Золото дикой станицы - Фридрих Незнанский

Валерка замолчал, лихорадочно обдумывая, что же ответить.

— Ну что, парень, придется тебя арестовать.

— Не надо! — залепетал Валерка. — Дяденька, отпустите, меня мать ждет. Убьет, если я задержусь.

— А сколько тебе лет, хлопчик? — усмехнулся мужик.

— Семнадцать…

— И ты все еще взрослых мужчин называешь дяденьками? Пошли, сопляк. Маманя теперь тебя так или иначе убъет. Как ты думаешь — лучше раньше или позже?

— Позже… — промямлил Валерка, ужасаясь перспективе быть убитым собственной матерью. Почему-то он сразу поверил менту, что она способна на это. Если она узнает, что он грабил женщин, тут никакая «пятихатка» на поможет… А вдруг какая-нибудь из тех клюшек откинула тапочки? Замок говорил, что за убийство какая-то особая статья. Чуть ли не пожизненно… Ой, мамочка, что же делать? Что говорить ментам? Как бы так вертануть, чтобы они ему поверили? Он совершенно не был готов к тому, что когда-то попадется. Даже с Замком разговор об этом не заходил ни разу. Смешно было даже думать, что какая-нибудь старуха сможет дать ему отпор да еще задержать и сдать в ментуру. А менты по дворам не ездили. За все это время ни разу ему не встречались.

Эти мысли его как-то сразу успокоили. Он не попался ни разу. И пусть еще докажут, что золотишко, которое они нашли в его кармане, он грабанул. Может, на свое заработанное купил, мамане в подарок. У нее как раз в декабре день рождения. Надо, чтобы она сходила к дяде Жорику и он подтвердил, что Валерка у него работал.

Мысль перескочила на другое. Они же его фамилию назвали! — похолодело в сердце.

— А откуда вы узнали мою фамилию? — не сдержался он и сразу подумал: зря спросил. Теперь они подумают, что он их боится. Подумаешь — фамилия! Пока он сидел на скамейке, может кто-то из соседей проходил из дома напротив, кто его знает, а менты и спросили.

— Добрые люди подсказали, — насмешливо ответил мент и бережно пригнул его голову, когда сажал в милицейскую машину. — Осторожно. А то последние мозги вышибешь.

Валерка разозлился. Еще и издеваются, сволочи! Но надо было сейчас думать совсем о другом. Раз они ничего не говорят о его предыдущих ограблениях, значит точняк ничего не знают. А откуда он взял эти побрякушки, нужно придумать срочно, пока еще едет в машине. Потому что там, куда его везут, могут и побить. А тогда он точно проговорится. Валерка совершенно не выносил боли. А если он сдаст Замка, тот его из-под земли достанет. И убьет. Что ему стоит? Он как-то хвастался, что за ним трупов — на целое кладбище хватит. Валерку охватил ужас и он мелко задрожал, как от озноба. От страха же решил, что лучше говорить немедленно, пока не применили свои пытки. О них Замок тоже рассказывал со знанием дела, красочно описывая их многообразие, да так, что кровь стыла в жилах.

— Это сюрприз для матери. Я ей на день рождения купил, — наконец выдавил из себя Валерка. — Я в автомастерской машины мою, сам заработал.

— И кто подтвердит? — спросил заинтересованно наглый мент, ехадно улыбаясь.

— Мать и дядя Жорик.

— Отлично, парень. А теперь вспомни, сколько ты заплатил за эти подарки и где чек на покупки. Или там, где ты покупал, вразвес отпускают?

Валерка вспотел, пока обдумывал ответ. А тут зазвонил мобильный у мента. И по ответным репликам Валерка понял, что ему доложили о тетке из тубдиспансера. Потому что мент выложил перед собой теткино золото и угукал после небольших пауз.

— Говоришь, матери подарок купил? — переспросил он у Валерки, когда закончил разговор и сунул свою мобилу в карман. — А вот у нас другие сведения. Так что, мальчик, посидишь пока в «обезьяннике». Там условия хорошие для размышления.

Валерка вспомнил, что ему рассказывал Замок об «обезьяннике» и душа его похолодела. Там тоже, бывает, совсем отпетые сидят. Двое держат, третий мозги вышибает. Или того хуже — опустить могут, если дежурный мент отвернется.

Валерка тихонько заскулил, раскачиваясь из стороны в сторону. Менты удивленно переглянулись.

— Охренел с переляку? — спросил один. — Если сразу расколешься, никто тебе ничего не сделает.

Но Валерка продолжал скулить и не мог остановиться.

День был солнечный, на небе ни тучки. Тишина стояла такая, что только слышалось гудение проводов над железной дорогой. Ворыпаевские съехались к пятьдесят шестому километру на трех машинах в разное время.

— Прямо как партизаны, — ухмыльнулся Хорек, который приехал в первой машине и дожидался с братками приезда остальных.

— А ты хотел, чтобы мы выехали торжественно, колонной? И по дороге объявляли, куда путь держим? — загоготал Шнур и шумно почесал пятерной волосатую грудь под расхристанной сорочкой.

— А еще лучше по матюгальнику объявлять! — раздухарился Хорек, который пребывал в нервном возбуждении в связи с предстоящей операцией. Ему предназначалась одна из главных ролей и он очень этим гордился. Наконец все прибыли. Сергун напомнил, кто где должен находиться и велел не отсвечивать. Мало ли — вдруг казачки тоже прошурупают, что эта позиция очень удачна для ограбления. Поэтому никаких сигарет, машины загнать в кусты, головы не поднимать и главное — громко не разговаривать.

Хорек с Шнуром и Жмыхом под прикрытием кустов прильнули к теплой земле и напряженно всматривались вдаль. Солнце висело прямо над головой и все трое вскоре уже маялись от жажды. Никто не догадался взять с собой воду и теперь тихо переругивались.

— Хватит бухтеть, — Жмых первый вспомнил, что Сергун велел сидеть тише воды, ниже травы. — Ты, Шнур, не отвлекайся. Давай зырь на дорогу.

Бинокль был только у Шнура. Глаза под окулярами потели, и он на мгновение отрывал бинокль, чтобы быстро тыльной стороной ладони протереть их.

Хорек лежал вплотную к Жмыху, потом немного отодвинулся и недовольно повертел носом.

— Ну и духман от тебя!

— Вчера мылся! — огрызнулся Жмых. — А не нравится — отканай.

— Едет, едет! — наконец подал голос Шнур и толкнул ногой Хорька, который попытался хоть одним глазком заглянуть в бинокль.

— Та мы уже и сами видим, — пробурчал Жмых, посчитавший личной обидой недоверие Сергуна — бинокль достался Шнуру, более молодому, а Жмых в банде уже давно ошивается, так сказать бандит со стажем.

На пятьдесят шестом километре поезд начал сбавлять ход.

— Есть! Наш вагон последний. Подфартило!

Хорек засуетился и стал торопливо набирать номер на мобильном.

— Мы отцепляем вагон. Он предпоследний. Ага…

Он подтолкнул замешкавшегося Жмыха.

— Пошли, пора…

Они скатились к железнодорожной насыпи и побежали вдоль путей, шурша гравием, который разлетался из-под ног в разные стороны. Бежать пришлось недолго — быстро догнали едва ползущий вагон и по очереди запрыгнули на подножку. Хорек сразу же оседлал сцепку и работа закипела. Он не без усилий отцепил тормозной шланг, Шнур достал свой инструмент — кувалду, и стал лупить по сцепке.