Дочь горного короля - Дэвид Геммел

– Нельзя сейчас. После, когда немного согреюсь. Ах, хорошо. Теперь руки.

Он старался не смотреть на ее грудь, но это плохо ему удавалось. Сигурни, похоже, было все равно – еще бы, ведь он для нее не мужчина.

– Теперь я посплю, Балли, а ты стереги меня и следи за костром.

Зажав в руке кость, она легла у огня. Он укрыл ее обоими одеялами, поцеловал в щеку.

– Это еще зачем?

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже, – пробормотала она и уснула.

* * *

Баллистар сунул в огонь последние ветки и вышел собрать еще. Мертвые демоны так и валялись на прежних местах: холод препятствовал их разложению. Ох и вони же тут будет весной, думал карлик, ища хворост под снегом.

– Вон там посмотри, где дубы, – сказал чей-то голос.

Баллистар так и подскочил. Рядом светилась фигура в старинных доспехах, с белой, заплетенной в две косы бородой. В серебряных, украшенных чеканкой ножнах у него на боку висел длинный меч. Воин держал на эфесе красную железную руку.

– Экий ты пугливый, ей-богу. Нужны тебе дрова или нет?

– Так точно, мой господин. Нужны.

– Я тебе не господин, карлик, я только дух. Тащи дрова, пока она не замерзла.

Баллистар, откопав валежник, принялся сновать от дубравы к пещере.

– Нелегко, должно быть, жить в таком теле, – заметил призрак, неотступно сопровождавший его.

– Будь моя воля, я бы выбрал другое.

– С лица ты по крайней мере красив. Довольствуйся малым.

– У меня все маленькое, кроме одного – а этим я никогда не пользуюсь. – Баллистар положил две большие хворостины в костер.

Призрак уселся рядом.

– Как знать, может, и доведется. У меня при дворе были двое карликов, и оба пользовались успехом. Однажды мне пришлось быть судьей в весьма деликатном деле. Один рыцарь узнал, что его жена завела шашни с карликом. Он требовал, чтобы карлика повесили, а жену сожгли на костре.

– И вы их казнили?

– Что ж я, варвар, по-твоему? Я сказал ему, что в случае публичного суда он станет всеобщим посмешищем. Жену с позором отослали к родителям, карлика оскопили. Но это я не к тому. Ты, главное, верь.

– Благодарю за совет. Авось и найдется женщина, которая пустит меня полазать по ней. – Баллистар пересказал призраку шутку Бакриса, и тот посмеялся.

– Нос к носу? Прекрасно. А ты ему что ответил?

– Я смеялся вместе со всеми, хотя сердце у меня разрывалось.

– Да, так лучше всего. – Король посмотрел на Сигурни. – Как она там, согрелась?

Баллистар потрогал ее руку.

– Немножко. Она чуть не погибла, разыскивая на дне ваши кости.

– Знаю, я был там. Упрямая. Это у нее в крови, что поделаешь. Я сам был упрямый. Есть новости о войне?

– Я думал, вам они известны лучше, чем бедному карлику. Разве духи не летают по всему свету?

– Другие духи мне незнакомы, а сам я прикован к месту собственной смерти. Вернее сказать, был прикован. Теперь я буду путешествовать вместе с Сигурни.

– Весьма утешительно. Думаю, в лагере вы произведете немалый переполох.

– Меня никто не увидит, парень, даже ты. Тебе я показался лишь потому, что Сигурни имела глупость обо мне рассказать. Так что же у вас нового?

– Паллиды потребовали, чтобы Сигурни нашла утраченную корону, – сообщил Баллистар. – Теперь мы ждем Талиесена, который должен нам показать, где она.

– Куда идти, я знаю. Вся штука в том, чтобы вернуться оттуда живым.

– Где же это?

– В умирающем колдовском мире. Там самый воздух отравлен магией, и ни одна живая душа дольше нескольких месяцев не протянет. Один из моих чародеев, ушедший за Врата с той же целью, пропал навсегда. Другой вернулся смертельно больной, и ни чары, ни снадобья его не спасли. Но перед смертью он рассказал нам об опасностях того мира, и я решил никого больше за короной не посылать.

– Но Сигурни придется пойти туда. Без короны Паллиды не признают ее вождем. Может, они вам поверят? Явитесь Фиону Острому Топору и подтвердите, что Сигурни – избранная.

– Я мог бы, но в таком случае Сигурни всем была бы обязана давно усопшему королю. Нет, Баллистар, она сама должна завоевать право повелевать горцами. Вернувшийся чародей сказал, что там есть город, в городе храм, а в том храме лежит корона. Он сам ее видел, и ему даже позволили к ней прикоснуться. Он, видимо, думал, что по возвращении это поможет ему исцелиться, но надежды его не сбылись.

– "Позволили прикоснуться"? Значит, там кто-то живет?

– Да, тамошний народ еще цепляется за жизнь в мире смерти.

– Что же там такого опасного?

– Солнце там не светит, трава не растет, злаки не вызревают. Город стоит в мертвом лесу, где царят вечные сумерки. Горы вокруг изрыгают огонь и пепел, а порой и вовсе рушатся с оглушительным громом. Теперь ты понимаешь, почему я запретил своим людям ходить туда.

– Чем же живут те, другие, если урожай у них не зреет и для скота корма нет?

– Войной.

– Как это? Не понимаю.

– Понять это способен лишь тот, кто изведал темную сторону жизни.

Баллистар, которого все-таки одолел сон, встрепенулся и бросился к Сигурни. Она была теплая и крепко спала. Успокоенный, он раздул угли, подкормил костер, набил котелок снегом. Добавив по мере таяния еще несколько пригоршней, он всыпал в воду овес и посолил варево.

Взошедшее солнце золотило устье пещеры, птицы щебетали, воздух пьянил обещанием скорой весны.

Сигурни потянулась, и одеяло сползло с ее нагих плеч.

– Завтрак… А ты еще спрашивал, зачем я тебя сюда позвала.

– Рад служить моей королеве.

– Талиесен не показывался?

– Пока нет, но ведь день только что занялся. – Баллистар двумя палочками снял котелок с огня, помешал загустевшую кашу. – Меда-то ты не взяла, – пожурил он. – Без него овсянка невкусная.

– Я и так нагрузилась. Еще и тебя тащила в придачу. Ты поспал?

– Да, немного.

– Когда я снова вздумаю понырять в проруби, – улыбнулась она, – напомни мне про мою вчерашнюю глупость.

– Это уж непременно. Как ты?

– Я отдохнула и впервые за много недель обрела покой. Какое счастье не рассматривать планы, не улаживать ссоры, не гладить кого-то по шерстке. Просто завтракать в теплой пещере и в хорошей компании.

– Надеюсь, ты и меня в нее примешь? – Талиесен возник на пороге, стряхивая снег с перьев плаща.

Улыбка сошла с лица Сигурни.