100 великих тайн советской эпохи - Николай Непомнящий

Накануне штурма рейхстага военный совет 3-й Ударной армии утвердил девять специальных знамен, которые были изготовлены по стандарту Государственного флага СССР. Одно из них, знамя за № 5, было передано в 756-й полк 150-й стрелковой дивизии. А там в 1-м батальоне и служили сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария. Потом эти два имени узнала вся страна. Однако был еще один человек, имя которого по праву должно было стоять рядом с их именами. Это лейтенант Алексей Прокофьевич Берест, заместитель командира по политчасти 1-го стрелкового батальона 756-го стрелкового полка.

Знамя над Берлином

Вот что он писал в своем письме в редакцию «Комсомольской правды» в начале 60-х (письмо тогда не было опубликовано): «Передо мной командованием была поставлена задача возглавить и обеспечить водружение Знамени Победы. При моем участии знаменосцами товарищами Кантария и Егоровым было закреплено армейское знамя № 5 на одной из колонн центрального входа в рейхстаг в 14.30 дня 30 апреля».

Понимая, что знамя, закрепленное на одной из колонн, совсем не то, что знамя, реющее над рейхстагом, Берест около 22 часов вечера того же дня приказывает командиру отделения Щербине отобрать десяток бойцов для переноса знамени на фронтон.

«Товарищи Кантария и Егоров открепили знамя от колонны, и при поддержке огнем мы стали подниматься по винтовой лестнице. Вследствие артиллерийских обстрелов оказалось, что лестница в отдельных местах была разрушена, препятствие нам удалось миновать путем образования живой лестницы: становился я, на меня – товарищ Кантария, а на нас – товарищ Егоров. И в 22.50 наше советское Знамя Победы заколыхалось на фронтоне рейхстага».

Знамя уже реяло над рейхстагом, но бои в здании продолжались. Около 4 часов утра немцы, выбросив белый флаг, согласились на переговоры, но с офицером не ниже полковника. Тогда в рейхстаге самым старшим по званию был комбат капитан Степан Неустроев. Он принял решение отправить на переговоры лейтенанта Береста-парня крепкого телосложения, настоящего «русского Ивана». Сам же, будучи человеком невысоким и сухощавым, пошел с ним как адъютант. Чтобы скрыть знаки различия, надели телогрейки. Неустроев потом писал в своих воспоминаниях, что Берест предложил немецкому полковнику сложить оружие в обмен на гарантию жизни, но тот огрызнулся, дескать, пусть русские сами сдаются, их, немцев, гораздо больше. Тогда Берест напомнил, что данная беседа происходит не в Москве, а в Берлине.

В мае 1946-го был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому и сержантскому составу Вооруженных Сил СССР, водрузивших Знамя Победы над рейхстагом». Звание получили пятеро: капитаны Степан Неустроев и Василий Давыдов, старший лейтенант Константин Самсонов, сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария. Береста в этом списке не оказалось.

После войны Берест уехал к себе на родину.

Все это время он пишет, обращаясь к высшему военному руководству, просит, требует восстановить справедливость. Напористость бывшего фронтовика не понравилась.

В феврале 1953 года Берест был арестован. Но, поскольку предъявить какие-либо обвинения было трудно, Береста спровоцировали. Следователь сказал: «Надо еще разобраться, где ты был во время войны, может, за чужими спинами отсиживался!», и фронтовик не сдержался. Схватив обидчика вместе с креслом, он выкинул его со второго этажа. Итог – статья за хулиганство. Только через два с половиной года вернулся Берест домой, стал работать на «Ростсельмаше».

3 сентября 1970 года, в 49 лет, Алексей Прокофьевич Берест погиб, спасая ребенка из-под колес поезда. Его имя все еще оставалось под запретом. Только в киноэпопее «Освобождение» он впервые появился на экране, где роль молодого лейтенанта сыграл Эдуард Изотов, внешне удивительно похожий на героя, штурмовавшего рейхстаг.

Первые сорок пять лет жизни Мартина Бормана изучены досконально. У историков почти не возникает вопросов.

В свои тридцать Борман, – так и не окончивший, кстати, гимназии, – руководит всеми финансовыми делами партии, а также распоряжается имуществом самого фюрера, скупая для него земли и особняки.

29 апреля 1945 года фюрер диктует свое политическое завещание и свою последнюю волю. Новым президентом рейха он назначает гросс-адмирала Карла Деница. Своим «душеприказчиком» называет самого верного соратника по партии, Мартина Бормана. Он наделяет его «законными полномочиями для исполнения всех решений».

Позднее в руки советских военных попадет дневник Бормана. Тридцатого апреля, рядом с именами «Адольфа Гитлера» и «Евы Г.», он рисует рунический символ смерти. Последняя запись датирована первым мая: «Попытка прорыва!»

Первым, кто начал официально его разыскивать, был британский майор Ричард У. Г. Хортин. Майор Хортин распорядился отпечатать 200 000 листовок с портретом находившегося в бегах преступника – Бормана. Обвиняемого так и не удалось найти.

В это время в баварском городке Мемминген был арестован лидер движения «Гитлерюгенд» Артур Аксман. На допросе он рассказал, что бежал из рейхсканцелярии вместе с Борманом, Людвигом Штумпфеггером, личным врачом Гитлера, Хансом Бауром, пилотом Гитлера, и еще несколькими приближенными вождя.

По его словам, неподалеку от моста Вайдендамм они угодили под мощный огонь русских. Через несколько лет Аксман так вспоминал об этом: «Мы склонились на колени и узнали обоих, Мартина Бормана и доктора Штумпфеггера… Оба лежали на спине… Я обратился к Борману, дотронулся до него, стал тормошить. Он не дышал».

М. Борман

Поразительно, но на Нюрнбергском процессе на эти признания Аксмана не обратили никакого внимания. Вместо Аксмана трибунал допросил Эриха Кемпку, личного шофера Гитлера. Тот сообщил, что в последний раз видел Бормана «в ночь с первого на второе мая 1945-го».

Что делал Борман, когда свидетель увидел его? «В тот момент, когда я увидел его, – вспоминал Кемпка, – сзади подошло несколько танков. Они „взяли в клещи“ группу людей, среди которых находился и Борман. Когда рейхсляйтер подошел к первому танку, в машину внезапно угодил снаряд. Раздался взрыв. Пламя вырвалось как раз с той стороны, где шел Мартин Борман».

Фридрих Бергольд, адвокат Бормана, переспросил свидетеля: «Вы видели, что взрыв был настолько силен, что Мартин Борман погиб?»

Кемпка: «Да. Я полагаю, что после взрыва такой силы он погиб».

Вскоре Бормана стали встречать повсюду. Он появлялся в Австралии, Египте, Испанском Марокко, итальянском Больцано.

В конце 1971 года были опубликованы воспоминания Рейнхарда Гелена, первого председателя Федеральной разведывательной службы. В годы войны в Германии работали советские разведчики, и «самым знаменитым их информатором» был Борман, сообщает Гелен. Секретные донесения передавались в Москву с помощью единственной берлинской радиостанции, которая работала бесконтрольно. И без помощи Бормана здесь, конечно, не обошлось. После войны бывший нацистский вождь, «великолепно замаскировавшись, жил в Советском Союзе».