Видящая звезды - Брендон Сандерсон

– Ты должна держаться рядом с остальными, – велела я, связавшись с ней. – Прекрати вырываться вперед.

– Я человек! – огрызнулась Брейд. – Мы агрессивные. Смирись с этим.

– Совсем недавно ты заявила, что не имеешь дел с людьми, поэтому не знаешь их привычек. Нельзя сначала козырять тем, что «ты не такая», а потом использовать свою человеческую природу как оправдание.

– Я пытаюсь сдерживаться, – сказала Брейд, – но в глубине души знаю правду. Я все равно сорвусь. Бесполезно рассчитывать на что-то другое.

– Не мели чепуху. Когда я начинала тренироваться, я была безнадежна. Я срывалась так часто, что по моим выходкам можно было часы сверять.

– Что, правда? – спросила Брейд.

– Правда. Однажды на занятиях я в буквальном смысле слова напала на своего командира звена. Но я научилась. Значит, и ты сможешь.

Брейд промолчала, но явно начала стараться, когда мы перешли к очередному упражнению. Чем дальше длился день, а мы еще сделали перерыв и перекусили прямо в кабинах, тем больше меня восхищал Моррьюмар. Учитывая все обстоятельства, его талант пилота был просто удивительным, и он очень хотел учиться. Ну да, целиться он не умел совершенно, но Кобб всегда говорил, что предпочитает учеников, способных хорошо летать. Потому что они дольше проживут и еще успеют научиться вести бой.

Когда мы закончили обедать и снова выстраивались в боевой порядок, я подлетела к Моррьюмару.

– Слушай, – сказала я, – постарайся не выбиваться из строя, когда начнем новый заход. Тебя все время выносит наружу.

– Извини, – ответил он. – Я буду стараться. И… прости, что я тебя чуть не сбил тогда.

– Что? А, пустяки. По крайней мере, ты не хотел меня убить, а это мало о ком можно сказать.

Моррьюмар хихикнул, но в его голосе слышалось напряжение. Я вспомнила наши первые занятия с Коббом, свой страх облажаться и вылететь из летной школы, растущую неуверенность в том, что смогу стать там своей, раздражение оттого, что никак не удается сделать, казалось бы, элементарные вещи.

– Не переживай, – сказала я. – Ты все делаешь замечательно, особенно если учесть, что все это для тебя в новинку.

– Как я уже говорил, мой левый родитель в молодости управлял дроном, – произнес Моррьюмар. – К счастью, мне досталась часть его опыта.

– Ты правда получаешь навыки от родителей?

– Конечно. Часть знаний и навыков переходит от родителей к ребенку. Полагаю, у твоего народа не так?

А правда, как? Вот скад. Я действительно не знала этого – по крайней мере, о сородичах Аланик. Без М-Бота, шепчущего подсказки мне на ухо, я вполне могла влипнуть в неприятности.

– Так или иначе, в этом мне повезло, – продолжал Моррьюмар. – И в то же время не повезло. Моему левому родителю присуща скрытая агрессия, и мне она тоже досталась. В первые дни жизни я заработал такую репутацию, потому что грубил другим.

– Грубить другим у вас считается агрессией?

– Еще какой, – сказал Моррьюмар.

– Ну и дела. Я бы так никогда не родилась. Меня бы сразу убили.

– Это распространенное заблуждение, – сказал Моррьюмар. – Если мои родители решат, что не вынесут меня с такой личностью, меня вовсе не убьют, а просто перекомпонуют по-новому. То, что ты видишь, – это всего лишь черновик, эскиз, вариант того, кем я могу быть. Хотя… если бы я родился, то сохранил бы эти воспоминания и моя личность стала бы реальной. – Он помолчал. – И я хочу, чтобы так и было.

Я попыталась представить себе мир, в котором я помнила бы, как меня заставили доказывать, что я достойна существования. Неудивительно, что у этого общества проблемы!

Мы закончили следующую серию упражнений, и теперь я была довольна тем, как звено держало боевой порядок.

– И правда получается, – сообщила я, связавшись с Дымкой. – Думаю, мы сможем сделать из них что-то толковое.

– Отлично, – сказала Дымка. – Значит, они уже готовы к бою?

– Скад, нет! – воскликнула я. – Нужно еще как минимум несколько недель. Они хорошие пилоты, и это совсем не то, что начинать с зелеными новичками, и тем не менее мне бы пока не хотелось, чтобы они во что-нибудь стреляли.

Дымка, казалось, восприняла мои слова как должное, не стала возражать или даже требовать от меня подробностей, а просто сказала:

– Любопытно.

И как я должна была это понимать?

– Давай дадим им еще один перерыв, – через какое-то время снова заговорила она. – А потом попробуем отработать боевые порядки на высоких скоростях. До возвращения на Звездовид осталось три часа. Командный центр спрашивает, собирается ли кто-то из нас сегодня войти в лабиринт. Я отвечу, что мы не будем торопить события.

– Отлично, – отозвалась я, замедлила скорость и достала свою фляжку.

– Если, конечно, – добавила она, – ты не хочешь попробовать это сделать, пока остальные отдыхают. Мы с тобой можем слетать туда вдвоем.

Я так опешила, что даже не донесла фляжку до рта.

– В принципе, было бы полезно знать, к чему мы готовимся, – сказала Дымка. – Я слышала о делверских лабиринтах, но никогда не бывала ни в одном из них.

Ее корабль завис рядом с моим, и видеть пустую кабину было как-то не по себе – как будто корабль пилотировало привидение.

Что за игру вела Дымка? Поставив меня во главе учений, она получила возможность вернуться к наблюдениям. Участвовала наравне со всеми, но при этом оставалась большей частью загадкой. А теперь хотела, чтобы я полетела с ней в лабиринт. Это напоминало какую-то проверку. Или вызов?

Я посмотрела на лабиринт. За каждым звеном закрепили определенную грань додекаэдра, и пилоты должны были приближаться к нему, а потом залетать внутрь.

– Давай, – решилась я и отложила фляжку. – Передай в командный центр, чтобы отозвали дроны. Вести бой с ними потренируемся позже.

– Готово, – сказала Дымка. – Полетели.

23

Командование хоть и неохотно, но выполнило нашу просьбу, отозвав дроны, поэтому мы с Дымкой подлетели к лабиринту без помех.

Когда мы достигли его тени, я смогла лучше оценить его размеры. В ширину он оказался примерно как одна из платформ вокруг Россыпи, но это был всего лишь диаметр. По общей массе тут, наверное, была добрая дюжина платформ.

Это был, конечно, не планетарный масштаб, и он уступал настоящим делверам, которых я видела в записи, тем не менее размеры его поражали. На каждой из двенадцати граней имелось с десяток отверстий метров двадцати в диаметре. Мы с Дымкой наугад выбрали одно из них и подобрались достаточно близко, чтобы можно было разглядеть, что остальная поверхность из полированного металла.

Я вдруг поняла, что волнуюсь. Меня все больше зачаровывали делверы, хотя это чувство шло рука об руку с растущей тревогой. А возможно, даже со страхом перед ними. Мне никак не удавалось избавиться от того образа, что я увидела на Россыпи – когда я сама стояла на том месте, где должен был быть делвер. И что бы ни означало быть цитоником, чем бы я на самом деле ни являлась, мне так или иначе пришлось бы иметь с ними дело и побывать в месте их обитания.