Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков

Почему же Зоя Федорова осталась в Москве, хотя имела все возможности отправиться вместе со всеми мосфильмовцами в эвакуацию? Последний автобус с киностудии выехал из города 16 октября, но героини нашего рассказа в нем не было. Из города уезжали режиссеры Г. Васильев (один из авторов легендарного «Чапаева»), И. Анненский, А. Медведкин, писатель А. Чаковский и др. Автобус доехал до Горького, откуда на пароходе киношники отправились в Казань, чтобы уже оттуда через Новосибирск добраться до Алма-Аты. Именно там должна была теперь разместиться главная «фронтовая» киностудия страны – ЦОКС, выпустившая в те годы (1942–1943) больше всего художественных фильмов – 17. Среди актрис, снимавшихся в них, были: Ада Войцик, Тамара Макарова, Марина Ладынина, Янина Жеймо, Вера Марецкая, Валентина Серова, Лидия Смирнова, Валентина Караваева, Людмила Целиковская, Ольга Жизнева, Софья Магарилл, Манефа Соболевская, Александра Данилова, Лариса Емельянцева, Александра Денисова, Елизавета Кузюрина, Анна Павлова, Галина Фролова, Екатерина Сипавина, Галина Сергеева, Зинаида Морская, Инна Федорова, Зинаида Воркуль, Людмила Шабалина, Татьяна Говоркова, Нина Петропавловская, Евгения Голынчик, Нина Зорская, Елена Тяпкина, Екатерина Сипавина, Людмила Глазова, Варвара Журавлева, Вера Шершнева, Д. Панкратова, Вера Алтайская, Валентина Телегина, Софья Левитина, Вера Орлова, Татьяна Гурецкая, Ольга Якунина, Мария Пастухова, Татьяна Пельтцер, Анна Петухова.

На соседней Ташкентской киностудии снимались следующие актрисы (некоторые из них могли сниматься и на ЦОК-Се): Фаина Раневская, Янина Жеймо, Татьяна Окуневская, Лидия Смирнова, Вера Шершнева, Наталья Гицерот, Юлия Солнцева (Пересветова), Людмила Нарышкина, Лидия Карташова, Ирина Федотова, Ольга Третьякова.

На Сталинабадской (Сталинабад – будущая столица Таджикской СССР город Душанбе), где базировался «Союздет-фильм», снимались актрисы: Елена Кузьмина, Мария Барабанова, Клавдия Половикова, Лидия Сухаревская, Вера Алтайская, Марина Ковалева, Галина Степанова, Татьяна Коптева, Елена Максимова, Софья Ланская, Нина Никитина, Нина Шатерникова, Нина Никольская, Майя Менглет.

На Ашхабадской киностудии, где теперь базировалась Киевская киностудия, снимались: Наталья Ужвий, Ядвига Анджеевская, Лидия Карташова, Александра Лютова, Валентина Миронова, Елена Измайлова, Анна Лисянская, Нина Лыхо, Евгения Мельникова, Мария Егорова, Ирина Федотова, Елена Ануфриева, Т. Виноградова.

Наконец, на Бакинской киностудии снимались: Любовь Орлова, А. Филиппова; на Тбилисской – Евгения Горкуша, на Ереванской – Нина Алисова.

Как видим, практически все известные и малоизвестные советские киноактрисы покинули свои города (Москву, Ленинград, Киев) и оказались в эвакуации, продолжая там сниматься в кино. Впрочем, снимались далеко не все – некоторые за все время пребывания в эвакуации ни в одном фильме так и не снялись. Да что там актрисы – даже среди актеров были такие. Например, Павел Кадочников. Он, кстати, много позже будет сетовать: «Об одном сожалею: не проявил твердой настойчивости, чтобы побывать на фронте. Хотя, видит Бог, всегда испытывал острую неудовлетворенность от своей полной непричастности к войне. Всегда казнил себя тем, что приходилось играть в театре, на съемочной площадке в то время, когда мои сверстники воевали. И к руководству много раз обращался: отправьте на фронт! Мне аргументированно отказывали. Но сейчас, с высоты прожитых лет, вижу – это не оправдание. Надо было настоять…».

