Рыжее счастье - Наталия Рощина

Геннадий приехал неожиданно, без предупреждения. Учитывая, что больше трех лет о нем ничего не было известно, можно было представить реакцию Светланы Сергеевны, когда, посмотрев в экран камеры наблюдения, она увидела нежданного гостя. Она обнимала его, плакала, приговаривая, что он — несносный мальчишка, что он не должен был быть таким жестоким по отношению к отцу. Приглаживая его жесткие волосы, Светлана Сергеевна умиленно заметила, что он возмужал, похорошел. Она говорила долго, вытирая бегущие слезы, искренние слезы радости. За своими эмоциями она даже позабыла о том, что надо сообщить Геннадию о Маре. Светлана Сергеевна проводила его до дверей комнаты, в которой прилежно убирала все это время.

— Здесь все, как было при тебе, — не преминула заметить она, когда Геннадий застыл на пороге: уют, чистота, свежие цветы в вазе на столе. — Отец всегда ждал тебя. Он говорил мне, что ты обязательно вернешься.

— Он на работе? — спросил Геннадий.

— В отъезде. Уже должен приехать, но почему-то задерживается. Я вчера разговаривала с ним по телефону.

— Вообще-то я не к нему, так что его отсутствие не имеет значения, — холодно произнес Геннадий. А потом посмотрел в застывшее лицо Светланы Сергеевны и подмигнул ей: — Хотя, честно говоря, я был не против увидеться.

— Вот и славно, — оживилась Светлана Сергеевна. — Ты, наверное, хочешь отдохнуть и побыть один? Я оставлю тебя. Ужин как всегда.

— Здесь ничего не изменилось, — усмехнулся Геннадий.

— Изменения есть, — загадочно произнесла Светлана Сергеевна. — И я очень рада, что ты вернулся.

— Вы о чем?

— У тебя появилась соседка, — бросив взгляд на дверь в конце коридора, ответила та.

— Не понимаю.

— Мы поговорим с тобой об одном очень странном поступке отца, но чуть позже, когда ты отдохнешь с дороги.

— Я не устал, — твердо произнес Геннадий. Его карие глаза пристально смотрели на Светлану Сергеевну. — Я приехал, чтобы увидеть могилу матери… Мне нужно навестить ее. Я решил переступить порог этого дома не для того, чтобы разгадывать загадки.

— Загадку зовут Мара.

— Это любовница отца?

— Нет.

— Тогда кто она?

— Рыжее чудовище, которое воспользовалось душевной раной Эрнеста Павловича и, как клещ, впивается в него все крепче. — Светлана Сергеевна перевела дыхание. Она почувствовала, что волнуется. Ей казалось, что сейчас откроется та дальняя дверь, выйдет Мара. Нужно настроить Геннадия против этой пигалицы, пока та не влезла в душу младшего Гурина. Она сумеет, эта рыжая ведьма с синющими глазами… — Она здесь. Она живет у нас с начала весны.

— Что? — Геннадий осмотрелся вокруг, словно пытаясь увидеть следы присутствия этой загадочной Мары, но ничего такого на глаза не попадалось. — Что значит «живет»?

— Она проходит здесь полный курс хороших манер на полном пансионе.

— С какой стати?

— Не знаю. Мне все это кажется кощунственным, но ты же знаешь отца — его невозможно переубедить, когда он что-то задумал.

— Раньше он развлекался с девками на стороне, а теперь решил, что может приводить их в дом! — Негодование Геннадия росло. — Черт! Хотел ведь остановиться в гостинице.

— Зачем ты так говоришь, Гена? Здесь твой дом. Ты не должен искать пристанища.

— Но я понял, что отцу сразу доложат о новом постояльце. У него ведь везде глаза и уши, — словно не слыша ее, продолжал Геннадий. — Потому я здесь… Кстати, знаете, почему я здесь?

— Ну как же, как же… Это твой дом. Ты приехал, и это прекрасно.

