил с мобильного. Тон Оксаны, когда она узнала, кто звонит, сказал ему многое, если не все.

– А я у твоего дома. Здравствуй.

– А я… я сейчас не могу, мы недавно приехали из школы, не сейчас… потом, позже… я не… Ну хорошо, я быстро… только переоденусь…

Сидя за рулем джипа, он заметил, что она вышла из подъезда с опаской, робко, но двор окинула взглядом с таким нетерпением, с такой надеждой: где же? Ну, где же?

Он вышел из машины, но подходить не стал, ждал, когда она подойдет сама. Это было что-то вроде дрессировки. В прошлый раз он показывал ей себя, а теперь… ну, теперь настал ее черед.

Оксана не узнавала сама себя: после звонка она металась по квартире как угорелая, красилась, кричала дочери: пообедаешь и садись за уроки! Кричала матери (теще Жуковского): мама, покорми ее, мне некогда, мне срочно надо уехать…

– А где же шляпка? Красная шляпка? – спросил Гай таким добрым, таким дурацким, таким товарищеским, таким сказочно-волчьим тоном, что она сразу же улыбнулась ему в ответ. Достала из сумки смятую красную шапочку и…

В салоне джипа он набросился на нее, как голодный зверь. Впился в губы, рванул кофточку на груди, задыхаясь от страсти, неся полную околесицу, жаркую, как лава, где «люблю», «не могу жить без тебя» чередовались с матом, с похабщиной, с полным бредом – лирическим в своем непотребстве.

Она только взвизгивала тихо, совсем по-собачьи, умоляюще: «Не здесь, только не здесь, Гай, я прошу… увези меня…»

Он не стал опускаться до банальной гостиницы и к себе – в пустую квартиру, хозяйка которой гостила в камере Матросской Тишины, – тоже не повез.

Он привез ее в Битцевский парк. Нет, конечно же, в лес. Съехал с аллеи, загнал джип в чащу у дохлой речушки, где когда-то в прошлом нашли самую первую жертву так называемого битцевского маньяка.

Был прозрачный сентябрьский вечер. Нити паутины сияли на солнце, дрожали, и желтизна была еще в новинку сочной зеленой листве. И здесь, в лесу, ему было уже не до смеха, как там, в кабинете розыска. Тут он мог сделать с ней что угодно, ПРИЧИНИТЬ ТОТ САМЫЙ ВРЕД, которого так страшился и о котором рассказывал психотерапевту. Он мог сделать все – и никто бы не догадался, никто бы не заподозрил. И концов бы даже не нашли много лет, как тогда, когда все искали тщетно, тупо искали битцевского маньяка.

Но ради любви он не мог причинить ей вреда.

Ради любви…

А может, все дело было в смешной красной шляпке из магазина «Zara»?..

Слухи распространяются с чудовищной силой, как вирус. Но на этот раз это был не слух, а точная информация. Игорь Деметриос узнал ее по телефону от следователя прокуратуры, который всего три дня назад беседовал с ним об ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ЭТОГО ЗАПУТАННОГО ДЕЛА. Но тогда ТЕ обстоятельства еще не были ЭТИМИ обстоятельствами, и та беседа была больше похожа на допрос, несмотря на то, что следователь прокуратуры давно был знаком с Деметриосом и даже несколько раз приглашал его «в процесс» в качестве консультанта-эксперта.

Сейчас же следователь просто позвонил по телефону и сказал: так и так, дружище, вот такие дела у нас, такие пироги, и ваша мудрая консультация снова нужна. Закончив разговор, Деметриос вышел в приемную и по испуганному красному лицу секретарши Ираиды Викторовны понял, что она в курсе, она подслушивала и теперь тоже знает: убийцей оказалась жена Гая – та самая энергичная светловолосая Елена Константиновна, которая приезжала сюда в офис по поводу «странностей» мужа и даже любезно привезла его медицинские документы и результаты обследования.