Главный врач - Тихон Антонович Пантюшенко

прояснил смысл своего вопроса первый зам. — А мы с вами размечтались.

Министр, казалось, пропустил этот короткий обмен репликами мимо ушей.

— Иван Валерьянович, — обратился он к Корзуну, — вы, так сказать, глубже, чем кто-либо из нас, изучали этот вопрос. Итак, все же ваше мнение.

Корзун медленно поднялся, поправил галстук и, слегка запинаясь, заговорил:

— Собственно, свое мнение я высказал еще на заседании нашего медицинского совета. Нет смысла да и не время за это браться. Какой-то там родничок… Я хотел сказать еще и о врачах, которых просит товарищ Титова и которых, как мне кажется, готово направить в Поречье управление кадров. Ну почему такая несправедливость? Почему мы готовы одним отдать все, а другим ничего. Да у нас в районе есть участковые больницы, где во врачах нужда не меньше, чем в Поречье.

— Видимо, вы, товарищ Корзун, — перебил его министр, — не хотите понять, о чем идет речь. Садитесь.

Корзун хотел было что-то возразить, но сидевшая рядом Лива Петровна дернула его за полу пиджака:

— Молчите уж!

Мнения разделились. Основной довод скептиков сводился к тому, что для сельской больницы водолечебница — слишком большая роскошь. Зачем индивидуальному садовому участку мощный гусеничный трактор? Серьезный аргумент. Выслушав всех выступавших, министр спросил:

— Наталья Николаевна, хотите что-либо добавить?

Нелегко вести спор с опытными людьми, искушенными в хозяйственных и других вопросах. Но Наталья столько уже думала, столько перебрала вариантов, что готова была постоять за свою мечту.

— Все, о чем говорили товарищи, верно. Но верно и другое. Вода наша уникальна. Дебет геологи обещают по крайней мере на десятки лет. Кто сказал, что мы будем лечить только своих жителей? Мы готовы принимать больных из нескольких районов. Им не надо будет ехать за тридевять земель, в те же Ессентуки или Трускавец. Все на месте. Признаюсь, со временем я вижу на месте нашей водолечебницы настоящий санаторий. К нам будут проситься люди из других областей. Да что областей — из других республик.

Страстная речь Натальи произвела впечатление. Сторонников у нее сразу прибавилось. Министр заключил:

— Что ж, товарищи, будем готовить всестороннее обоснование пока на водолечебницу. Что дальше — время покажет. Я лично разделяю оптимизм Натальи Николаевны.

В перерыве Гордейчик подошел к Деденовичу:

— Ну как?

— Знаю я тебя, — ответил Деденович своей любимой фразой.

Наталья знала, что положительным решением вопроса во многом обязана этим двум работникам министерских управлений.

— Спасибо вам большое, — протянула по очереди руку Гордейчику и Деденовичу.

— Ну что ж, Наталья Николаевна, — ответил ей Гордейчик, — дело ваше, можно считать, в шляпе. Теперь, как говаривали в старину, остановка только за хорошим магарычом.

— Я же вас приглашала в Поречье. Повторяю приглашение.

— Ну как, Вадим Демьянович, может, тряхнем стариной?

— Знаю я тебя, — улыбнулся Деденович. — Заварить кашу ты мастер. А как до дела, так сразу в кусты. Не верьте ему, Наталья Николаевна. Никуда он не поедет. Это одни разговоры.

— Ну так уж! Наталья Николаевна знает, что я человек дела.

— А вот мы сейчас проверим, — подхватила их шутливый тон Наталья. Борис Семенович, мне нужен тималин.

— А это еще что такое?

— Именно то, без чего я никак не могу обойтись.

Настало время провести Вере Тереховой повторный курс лекарственного лечения. Из последней беседы все с тем же Закревским (он, конечно, пижон и ловелас, но в своем деле кое-что смыслит) Наталья узнала, что в данном случае лечение лучше проводить под защитой нового препарата — тималина. Он поддерживает в нормальном состоянии кровь, предупреждает головокружения, рвоты. В аптечной сети тималина пока нет. Он еще только испытывается. Отпускается в медицинские научно-исследовательские учреждения по специальной разнарядке. Применять его на больном человеке пока рискованно. А если речь идет о единственном шансе? К тому же, как говорит Виктор Вениаминович, у них в больнице уже накоплен достаточный опыт, и все, кто имел дело с тималином, отзываются о нем хорошо.

— Не можете обойтись? — переспросил Гордейчик. — Лично вы или ваша больница?

— Это одно и то же. Я взяла на воспитание дочь одной тяжелобольной молодой женщины. Лежит у нас. Помочь ей по-настоящему уже трудно. Как приходим мы с этой девочкой, с Оксанкой, к ее матери — ну сердце разрывается. Короче, хоть бы пару флаконов тималина. В продаже его нет.

— Давайте спросим Юрия Михайловича Протасеню. Это по его части. Кстати, он сам идет к нам. Сначала послушаем его.

— Борис Семенович, — положив руку на плечо Гордейчика, сказал начальник главного аптекоуправления. — Сколько же ты собираешься дать нам в этом году фармацевтов?

— Все будет зависеть от твоей доброты, — в шутливой и вместе с тем интригующей форме ответил Гордейчик.

— Не понимаю.

— Ты знаком с этой девушкой?

— Слушал ее с большим интересом.

— Послушай ее, пожалуйста, еще раз.

— Для одной нашей больной нужно пять флаконов тималина, — начала Титова. У Гордейчика поднялись брови. Хотел было сказать: «Вы же просили только два?», но промолчал.

— Он же еще не разрешен фармкомитетом, — ответил Протасеня.

— В этом-то все и дело. Но в онкологической больнице его уже проверили и дали положительный отзыв.

— Понимаешь, Юрий Михайлович, — вмешался в разговор Гордейчик. Наталья Николаевна взяла на воспитание маленькую девочку одной тяжелобольной женщины. В этой ситуации, как ты думаешь, нужно ей помочь?

— А если какие-нибудь осложнения, кто ответит?

— Так тебе же говорят, что уже проверили.

— Свяжемся с онкологической больницей. Если они не будут возражать, отпустим за их счет и под их ответственность.

— Как, Наталья Николаевна, такой вариант подходит? — спросил Гордейчик Титову.

— Ну конечно. Мы вышлем им даже протокол исследования. Пусть это войдет в серию их клинических наблюдений.

Зашли в кабинет Гордейчика, связались с главным врачом онкологической больницы.

— Зачем вам брать на себя эти заботы? — спросил по телефону главврач онкологической больницы. Пусть приезжает Наталья Николаевна к нам, и мы все уладим.

— Слышал, что ответил главный врач? — спросил Гордейчика Протасеня.

— Как же я мог слышать? Трубка-то была у тебя.

— Сказал, что мы зря затеяли эту возню. Надо было Наталье Николаевне обратиться прямо к нему, и он бы все уладил.

По дороге в онкологическую больницу Титова думала, что, обратись она к этому гравврачу, он не стал бы с ней даже разговаривать. Не стал бы разговаривать по двум причинам. Во-первых, кто она, Титова, такая? Главный врач Поречской участковой больницы? Но таких главных врачей сотни. И если бы каждый из них обращался к нему с такими же просьбами, то у него не хватило времени даже на ответы. Во-вторых, тималин только проверяется на практике, и отпускать его по чьим-то просьбам никто не стал бы. Это,