Железное сердце. Книга 2. Тайна замка Морунген - Варвара Корсарова

Гаспар нетерпеливо переминался с ноги на ногу, его сапоги поскрипывали, и это мешало сосредоточиться.

Не открывая глаз, я повернула к нему лицо, чтобы попросить стоять смирно, и в этот момент словно вспышка ударила в глаза, и перед моим внутренним зрением встала странная картина: я увидела замок Морунген снаружи, но издалека, и стены его были залиты солнечным светом. А вокруг была зелень, и жужжали пчелы.

Во дворе многое было иначе: дубок под окнами замка был невысок, цветник занимал площадь вдвое большую, и стены выглядели не такими потрепанными.

— Стой! Ты что делаешь? — прозвучал издалека мужской голос, молодой, странно знакомый… рассерженный.

Но больше я ничего не услышала.

Видение держалось лишь секунду, и тут же мой мозг взорвался дикой болью. Я охнула и открыла глаза.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Тейфель. — Вы увидели прошлое?

— Не знаю. Увидела, но как-то не так, как предполагалось. Кажется, мне открылось чье-то воспоминание. Возможно, мастера Кланца, — я посмотрела на его записи, которые держала в руках. — Вещи связаны симпатическими связями со своими хозяевами, поэтому гадалки и спиритуалисты всегда требуют предметы, принадлежащие пропавшим людям, когда пытаются их разыскать.

— Что же вам открылось?

— Замок Морунген, каким он был лет пятнадцать-двадцать назад. Летний день. Жара. Пчелы. И голос… по-моему, я слышала Августа в молодости.

Я закусила губу. Жаль, лишь услышала… но не увидела.

— Пчелы? — недоверчиво переспросил Гаспар. — Известно, что мастер Жакемар разводил пчел. В Морунгене раньше тоже были ульи. Любопытно. Во всяком случае, мы теперь знаем, что вы со своим сверхъестественным талантом можете не только видеть внутренности механизмов и людей.

— Пока довольно и этого. Ничто не дается даром. Из-за эксперимента у меня разболелась голова.

— Хотите вернуться к себе?

— Нет. Давайте исследуем печь на кухне, как собирались. Очень она меня интересует.

По дороге в полуподвал Гаспар рассказывал любопытные вещи.

— Как вы уже поняли, все механизмы в замке взаимосвязаны.

— Да, это очевидно. Весь замок — один большой механизм. Иногда я натыкаюсь на переключатели, рычаги… но с чем именно они связаны, и чем управляют, не всегда удается понять.

За спиной зашуршало: у стены мелькнула тень, гибкая, как змея.

— Горностай Розы! Как его… Руди? — сказала я с досадой.

Питомец Розы не впервые следовал за нами. Я часто замечала его треугольную мордочку с глазами-бусинками, которые наблюдали за происходящим из укромного уголка.

— Роза шпионит за нами. Горностай — ее глаза и уши, — поведала я Гаспару.

— Роза — зоомансер? — удивился он и пояснил: — Так ученые-виталисты называют людей, которые имеют симпатические связи со своими питомцами.

— Видимо, так. Пошел вон! — я топнула ногой, и горностай скрылся в щели у пола. Уверена, он продолжит свои наблюдения, но так, что я его больше не замечу.

Я задумалась. Наверняка Роза при помощи своей зверюшки успела узнать многое о замке, даже то, что не открылось мне… горностай мог проникнуть в самые укромные его уголки и закутки, и, вероятно, в самое его сердце.

Однажды Август предложил мне заручиться поддержкой Розы, выбрать ее в свои спутницы и подруги. Но я не желала иметь с этой девицей ничего общего. Она не нравилась мне, и не нравился ее отец, генерал Вундерлих, с его вечно голодным и алчным взглядом. Противно представить, что эта парочка авантюристов узнает мои секреты. В компании Гаспара я чувствовала себя куда свободнее.

Тем временем мы дошли до кухни.

Сейчас здесь было пусто: гости замка решили сделать вылазку в Ольденбург, осмотреть окрестности и пообедать в трактире, поэтому слуги и повара получили передышку.

— Изумительная печь! — с удовольствием сказал Гаспар. — Никогда ничего подобного не видел, даже в других зданиях Жакемара. Кощунство использовать такое творение для банальной варки пищи. Вижу, тут несколько отделений; вот это вполне подходит для изготовления алхимических препаратов. А вот это отделение… хм, странная конструкция. В дневниках Жакемара нет описания ее предназначения.

— Мы пользуемся только этой частью, — я кивнула на левую секцию, где за дверцей краснели угли. Две другие секции оставались холодными.

Теперь печь была начищена, и от этого выглядела еще внушительнее. Под слоем копоти оказалась потертая позолота, которая украшала литые фигурки саламандр, зодиакальных и алхимических символов.

— Внутри этой топки есть трубы и механизмы, — сказала я, открывая тяжелую дверцу. — Я не выяснила, для чего они.

— Вы не пробовали разжигать здесь огонь?

— Пока нет.

Гаспар прошелся вдоль фасада печи, легко касаясь пальцами фигурок. При этом он бормотал себе под нос. Потом открыл длинную узкую дверцу в среднем отделении, залез в жерло топки почти по пояс и долго чем-то гремел.

Вынырнул, отряхивая руки, и заметил:

— Да, любопытная конструкция. Немного похожа на топки паровоза. Вон там, кажется, парораспределительный механизм… Но принцип работы другой. Как если бы паровоз сконструировал не инженер, а безумный алхимик. Черт побери, сколько тайн! Жизни не хватит, чтобы их все исследовать. И, знаете ли, это великолепно.

— Соглашусь с вами, — улыбнулась я, открыла топку правого отделения и, по примеру Гаспара, протиснулась внутрь.

Здесь было прохладно, темно, и относительно чисто, не считая пыли. Множество труб, вентилей и металлических пластин непонятного предназначения.

Я опять попробовала вызвать свой дар, чтобы увидеть, куда вела вся эта машинерия, но после попытки в коридоре сил не осталось. Пришлось полагаться на телесные глаза и руки. Света не хватало, частенько приходилось действовать на ощупь.

Я так увлеклась, что не сразу заметила, как что-то изменилось.

Стало тепло, потом еще теплее… внутренности печи слегка завибрировали и загудели.

— Гаспар, что это? — позвала я, но ответа не получила; зато услышала, как звякнул стакан и полилась вода. Гаспар отошел к столу попить и не услышал меня.

Я оттолкнулась руками, чтобы выбраться, и застряла. Закусив губу, я вертелась; звать Гаспара было стыдно — ему придется схватить меня за ноги тащить, как пробку из бутылки, позор какой!

Ничего, сама справлюсь…

Однако через миг меня вдруг охватил такой безотчетный страх, что стало не до стыдливости. Гул усилился, стенки топки стремительно нагревались, пот покатился по лбу, лица коснулась волна жара.

— Гаспар! — крикнула я сдавленно, извернулась, зацепилась коленом за трубу и, как куль с сажей, вывалилась наружу.