Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

– Верно. Продолжайте.

– Однако часто нам бывает трудно понять, как выглядит добродетель, потому что мы так легко путаем ее с удовольствием. Удовольствие может доставить нам наслаждение – чувство, которое мы получаем от хорошей еды, хорошей беседы, созерцания красоты, – но все эти вещи не длятся долго. Наслаждения преходящи, но истинное счастье бесконечно. Вот его отличительное качество.

– В самом деле. И как, по мнению Аристотеля, можно достичь такого счастья?

– Ну, сложно кратко изложить его мысли, не потеряв при этом всю остроту его восприятия…

– Но если я буду настаивать на этом, мисс Беннет?

– Тогда я бы сказала, что он говорит нам: лишь через самопознание можно обрести подлинное счастье. Только когда мы познаем себя, изучая и понимая свои сильные и слабые стороны, будучи достаточно честны, чтобы признать, чего мы действительно хотим от жизни, – тогда у нас есть хоть какой-то шанс достичь этого состояния.

Мистер Коллинз был в восторге.

– Браво, мисс Беннет! Самое убедительное изложение. Мы еще сделаем из вас специалиста по античной филологии!

Мэри ответила ему улыбкой, немного смущенной, однако жаждущей продолжения.

– Как полагаете, сэр, можем мы продолжать в том же духе и дальше? До конца книги?

– Думаю, мы должны, иначе никогда не узнаем, как развиваются его идеи. Вам следует еще немного почитать, а потом обсудим это снова.

Чем больше Мэри читала, тем больше росла ее уверенность. В следующей беседе с мистером Коллинзом она изложила свои мысли более охотно и с большей ясностью. Тишина, которая когда-то была неотъемлемой частью библиотеки, сменилась оживленным разговором, который велся с такой энергией, что в конце концов даже Шарлотта обратила на это внимание. Однажды днем, когда они с Мэри работали в саду, она заметила, что это был первый раз за неделю с лишним, когда они оказались вместе вне дома.

– Мне показалось, ты очень живо проводишь время сегодня. Надеюсь, мистер Коллинз тебе не докучает. Он склонен проявлять страсть в тех вопросах, которые его интересуют, и это может быть очень утомительным. Ты не должна чувствовать себя так, будто обязана составлять ему компанию.

– Честное слово, мне нисколько не скучно! Напротив, я нахожу его компанию чрезвычайно интересной и очень благодарна мистеру Коллинзу за то время и внимание, которые он мне уделяет.

При этих словах Шарлотта резко повернула голову в сторону подруги. Мэри, выдернув особенно упрямый сорняк, ничего не заметила и продолжила работать.

– А не хочешь ли и ты сама занять себя учебой, Шарлотта? Мистер Коллинз так помогает мне, и я уверена, ты найдешь это столь же вдохновляющим, как и я. Почему бы тебе не присоединиться к нам?

– Боюсь, у меня и без того хватает забот: хозяйство, которым надо управлять, и ребенок, за которым необходимо присматривать. У меня нет свободного времени, чтобы обсуждать философию по утрам. Интересно, что сказал бы по этому поводу Аристотель?

Мэри, набросившаяся с совком на безжизненную землю, не уловила и намека на язвительность в ее тоне.

– Думаю, он мало что мог бы сказать. Ты совершенно права, Аристотель не проявляет особого интереса к тому, как женщины достигают счастья, да и вообще к женщинам в целом. Я спрошу об этом мистера Коллинза во время нашей следующей беседы.

Шарлотта вдруг выпрямилась, сунула ножницы в карман фартука и протянула Мэри корзинку.

– Я должна пойти позаботиться об ужине. Оставляю цветы на тебя.

Не попрощавшись, она быстро зашагала прочь с серьезным лицом. Мэри озадаченно смотрела ей вслед, не понимая, чем могла обидеть подругу.

Она по-прежнему немного нервничала, когда садилась за стол, боясь спровоцировать Шарлотту еще сильнее, однако та, казалось, вновь стала самой собой и заправляла столом со своим обычным чинным спокойствием. Или, быть может, в ее поведении все-таки произошла едва заметная перемена, какая-то новая настороженность, столь призрачная и незаметная, что Мэри почти не была уверена, что она вообще существует. Во время обеда Мэри говорила себе, что ошиблась, но никак не могла успокоиться и была рада, когда они встали из-за стола. Позже, когда миссис Хилл расчесывала ей волосы, Мэри не реагировала на попытки той завязать разговор. Ее мысли вновь и вновь возвращались к душевному состоянию Шарлотты, пока она не почувствовала, что исчерпала все попытки понять ее поведение, и решила больше не думать об этом. Как только миссис Хилл ушла, Мэри взяла своего Аристотеля и прочла несколько строк, прежде чем задуть свечу и попытаться заснуть.

Когда мистер Коллинз вошел в библиотеку, Мэри пристально наблюдала за его поведением, чтобы понять, не доверила ли ему Шарлотта источник своего раздражения, но он, казалось, не испытывал никаких дурных чувств. Напротив, кузен, похоже, находился в приподнятом настроении.

– У меня есть к вам предложение, мисс Беннет. Поскольку вы проявили такой интерес к классическим наукам, я размышлял о том, не следует ли мне более глубоко посвятить вас в изучение этой великой сокровищницы человеческих знаний. – И он уселся рядом с ней. – Я очень тщательно все обдумал и, принимая во внимание ваш уравновешенный характер, пришел к выводу, что вреда от этого не будет. Я уверен, мои намерения не приведут к каким-либо неблагоприятным последствиям.

Мистер Коллинз вытащил из кармана пальто небольшой потрепанный томик и положил перед Мэри.

– Это словарь греческого языка вместе с грамматикой для начинающих. Он стар, как видите, но, по моему скромному мнению, все еще остается лучшим в своем роде. В детстве он был моим. У меня был прекрасный учитель, который приохотил меня к этому языку, и именно он дал мне эту маленькую книжку. Это нелегкое занятие, но оно щедро вознаграждает те усилия, что вы приложите для его освоения. А все попытки сделать это должны начинаться с принципов, изложенных здесь.

Мэри в изумлении отложила ручку.

– Вы предлагаете мне выучить греческий, сэр?

– Именно так. Я знаю, это не совсем подходящий предмет для молодых леди, но, если вы простите мне замечание личного характера, я никогда не встречал женщины с такими научными интересами, как у вас. Думаю, вы совершенно готовы.

Он наклонился и открыл книгу.

– Смотрите, здесь весь алфавит. Это альфа, а здесь, в конце, омега. Вы, безусловно, слышали о них? Здесь все остальные буквы, а звуки, которыми их обозначают, написаны рядом с ними.

Мэри потерла очки рукавом и пристально вгляделась в незнакомые очертания.

– Что думаете, мисс Беннет? Если вы согласны, я готов пройти это испытание вместе с вами.

На мгновение она поколебалась – это все равно что учиться читать заново, осваивая совершенно новые буквы. Что, если она потерпит неудачу? Однако тут в ней поднялся азарт, и Мэри поняла, что не может отказаться.