Сеятель - Владимир Поселягин

– Попутную машину до поворота на Танден.

– Это почти полторы тысячи километров. Давай со мной, у меня в кабине место пассажира свободно.

– Сколько это будет стоить?

– А по морде? Ты мне помогал с нужной информацией, про плату и не заикался, а думаешь, я что-то с тебя возьму? В общем, завтра в шесть утра конвой покидает город. Будь тут в пять. С собой, кроме вещей, две канистры с питьевой водой. Личный запас. На этом все.

– Спасибо. – Он пожал мне руку и ушел, куда-то торопился.

Утром, постепенно вытягиваясь на дорогу длинной ревущей моторами змеей, караван отправлялся в путь. Путь будет долгим. Покачиваясь в кабине (с грузом ход у грузовика стал заметно мягче), я общался с пассажиром. Тот, как и договорились, утром прибыл с вещами, воды две канистры взять не забыл, и вот мы в пути. Хм, а пикап Эммы впереди через две машины от меня, а ее нового мужика – через три.

В машине есть автомагнитола, настроенная рация ловила разные переговоры, магнитола включена, я в нее воткнул свой плеер, и мы ехали, слушая негромкую музыку.

Машина, проверенная перегоном до базы «Россия», уверенно ревя мотором, преодолевала все препятствия дороги. Лужи еще встречались, конвой их объезжал, двигавшийся впереди броневик, по сути, прокладывал новую дорогу. Иногда проложенная колея шла по низине. Машины, разбрызгивая грязь, с трудом преодолевали эти участки. Хорошо еще, что я двадцать седьмой, даже представлять не хочу, что с теми, которые идут в конце. Хотя машины почти все вездеходные, штук десять из восьмидесяти были, как и моя, обычными, дорожными.

Так и ехали до шести вечера с учетом трех десятиминутных остановок для справления естественных надобностей. Ну и полчаса на обед сухпайком. Мы с Пьером подкрепились еще чаем из термоса и бутербродами.

В половине восьмого вечера встали на берегу реки. Воды слишком высокие, чтобы переправиться вброд. Вода еще не спала после ливней. В общем, конвой начал вставать в оборонительную позицию, машины выстроились в круг. Внутри сразу стали разжигать костры, дрова были. Пока я занимался машиной и самотеком из бочки длинным шлангом сливал бензин в оба бака, Пьер развел костер и начал готовить обед. Мы договорились так: я машиной занимаюсь, управляю, а на нем организация лагеря и готовка. Пока похлебка готовилась, Пьер на сковороде пожарил яйца – использовал, пока те не испортились. Хотя чего им будет? У меня в кабине стоит автомобильный холодильник, подключенный к бортовой сети, так что продукты могут долго храниться.

Потом Пьер сбегал с ведрами к реке, принес воды, и мы по очереди приняли душ, освежились. А то морило серьезно, липкий пот покрывал кожу. Не привыкло тело еще к жаре. Ушли за машину и там просто помылись, оба, не обращая внимания на случайных свидетелей. Я надел шорты и майку на голое тело, ремень с пистолетом застегнул на поясе, прогулялся босиком, одежду на речке постирал и повесил сушиться на натянутую между машинами веревку. Машина заправлена, я провел осмотр, проверил уровень масла, мосты не греются, так что после помывки был готов к ужину. Остальные вокруг занимались тем же.

Эмма остановилась через две машины от нашей, искоса поглядывала в мою сторону, готовила ужин и кормила своего мужика. Тому лет сорок на вид. Судя по шляпе и хромированному револьверу в открытой кобуре, как на Диком Западе, – ковбой. Даже патроны на ремне в ряд блестят. Так как по выпавшему жребию Пьер этой ночью на охране не дежурит, его поставили на дежурство через три дня, то он стал устраиваться спать рядом со мной. Меня в дежурство не включали, по конвою я был заявлен как врач, причем военно-полевой хирург, что редкость. За время дороги было двое пострадавших, но они обратились к другому врачу, на вид пожилому и опытному. Мне же легче.

Я раскатал валик пенки, расстелил спальник, лег, положив под руку оружие, накрылся и вскоре уснул. Пьер зеркально повторил мои действия, он был снаряжен схоже. Видно, что ему не в первый раз так путешествовать.

Утром после побудки Пьер приготовил на завтрак омлет – нашел в моих вещах бутылку со свежим молоком, которую я вчера утром купил перед выездом, взбил, и мы позавтракали с хлебом, еще вполне свежим. Попивая какао с молоком (я еще два кило сухого купил), наблюдали за странной суетой с другой стороны оборонительного кольца из машин. Там стоял мощный внедорожник «Тойота», у которого на прицепе был автодом второго врача каравана. Похоже, что-то случилось, и пострадавшие обратились к нему.

С этим врачом мы до этого познакомились, выяснили специальности друг друга. Он терапевт, американец из США, я представился хирургом. Общался со мной через губу, смотрел высокомерно, так что разговора не получилось. Едва смогли договориться, что все травмированные и раненые идут ко мне, а остальные – его пациенты.

Закончив пить какао, я отдал кружку Пьеру, тот начал мыть посуду в ведре, а я прогулялся к толпе, собравшейся у пострадавшего. Протиснувшись вперед, узнал, что пострадавшего укусила двухвостая гадюка. Ее труп лежал рядом, похоже, лопатой убили. Яд смертелен, антидота нет, отсасывание не поможет. В общем, легче с ней не встречаться. Именно так было написано в «Памятке переселенца». Врач суетился у тела мужчины, которому на вид было лет тридцать пять – кажется, он из семьи немцев, что ехали в конвое. Ранку на ноге врач вскрыл скальпелем и теперь специальным прибором отсасывал кровь. Без интереса на это посмотрев – пострадавшему уже не помочь, время упущено – и покинув зевак, я вернулся к нашей машине.

– Что там? – заканчивая протирать кухонным полотенцем помытую посуду, спросил Пьер.

– Змея укусила, двухвостая гадюка.

Тот, невольно присвистнув, сказал:

– Это смертельный укус.

– Это распространенная ошибка. На самом деле спасти пострадавшего можно было, но сейчас поздно, время упущено. Ты не торопись, похоже, конвою задержаться придется. Тело погибшего нужно будет похоронить, он как раз сейчас отходить должен, да и вода в реке высока. Грузовики-то пройдут, а вот легковушки уже нет.

Тут я ошибся: командир конвоя дал сигнал к выдвижению к реке первых десяти машин. Оказалось, грузовики брали на прицеп легковушки и буксировали их на тот берег. Дело это небыстрое, поэтому пострадавшего успели похоронить.

Ко мне подкатила «Нива» с семьей из трех человек внутри. Бросили трос, и когда настала наша очередь, я переехал на другой берег. В одном месте вода чуть не захлестнула мне под капот, а «Ниве» тут вообще с крышей будет, но та плыла за нами, медленно набирая воду. Чуть не перевернулась. Однако колеса у нее нашли грунт, дно было галечное, твердое, и мы выбрались на тот берег.

Когда отъехали на два километра, регулировщики из охраны указали по рации, где встать, я встал в свою очередь и заглушил двигатель. Дальше мы с хозяином «Нивы» убирали трос и ставили на место снятый аккумулятор. Мой грузовик брод пересек без проблем, а с легковушкой пришлось повозиться, пока оживили, и та, наконец, взревела мотором. «Нива» укатила, а мы стали разжигать костер: похоже, долго стоять будем. В этот раз я не ошибся: стояли до вечера, пока все машины не оказались на этом берегу, соответственно, и ночевать тут остались, выстроив машины в оборонительный круг.