Святоша. Путь защитника - Маркус Кас

Наставник молчал, разглядывая меня, слегка прищурившись. Я отвечал не менее вызывающим взглядом, так мы и мерялись хорошим зрением какое-то время.

— Пора, Илья, возвращаться в обитель, — вздохнул монах, лениво покачивая лезвием на конце цепи, как маятником. — Уж поверь, хотел бы я, чтобы всё обернулось иначе, но есть как есть. Не делай глупостей ещё больше.

— Ты уж извини, но другие дела есть, — усмехнулся я и непроизвольно повел плечами, разминаясь. — Глеб…

Хотел я поговорить сначала, но не успел. Монах мой отказ принял сразу же и безоговорочно, одним резким взмахом руки отправив смертоносный металл в меня. Мужик был быстр, как демон, я смог лишь чуть уйти с траектории, но острое лезвие вспороло щеку, опалив огнем.

Боль придала ловкости и я рыбкой нырнул в ближайшие кусты, плечом угодив в надгробие. Камень выдержал, хоть и дрогнул, покосившись. Второй конец цепи прилетел следом и выбил крошку из древнего монумента.

Чёрт! Я уже понял, что защитникам равных практически нет. Чем дольше идет обучение и служение, тем больше преимуществ перед любым человеком получает храмовник. Чтобы быть способным состязаться с тварями бездны, нужна невероятная сила, ловкость и скорость.

Единственное, в чем была слабость защитников, в бесхитростности. Вбиваемые догмы служения и плотное взаимодействие с демонами не делали их изощренными обманщиками. Ну, не считая Артура, но тот давно завязал быть святошей.

Поэтому единственное, на чем я мог сыграть, так это изворотливости. Я притворился смертельно раненным и взвыл, а затем захрипел и затих. Понадеялся, что Глеб не обратит внимание на то, что лезвие несильно окровавлено.

Наставник купился и в кустах тут же появилась его взволнованная рожа. Неужели и правда испугался, что прибил меня? Времени размышлять о заботе монаха не было. Острием косы я подцепил цепь и замотал её, одновременно делая подсечку.

— Ах ты ж! — возмутился монах, падая лицом в соседнюю поросль, оказавшуюся терновником.

Пока тысячи игл безжалостно впились в него, я воспользовался этим и выдернул из рук Глеба оружие. Толку от него лично для меня не было, такой штукой научиться пользоваться нереально и за месяц, не то что минуту.

Но когда оружие было в моих руках, он не мог его отозвать и призвать заново. Только если упадет или окажется воткнутым в демоническую плоть. Имело воплощение и свои недостатки, в общем. Поэтому я и дорожил Глоком. Его тоже можно отнять, но он хоть не такая дурища, как та же коса.

Пока монах копошился в кусте, вызволяя одежду, кожу и волосы из цепкого плена колючек, я рванул по кладбищу, рассчитывая выйти с другой стороны и там уйти под землю. Был там ход, отмеченный не самым благонадежным, но за недостатком выбора и такой годился.

Прилетело мне в спину, не успел я пробежать и десятка метров. Плотная воздушная стена врезалась и сбила с ног, сшибая мной остатки могильных плит. Мой недолгий, но очень болезненный полет закончился в ветхом склепе, дверь которого я пробил своим крепким телом.

В нос тут же забилась паутина и поднятая в воздух пыль. Обрадовавшись, что при этом я не выпустил из рук ни своё, ни чужое оружие, я кряхтя и чихая, поднялся и оглянулся.

Склеп явно когда-то принадлежал богатому семейству. Щедро украшенный и облицованный темным мрамором, по стенам были ниши с увесистыми урнами, а по центру стояли два надгробия, судя по женской и мужской лежащим статуям, мужа и жены.

— Простите за беспокойство, — на всякий случай извинился я и сразу же пригнулся.

В разрушенный вход влетел Глеб и швырнул в меня чем-то горящим. Позади застонало и затрещало, а я оказался в ловушке. Гореть тут было нечему, кроме немногочисленных листьев, залетевших в узкие окна, но жар мгновенно заполнил небольшое пространство, выкуривая меня из укрытия.

Листья подо мной всё же полыхнули и я подпрыгнул, стараясь уйти в сторону. Монах с рыком отправил в меня ещё одну воздушную волну, впечатывая в стену. Головой и спиной я приложился конкретно. Да так, что сознание ненадолго помутилось.

Глеб этим воспользовался, чтобы приблизиться. Ещё раз мысленно попросив прощения, я схватил из ниши урну и со всей дури врезал наставнику по башке. Сосуд оказался слабее черепушки монаха и развалился, засыпав того пеплом и лишая зрения.

Я оттолкнул облепленного прахом мужика, впечатал в его голову ещё одну урну, для надежности, и вылетел наружу, громко топая. Подошвы ботинок дымились и я попрыгал на каком-то лысом холмике, искренне надеясь что это не ещё одно чье-то последнее пристанище.

Надо было убираться с кладбища, но я услышал шум за спиной и интуитивно скакнул вбок, уходя из под следующего удара. Да сколько же у него силы и печатей? Нда, всё же магистр это не какой-то доморощенный князь…

А дальше началась погоня с планомерным разрушением древних памятников и природы. То, что я не разрушил, пока гонял гулей, разнес наставник, гоняя меня. Думаю, что увидь нас кто со стороны, подумали бы на демонов.

Мы носились с хрипами, рыками и матерком, разнося надгробия, скульптуры и парочку скромных склепов. В небо поднялось разбуженное воронье и негодующе каркало, заморосил дождь, затрудняя бег по мокрой траве, которой тут всё заросло.

Когда я раз двадцатый поскользнулся и проехался на заднице по земле, притормозив об острый край плиты, то решил, что хватит с меня. Монах уже должен был выпустить пар. Он начал чаще промахиваться и почти перестал материться, верный признак грядущего перемирия.

— Глеб! — крикнул я и вопль разнесся над добитым нами кладбищем. — Давай поговорим, а?

— Обязательно! С инквизицией, — проорало прямо над ухом.

Как он так подкрался, не иначе ещё одно недокументированное умение. Но от неожиданности я сложил печать «янтаря» так ловко, что один светлейший князь где-то умиленно прослезился. Ну или перевернулся в кровати.

Двух секунд хватило на то, чтобы сбить монаха с ног, уложить отдыхать рядом с прочими отдыхающими и даже ремень вытащить и начать руки стягивать к бедрам. Именно в этот момент действие родовой техники прекратилось, а Глеб от шока так и не принялся сопротивляться.

Затянув ремень, я вытер лоб и глубоко вздохнул. Ночные пробежки по пересеченной местности не входили в мои любимые занятия. Тем более когда в тебя постоянно прилетает не пойми что.

— Как? — у монаха был всего один вопрос.

— Сам же меня отправил к Воронецкому, — не понял я его удивления.

— Его светлость тебя этому научил? — не переставал охреневать наставник, даже не обращая внимания на своё неудобное положение.

— Чему-то научил, да, — недовольно ответил я, потирая ушибленную поясницу. — Все они меня научили. А дочка его… Ты знал, что она защитница? — нашел я время для изучения биографии озабоченной княжны.

— Чего? — казалось, что глаза мужика сейчас вылезут из глазниц, больше их невозможно было вытаращить.