Не знаю, как в театре (а Кадочников играл на сцене ленинградского ТЮЗа), но в кино актер в годы эвакуации почти не снимался. Во время войны свет увидели два фильма с его участием: «Оборона Царицына» (роль – красноармеец Коля Руднев) и «Иван Грозный» (1-я серия; роль – Владимир Андреевич Старицкий). Так вот, первый снимался на «Ленфильме» еще до войны и в самом ее начале (весной-летом 1941 года), а второй был начат в Алма-Ате в конце 1943-го, но затем продолжен в следующем году уже в Москве.

Впрочем, во время эвакуации не снимались многие актеры (Игорь Ильинский, Ростислав Плятт и др.), предпочитая съемкам игру в театре.

Но вернемся к осенним дням 1941 года.

В столице тогда остались актеры и актрисы нескольких театров, не эвакуированных из Москвы. Например, Большого театра, Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, Областного театра юного зрителя, Театра миниатюр. А также созданного тогда Драматического театра, призванного обслуживать население и воинские части и объединившего в своей труппе актеров театра им. Ленсовета, МХАТ, Малого театра, Театра Революции, Камерного и театра им. Ленинского комсомола. Однако Зоя Федорова не входила в труппы ни одного из этих театров и на их сценах не выступала. А ведь была одной из самых известных актрис советского кино довоенного времени. И с этим статусом она с осени 1941 года работала лишь во фронтовых бригадах. Почему же коллеги-киношники не взяли ее с собой? Может, причина была в ее гражданском супруге летчике Иване Клещеве, который не хотел отпускать от себя любимую? Но эта версия выглядит сомнительной. Во-первых, какой мужчина не хочет, чтобы его возлюбленная осталась жива и покинула опасное место до лучших времен? Во-вторых, осенью 41-го Клещев (как и другие советские летчики) практически не имел возможности часто бывать дома, выполняя боевые задания на фронте.

Есть еще одна версия того, почему Федорова осталась в Москве. Это могло быть своего рода наказание актрисе, наложенное кем-то из руководителей киноглавка. Но и в это не верится. Осенью 1941 года киноглавк тоже переместился из Москвы в эвакуацию, в Сибирь. Поэтому вряд ли кто-то мог бы отследить то, как Зоя Федорова села бы в последний автобус и вместе с остальными мосфильмовцами выехала в Алма-Ату. Но она в этот автобус так и не села, рискуя оказаться в оккупированном немцами городе. Вот и получается, что она не покинула столицу скорее всего потому, что должна была остаться в городе, занятом немцами. Как это, например, должен был сделать наш разведчик Николай Кузнецов, известный немцам как их обрусевший соотечественник инженер Рудольф Шмидт. И снова вспомним строчку из письма Зои Федоровой на имя Л. Берии: «…Я дала вам согласие остаться в Москве на случай, если немцы захватят ее, чтобы помогать вам вести с ними подпольную борьбу».

Судя по этой строчке, инициатива в данном предложении исходила от самого Берии. Причем прозвучало это предложение ближе к началу октября 41-го, когда ситуация под Москвой стала угрожающей. Но тогда напрашивается вопрос: в каком качестве Берия видел героиню нашего рассказа в оккупированной Москве? Ведь актрису и лауреата Сталинской премии (1941) Зою Федорову, снявшуюся почти в двух десятках фильмов, причем во многих из них – в главных ролях, в столице (впрочем, как и во всей стране) знала практически каждая собака. Также она была хорошо известна и немецким спецслужбам. Если бы она осталась в городе, занятом фашистами, у нее должно было быть железное алиби на тот случай, если бы к ней явились гестаповцы (вернее, сотрудники СД). Алиби, которое позволило бы ей не только не быть арестованной, но и которое позволило бы ей выполнять подпольную работу под носом у фашистов. Было ли у нее такое алиби? Видимо, было, если уж сам Берия решил оставить ее в городе. Ведь это решение принимал не он один, но и те контрразведчики, подбиравшие штат агентов, которым предстояло остаться в оккупированной Москве. И эти люди могли согласиться с кандидатурой Федоровой только в том случае, если они были уверены в ней, как в самих себе. Ведь это вовсе не шутка – работать в подполье. Не всякий мужчина способен на столь опасную деятельность, а здесь женщина, да еще актриса (а большинство из них особы достаточно легкомысленные). В случае провала такого неопытного агента могли попасть в руки костоломов СД и другие подпольщики, связанные с ней общими нитями агентурной работы. Короче, провести на мякине немецких контрразведчиков было практически невозможно – не те это были люди.