Al Azif. Книги I-III - Винсент О'Торн

и сам этот человек. Такова была моя теория, но она мало что решала, если подумать. Пульса у владельца телефона уже не было, так что мы начали неторопливо разбирать строительный мусор, с целью раскопать беднягу хотя бы посмертно, и тут – ба! – люк прямо под нами. Там же, на стройке, нашли лом, подцепили, открыли, проблевались. Рука уже не была прицеплена к телу, и держалась из-за узости отверстия, которое, видимо, проковырял её владелец, чтоб дозвониться до куда-либо. Стоило открыть люк, как она отцепилась и полетела вниз, смачно плюхнувшись в кровавую кашу, коей был заполнен круглый зал под люком. Уже позже в этом месиве будут найдены следы ДНК некоторых строителей и других пропавших в этой области людей – задача у медэкспертов была сложная, однако выполнимая. Но это было потом. А тут мы: открываем люк, нас тошнит, собака воет, смотрим, внизу живой. Он уцепился за какой-то камень посреди залы и таращится на нас, не веря своему счастью. А потом как заорёт. Там и проклятия были, и благодарности, и всё тот же бред про врата и смерть смерти. Мы его, конечно, вытащили, но к вечеру он впал в кататонический ступор, а через неделю умер. Сердце встало. Он к тому времени уже весь седой был и высушенный, словно постарел лет на сто. Ну, а мы, отправив латиноса в его последний дом под этим солнцем и небом, начали обыскивать строения. Как авангардные, так и весьма приземлённые. Отдел убийств, ФБР, ну, и мы в хвосте – вдруг где-то ещё найдутся иностранные граждане различной степени легальности, но даже из хвоста я видел эти ящики, полные часов и бумажников, я видел кровавую одежду в вакуумных пакетах и несколько черепов в хозяйском кабинете. Я так же видел и чертежи, тысячи их, судя по которым, Йен не закончил. Я видел всё. Я видел, как извлекали дневник Йена – прямо из цепких пальцев его владельца. Разумеется, далеко не сразу стало ясно, что скелетированный труп, застывший в странной позе на полу, и есть Йен. Сначала мы называли его «тот чувак, который пытался украсть дневник». Ну или Джоном Доу, как водится.

Для наших широт дело было прямо-таки лютое. Давно у нас ничего подобного не случалось. Можно сказать, что и никогда. Это даже не Тед Банди, это воспринималось, как что-то нереальное, как фильм ужасов, а потом вспоминаешь, как криминалисты собирали то, что и останками не назовёшь, и абстрагироваться становится сложно. Если бы мы не нашли тогда дневник, то у нас бы, подозреваю, по сей день были бы вопросы. Не сказать, что сейчас следователи нашли все ответы, но чтоб найти все, нужно в полной мере осознать произошедшее, а это едва ли возможно.

Разумеется, просто так бы мне никто не дал читать этот дневник, ибо кто я такой? Это всё вещественное доказательство в деле, которое, хоть убийца уже и однозначно мёртв, ещё не закрыто по решению неких вышестоящих чинов. Я не вникал, мне не докладывали. Ибо кто я такой? Так-то оно так, но прочитать было интересно, и хороший друг, который тогда работал в полиции, позволил мне немного посидеть в перчатках за толстенной книгой, которая, по сути, была больше гроссбухом, нежели дневником. Но Йен Ричи очень даже вёл там записи о своём житие. Записи были разрознены, даты отсутствовали. Йен мог просто записать на полях «ел гамбургер сегодня», а мог написать страницу текста о своих кошмарных деяниях. Я и по сей день думаю, что что-то упустил при чтении. Все думают, что что-то упустили. Просто принять написанное? Нет. Так не бывает. Разумеется, я не мог дать документированному безумию просто покрываться пылью в архивах копов, или ФБР, или куда оно там уйдёт, так что я сделал несколько фотографий и относительно структурировал слова Йена в цепочку событий. Начнём?

«Я начал записывать эти события, после того, как появились первые странности. На всякий случай, меня зовут Йен Ричи, мне сорок лет, я родился в деревеньке Уэст-Спрингс, которая сейчас не существует. Мою маму зовут Стелла, моего отца – Чэд.

Отправная точка – это пятое июля, три года назад. От года, когда я начал вести записи. Я укажу его на обложке, вместе с моими именем и фамилией. Разумеется, тогда я ничего не почувствовал, но потом мне сообщили, что всё произошло именно пятого июля.

Пятого июля, три года назад, я купался в реке. Ходил в горы с одним своим знакомым. Он недавно умер, но к делу это не относится. К сожалению, его свело в могилу слишком позднее заражение варицелла-зостер. Мы устраивали пикник в тех краях, выпивали, искали интересные камни для коллекции моего товарища. Я делал фотографии белок, высоченных деревьев, цветов и грибов. Особенно мне нравились фотографии цветастых несъедобных грибов, или даже смачного пласта плесени, обжившей пень. У меня была неплохая коллекция фотографий грибов, лишайников, слизевиков и плесени, сделанных на плёнку. Даже не знаю, где оно всё сейчас находится. Вероятно, я где-то потерял ту папку. Лето было жаркое, как я уже упомянул. В тот день было достаточно комфортно, но лишь до полудня, а после сосны и лиственные деревья уже не могли укутать нас в колыбель леса, и я решил искупаться в местной речушке. Глубины там было всего по пояс, а температура была в разы ниже окружающей среды, так что я решил просто слегка окунуться, чтоб не свалиться от пневмонии, в дальнейшем. Судьба оказалась жестока ко мне, и, стоило мне войти в воду, я поскользнулся, упал, наглотался ледяной воды, и сильно порезался об острые камни. Мой друг доставил меня в больницу, где меня осмотрели и заштопали. Ничего не предвещало беды.

Через три дня я ощутил себя абсолютно больным. Тогда я решил, что это всё из-за холодной воды. Меня трясло, я обливался потом, носоглотка была вся обложена, горло словно обмотали колючей проволокой. Я вызывал врача и мне прописали антибиотики. Я их послушно принимал, и через два дня простудные симптомы полностью прошли, но вот к концу недели я слёг с жуткой головной болью, да ещё и воспалились все мои порезы. Как итог: госпитализация, и что-то мне опять капали и вливали. Примерно через две недели я вышел из больницы, казалось бы, полностью здоровым и дееспособным.

Около года, может, чуть больше, никаких проблем в общем-то и не было, а после начались эти сны. Это были не просто кошмары. Я ощущал в них себя,