Сеятель - Владимир Поселягин

Пока на писк аппаратуры бежала медсестра, я решил рискнуть, скастовал правой рукой одно плетение, левой – второе, и активировал, пустив на них всю силу, что во мне была. По моему телу прошла световая волна: в ксероксе, если крышку не закрыть, такая же бегает. Едва та пропала, я почувствовал сильное магическое истощение, но сознание не терял, значит, по уровню силы я выше среднего.

Тут прибежала дежурная медсестра. Дело было ночью, и сестра в отделении находилась одна. Еще был врач, но он как раз осматривал больных в других отделениях. Опросив меня и не получив внятного ответа, она бросилась к аппаратуре, но та молчала, потому что вся сгорела.

– Видимо, короткое замыкание, – растерянным голосом сказала сестра.

– В чем дело? – стремительным шагом вошел врач. Потолочные светильники уже были включены, и, окинув все быстрым взглядом он по привычке взял мою руку, чтобы проверить пульс. Вопросительно посмотрел на медсестру, ожидая ответов.

– Похоже, короткое замыкание. Аппаратура не работает.

– Видимо, это моя вина, – сказал я. – При возможности постараюсь возместить в ближайшее время.

– Дедушка, не нужно, вы и так уже очень старый, – сказал врач. – Эта аппаратура заграничная и очень дорогая.

– Поверьте, я еще вас переживу. Мои дети все возместят, я им завтра утром скажу.

Вскоре врач и медсестра ушли, выключив свет и прикрыв за собой дверь, а я уснул с легкой улыбкой счастливого человека. Конечно, сразу из больницы не уйдешь. Пока организм восстановится, пока я начну ходить, внешне сбросив до семидесяти лет, полгода пройдет, но главное начать, а дальше видно будет. И главное, умереть мне теперь будет сложно. Ну и не нужно сообщать об умении омолаживаться никому, меня же реально порвут желающие.

Утром, когда пришел младший сын, я описал ему ситуацию со сгоревшим оборудованием.

– Да, отец, мне уже рассказали. Оно стоит почти сто тысяч долларов. Я не знаю, как расплатиться.

– Заткнись и слушай отца. Запиши лучше. Вон, в тумбочке, карандаш и блокнот… Пишешь? Улица Красноармейская, дом шестьдесят три, трехэтажное дореволюционное здание, не спутаешь. Поднимаешься на чердак, шестая стропила от слухового окна. Там тайник, сделан искусно, сразу не найдешь, но ты ищи. Внутри золотые царские монеты, драгоценности и морской кортик. Стоимость находки двести тысяч долларов. Кортик принесешь мне, остальное продадите, пусть Олег этим занимается, все же бывший прокурор, связи должны быть. Закроете долг перед больницей, а остальное поделите. Можешь детям раздать на карманные расходы. Если еще деньги нужны будут, я еще тайники подскажу. В Москве их сотни, и я все знаю. А теперь ступай.

Мне понравилось, что сын не стал выспрашивать про остальные клады. Он мне верил, поэтому быстро ушел, на ходу набирая номер старшего брата. Интересно, за ценностями они сами полезут или внуков попросят, моих правнуков, парни молодые, шестнадцать-семнадцать лет, справятся. На самом деле я все-таки не был уверен на все сто процентов. Знания из виртуальных миров, так что тут тайника может и не быть. Фактически это еще и проверка, связаны магические миры с реальным или нет. Ответ даст мне многое. Я лежал и размышлял, что делать дальше. Думаю, еще месяц полежу и покину больницу. Но то, что придется имитировать свою смерть, это понятно. Придется гомункула выращивать, пусть его и хоронят. А пока скастовал пару диагностических плетений и стал направлять на себя. Аппаратура все равно сгорела, можно. Обнаружил множество очагов и стал потихоньку лечить… Хм, насчет месяца – это я поспешил, думаю, через две недели буду ходить и смогу покинуть больницу.

Год спустя. Новодевичье кладбище. Могила ветерана ВОВ, Федора Палкина

– Спи спокойно, дорогой товарищ, – вздохнув, сказал я и выпил сто грамм водки. На гранитной плите стоял полный стакан с куском ржаного хлеба.

– Бать, хватит шутить. Я и так жалею, что привез тебя на твою же могилу.

– Молчи, глюк.

– Ну, ба-а-атя!

– Но ведь все получилось?

– Это да. До сих пор с трудом верится в эту магию. Ладно, вон уже твой однополчанин идет. А он хорошо выглядит после начала процедуры омоложения. Вы, значит, не передумали всех ветеранов омолодить?

– Нет, только их, они достойны, остальные – нет.

– А своих сыновей ты омолаживаешь, я вон на сорок лет уже выгляжу и чувствую себя так же.

– Так то – дети, тем более свои. Это все проходящее, а мы всю Россию объедем и омолодим наших. Ничего, мы, молодые, устроим революцию в России, а то, понимаешь, капитализм тут развели!

– Бать, хватит глумиться. Я серьезно.

– Омолодим-вылечим всех ветеранов, а потом отправлюсь в одиночное кругосветное путешествие под парусом. Вот мои планы.

– А что, мне нравится. Я с тобой!

– Не-не. Хватит мне за этот год мозги полоскать. Один, и точка.

– Ну, бать…

– Никаких «ну»! Вы и так на этих кладах себе состояния сделали. Покупай яхту и сам отправляйся, а я от вас отдохнуть уже хочу.

Так, переговариваясь с сыном, я прихватил радиста Пушку, и мы уверенным шагом направились к выходу. Много работы предстоит, должны успеть. Однако всей правды я не скажу никому. В общем, я собираюсь в путешествие. Но не по волнам морей и океанов, а по вакууму космоса. Да, я собираюсь сделать себе космический корабль и, покинув эту планету-свалку, отправиться путешествовать, изучать звезды. Переделка обычной морской моторной яхты займет полгода, не меньше. И пока все думают, что я в кругосветном путешествии, я построю корабль и отправлюсь. Один.

Чую, ждут меня интересные открытия, может быть девственная планета земного типа без жителей. А интуиция меня никогда не подводила. Да и вообще, такое окончание всей истории моего ареста, заключения и опытов в лаборатории – это плата за все несчастья, боль и страдания. Возможно, знай я будущее заранее, то отказался бы, но сейчас я был действительно счастлив и планы у меня грандиозные. Но это уже совсем другая история.

Конец книги

Конец серии