Экстремист - Сергей Валяев

— Привет, — кивнула нам. — Где тут пожурчать можно?

— Там, — отмахнул рукой в глубину коридора. — Как дела-то?

— Пока бьемся, крекер вроде хорошо стоит, — и с необыкновенной грацией (на высоких каблуках) удалилась туда, где журчали клозетные ручейки.

Последнюю фразу сестричка произнесла невнятно. Каждый из присутствующих услышал то, что хотел услышать.

Уж не знаю, что пригрезилось моему спутнику, но выражение лица у него было таким, будто мимо нас продефелировала инопланетянка из антимира — с тугоплавкой попкой.

Судьбе этого было мало: из душегубки выскользнул Алеша-хакер голый как заяц в поле. Но в трусах с крупными разводами мака.

— З-з-здрастье, — посчитал нужным проявить уважение к руководящим товарищам. — Крекер уже загнали, — и вприпрыжку рванул в противоположную сторону. От антимира.

Господин Свечкин решил: он спит и снится ему кошмарный сон. Ущипнув себя за ухо, он понял — это быль. К сожалению.

— Что это? — поинтересовался больным голосом.

— Хакеры, — признался я. — Выполняют спецзадание. Жарко у них, заглянул в кабинет, освещенный салатовым светом экранов дисплеев, по которым маршировали колонны цифр. — Как в Африке.

— Да-да, — притомлено проговорил Михаил Данилович. — Как интересно, хакеры из Африки… Пойду я, пожалуй. День был трудным.

Я проводил Тело до авто, пообещав познакомить с удивительной дамой, примеченную нами в облегченном, скажем так, неформальном виде.

— Извините, Саша? — спросил на прощание господин Свечкин. — А крекер это что? Это такое печенье?

— Нет, это как бы ломик для писюка.

— П-п-писюка?

— То есть компьютера. Для Сети, если быть точным.

— А, понимаю — понимаю, — улыбнулся напряженной улыбкой: ничего не понимал.

А ведь имел высшее образование из Оксфорда. Увы, жизнь не академический трактат и несет такие небылицы, что не каждый способен принять её разнообразие. То есть крекеры случаются всякие. Те, которые на завтрак, и те, которые могут происходить перед возможным походом в Большой театр. Или Малый.

Автомобильный кортеж удалился в сторону прохладной области, а я вернулся на дежурство. Первым делом навестил хакеров. Все-таки интересно чем они там занимаются? На компьютере?

Мои опасения были напрасны: два сумасшедших взломщика били по клавишам. В четыре руки. От света экранов их нагие тела отливались металлическим блёком и казалось — это роботы дуются в дурака на раздевание.

Проигнорированный всеми, и людьми, и писюками, я удалился в свой кабинет. В размышлениях об этом бесконечном и трудном дне. Мы его прожили. А кто-то нет. И неизвестно, кому больше свезло?

Живые переползли пограничную полосу. Чтобы поутру наткнуться на новую? Господи, что ты нам готовишь завтра? Знать бы?

Сложив два кресла, я устроился на них, как астронавт в барокамере. Для полета во вселенскую бездну. Вот такая жизнь у нас. Вот такие веселые напевы. С брызгами шампанского.

Хотел подвести итоги событиям, не успел. Усталость притопила меня в тину дремы, если выражаться поэтическим слогом.

И приснился сон, сумбурный и нелепый. Мельтешили лица, цифры, города, столетия; жестокие робокопы сражались с людьми, их породивших; в непроницаемые дыры антимиров втягивались обреченные планеты; возрождались в пунцовой плазме новые галактики; наконец — ослепительная вспышка: и я (как бы я) на бесконечном, огромном поле, похожем на маковое — цветущее море мака. Всех оттенков цвета алого. Все зависило от ветра, гоняющего цветочные волны. Я, одухотворенный от столь прекрасного зрелища и дурманного запаха, забежал в эти волны. И бежал, рассекая грудью и руками сбивая атласные лепески.

Затем, упав навзничь, лежал так долго, смотрел в незнакомое, низкое небо с рдяным карликовым светилом.

Потом я, астронавт? космический искатель приключений? посланец иного Мироздания? почувствовал опасность.

Под ладонями хлюпала липкая дрянь. Цветы, мною безумно сбитые, кровоточали, как живая плоть. И вместо стебелей из недр тянулись кости, рваные и обнаженные. Я поднялся в ужасном смятении. Ведь пришел на эту планету с миром, а принес смерть.

Раненые цветы уже фонтанировали и отвратительный сладковато-трупный запах поднимался над огромным пространством. И где-то в недрах возникал печальный и обреченный стон.

Я побежал в страхе, продолжая рвать живое тело планеты. И бег мой был бесконечен… Пока не начал погружаться в кровавое месиво, как в болото.

Боже мой! Не ведаем, что творим! Прости и помоги, мой всесильный Бог!.. И ОН услышал раба своего, гибнущего в кровоточащей ране чужой планеты. И протянул длань, подобную моей. И проговорил:

— Александр Владимирович!?.

— А? Что? — вскинулся со своей космической орбиты сна. В предрассветную рань. — Тьфу ты, черт! Алеша, блядь, ты, что ли?

— Я, — признался человек в трусах. — Только я не блядь.

— Прости, какая-то дичь, а не сон… Брр! — И плеснул на себя из самовара. — Приснится же такое.

— Вошли, Александр Владимирович.

— Куда?

— В банки.

— Не может быть?

— С Анной Владимировной мы и Пентагон, как консервную банку…

— Анна Владимировна, это кто? — удивился я, ушибленный космическими грезами.

— Ваш хакер и сестра, Александр Владимирович?

— Ах, Аня… — заглотил литр воды из шипуна. — Тогда бежим.

И мы побежали галопом. Кто бы нас видел? Один скакал в цветных трусах, другой — с самоваром. Насчет самовара шучу, а все остальное правда.

Моя сестричка встретила нас обворожительной улыбкой победительницы и в неглиже:

— Бутылка с тебя, братик!

— Анечка, хоть сейчас, — куртуазно чмокнул ручку.

— Так в чем дело, господа, — крикнула, — где шампань? Эх, душа моя, гуляй!

— Алеша! — вырывал я мятые ассигнации.

И хакер, зажав кредитки, провалился сквозь землю. Все в тех же маковых трусах.

— Ну теперь гляди, гражданин начальник, — сказала Анна. — Легким движением руки… — и утопила клавишу «Enter».

По полю экрана замаршировали полные сил колонны цифр, затем прошла странная заставка типа «Не влезай — убьет» и наконец, вот он — файл-сейф. Номера счетов, какие-то условные обозначения, и цифры, цифры, цифры. В $.

Сестричка популярно принялась объяснять, что мы имеем. А имели мы следующее.

Все просто, как мычание коровы на летнем лужку. И даже все кремлевские утописты поймут о чем речь. А не поймут, им вдолбят. Народные массы. В доходчивой форме и с кольями в руках.

Итак, у некой третьей страны, сражающейся против НАТО, возникло желание защитить свое небо от бесконечных и наглых бомбардировок. Желание законное. Хотя всему мировому сообществу сия затея не понравилась и оно наложило эмбарго — запрет на сделки, связанные с оружейным бизнесом.