— Для кого? — усмехнулся Геннадий. — Ждали ли меня здесь? Молчите, я спрашиваю не для того, чтобы услышать ответ. Просто сегодня годовщина со дня смерти матери. Я был у нее на могиле. Я должен был положить цветы на могилу, поговорить с ней… Прошло три года. Столько всего изменилось, но только не Гурин. Отца нет, он снова весь в бизнесе. Он верен себе. Значит, о матери здесь никто не вспоминал…

— Я никогда не забываю о ней.

— Только вы? Это печально… Значит, у отца появились более серьезные заботы. В дополнение к тем, что всегда были для него более важными, чем проблемы семьи.

— Эта девчонка появилась здесь недавно, значит, указать ей ее место еще не поздно.

— И вы считаете, что это должен сделать я? — удивленно выпалил Геннадий. — А если бы я не приехал?

— Но ведь ты здесь.

— Я приехал по другому поводу.

— Но, к сожалению, диктует жизнь, а нам остается только реагировать. И очень важно не ошибиться, не ошибиться в который раз…

Воцарилось молчание. Геннадий взялся за ручку двери и, собираясь войти в свою комнату, посмотрел на Светлану Сергеевну. В ее глазах застыло подобострастное выражение. Она никогда ему не нравилась. Он не понимал, почему родители остановили на ней свой выбор. Для матери она была незаменимой, взяв на себя все заботы по дому. Геннадий только и слышал, как повезло им с такой удивительно покладистой, воспитанной домработницей. Сам он придерживался иного мнения, которое никого не интересовало. В конце концов, он решил, что слишком подолгу отсутствует дома, чтобы высказывать его. Жизнь в Англии давала ему возможность не задумываться над тем, что происходит дома, ни во что не вмешиваться. Нравится им эта чопорная дама — пусть так. Наверное, это было нечестно с его стороны, но он занял именно такую равнодушно-молчаливую позицию. Сейчас же необъяснимая неприязнь к Светлане Сергеевне снова заставила его недоверчиво отнестись ко всему, что она успела рассказать. Почему-то после смерти матери ему было особенно неприятно, что эта особа осталась в доме, чтобы заботиться об отце. Эта дама всегда была себе на уме. Кажется, она верна своему правилу: ее не интересуют его чувства. Все дело в том, что ей самой не нравится эта девица. Распрощаться с ней, и поскорее — вот желание, которое Светлане Сергеевне не приходит в голову скрывать. Видно, не нашли общего языка, вот и решила домоправительница избавиться от нее его руками. Терять работу не хочется, портить отношения с хозяином — тоже. Она понимает, что не должна быть категоричной в вопросах, не входящих в круг ее обязанностей, а к словам сына отец прислушается. Прислушается, если захочет, чтобы сын остался в доме. Наверняка все эти годы он ждал этой встречи и не станет омрачать ее новыми проблемами.

Задумавшись, Геннадий не замечал, как все более напряженным становится лицо Светланы Сергеевны. Как же важно было для нее доложить новость со своей точки зрения, попытаться создать у него невыгодное впечатление от происходящего! Но стоит ли обострять и без того накаленные отношения с отцом, не разобравшись во всем самому? Находясь вдали от дома, Гурин-младший часто поступал опрометчиво. Он сделал достаточно много ошибок и именно сейчас хотел поступить правильно. Он вернулся, чтобы попытаться снова обрести отца, которого ему не хватало в его безбедной, сумасбродной свободной жизни в Англии. Геннадий скучал по отцу. С этим чувством было бесполезно бороться, и никакие утехи не помогали избавиться от этого изматывающего чувства. И не давал о себе знать Геннадий только из пресловутой гордыни и обиды. Обиды за мать, за то, что отец всегда был в своих заботах, в бизнесе, проблемах, а дом существовал для него как-то фиктивно, что ли. Забыв юношеские обиды, Геннадий испытал чувство страха: что, если отцу безразлична его судьба? Страх перерос в панику, делавшую невозможной возвращение, попытку примирения. Да и отец не предпринимал ничего, чтобы найти его. Столкнулись два упрямца, страдавшие, но не желавшие признаваться в этом.