Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст - Гай Юлий Орловский

Внизу планета начала поворачиваться, странное такое ощущение, я засмотрелся, а над ухом внезапно раздался возбужденный писк:

— Мой повелитель!

— Я здесь, — сказал я, — говори, Серфик, я слышу.

— Я нашел демонов, — пискнул он, — которые знают!.. Да, мой господин!.. Именно по этим летающим… Это никакие не скайбагеры!.. Если мой господин позволит, я ему все перескажу, хоть сам и не понял. Или можно потом, когда окажемся в твоем дворце…

— Нет, — вскрикнул я. — В смысле, да, позволяю, еще как позволяю! Пересказывай. Какой там дворец, я же сгорю от нетерпячки!.. Давай сейчас же пищи все, что тебе рассказали, я тебя за это в жопу поцелую, если она у тебя есть!

— Мой господин, — вскрикнул он ликующе. — Самое удивительное и невероятное в том, что эти летающи…

Его звонкий голосок на грани слышимости оборвался внезапно и резко. Я некоторое время еще напрягал слух, полагая, что он от возбуждения повысил свой писк, а это вообще за пределами человеческого слуха, потом начал вертеть головой в поисках багровой искорки.

Голос багера прозвучал холодно и безжизненно:

— Барьер.

Я охнул:

— Не пропустил?

— Убил, — ответил скайбагер.

Я задержал дыхание, почти физически ощутив боль, какую испытает крохотное существо, и хотя через сутки возродится, но этот процесс мучительнее самой гибели, его и сделали таким, видимо, для того, чтобы отбить желание уходить подобным образом от некоторых неприятных проблем, а побудить решать на месте.

В голове толклось и острое сожаление, что крохотный демон не успел рассказать, что же такое сообщили сенсационное старшие сородичи, но я с трудом отпихнул это понятное, но недостойное чувство, когда думаешь прежде всего о своих личных интересах, а не о жизни соратника, хотя да, очень жаль, что не успел, как же жалко, почему мне так не везет, мог бы погибнуть чуть позже, потом, когда все выпищал бы до конца…

Зайчик подошел и подышал в ухо, это у него так выражается сочувствие, а Бобик лизнул без всяких ужимок. Добрые и чувствительные у меня друзья…

Голос скайбагера прозвучал настолько сухо и безжизненно, словно он пожалел, что снова заинтересовался, хоть и крайне слабо, человеческой жизнью с ее темными и запутанными страстями:

— Подходим к первой точке.

— Первому телепортеру? — переспросил я. — Телепортатору?

— Месту на поверхности земли, — ответил голос бесстрастно, — откуда ты и был поднят сюда.

Я бодро потер руки.

— Прекрасно!.. Хоть там и не совсем поверхность, но с такой высоты все — поверхность. Это как если в руках молоток, то все похоже на гвозди. Эркхарта, я уже говорил, что люблю тебя?.. Это так здорово, когда один чистый интеллект без всяких примесей, что так осложняет нам жизнь!.. Я пытаюсь, но, увы, не удается…

Голос прозвучал сурово и строго:

— Это и невозможно. Нужно убрать… операционно. Очень много убрать. Ты даже не представляешь, как много.

— Догадываюсь, — ответил я. — Я же целиком еще обезьяна!.. А от человека во мне меньше процента. Намного меньше. А если еще и лишние чувства убирать, то это вообще останутся совсем микроскопические крохи от миллионной доли процента. Я вот смотрю на тебя и завидую!

Голос прозвучал, как показалось, намного мягче:

— А я смотрю на тебя и ужасаюсь.

— Да? — ахнул я. — А повосторгаться?

— Чему? — поинтересовался скайбагер. — Неужели и я таким был или была?..

— Вот видишь, — воскликнул я с энтузиазмом, — как много между нами общего?.. Нам нужно чаще встречаться!.. Говоришь, как только назову твое имя, ты услышишь меня везде?

— Услышу, — подтвердил голос.

— Прекрасно!

— Но поднять не смогу. Для этого нужны…

— Телепортаторы, — подсказал я. — Понял. А теперь опусти нас троих на то же самое место. До свиданья, Эркхарта! У тебя было так уютно, так мило, так здорово!.. Мы все трое будем вспоминать тебя и жаждать новой встречи!.. Отдельное спасибо от Зайчика, он что-то опять жует…

Рядом с Бобиком с Зайчиком я по чувствительности настоящее бревно, даже неошкуренное, однако и они не встревожились и как будто вообще не обратили внимания, что их вдруг переместило во мгновение ока в иное помещение.

— Все в порядке, — сказал я бодро, хотя всего колотит, не люблю, когда что-то зависит не от меня, уже привык, что все знаю и понимаю, а тут хоть и знаю, но не понимаю, как это все именно вот так и не совсем по моей державной воле.

Зайчик молча подставил бок, я поднялся с подчеркнутой бодростью, хотя вроде и не перед кем, и, разобрав повод, сказал Бобику:

— Можно вперед, но в стороны — ни-ни!

Пес оскалил зубы в молчаливой улыбке. Все-таки что-то чует, пошел впереди, но далеко не отрывается, поглядывает искоса, идем ли следом. Снова рельсы, но теперь дорога, естественно, кажется короче.

Скоро прибыли на площадку лифта, а тот моментально поднял наверх. Я с облегчением перевел дух, здесь другая система, никакую защитную крышку поднимать не пришлось, все незримое, за исключением призрачного города, что отпугивает местных необычностью.

Стен практически не видно, а только места, где состыкуются, из-за чего все выглядит особенно гротескно, словно двигаемся в ожившем чертеже, размещенном прямо в воздухе.

Возможно, так раньше и строились здания: сперва вот такой трехмерный чертеж в натуральную величину, а потом уже прямо в нем клали кирпичи.

Я взобрался в седою, Зайчик бодро ржанул и на скорости проскочил последнюю стену города, внешнюю. Остро и резко пронзило холодом, и сразу в ноздри ударили запахи и ароматы первых весенних цветов, сочной травы, ощутился ветерок, его почему-то называют бодрящим.

— Ур-ра, — сказал я тихонько, — приключение кончилось, начинается реальная жисть… Скучная и не весьма интересная.

Зайчик чуть повернул голову и посмотрел на меня огненным глазом. Мне показалось, что я прочел в его взгляде: даже если она у тебя очень неинтересная, даже очень-очень, то для нас отбирай самые интересные моменты, а иначе что за свинство?

— Стараюсь, — буркнул я недовольно. — Ну, как могу. Но стараюсь, честно!

Бобик притормозил бег, дважды оглянулся. Далеко впереди в степи блеснули металлом искорки. Я с полчаса высматриваю что-нибудь подобное и моментально придержал Зайчика, сбрасывая скорость.

Бобик снова оглянулся, недовольно гавкнул, но тоже пошел медленнее, словно зависая в прыжках на какое-то время. Тремя колоннами, пренебрегая дорогами, двигается тяжелая пехота, между ними кони терпеливо тянут нагруженные доверху повозки с походными кузницами, а также стальными доспехами и панцирями, которые нужно будет надеть по сигналу тревоги.