Святоша. Путь защитника - Маркус Кас

Миха, накормив меня и показав где что, умчался в порт, на работу. Я еле впихнул ему деньги, на продукты и прочее необходимое. Олеся Федотовна явилась под вечер и принялась за выпечку новой порции пирожков, сначала наотрез отказавшись от моей помощи.

Но мне уже стало откровенно скучно, так что я настоял. На прогулку по кладбищу я выходить не рисковал, а заняться было нечем. Я просмотрел все новости за последние дни, ища упоминания о себе. И выяснил, что Артур не врал мне, скандал пока заминали.

Со скуки я листал и светскую хронику, заодно выясняя кто есть кто. Князья, графы и обычные купцы. Не побрезговал даже желтой прессой, подобную которой мне показывала княжна Меньшикова. Но там был сущий детский сад про то, кто на кого посмотрел и как.

Неизменным участником сплетен оказалась и Воронецкая. Её упоминали чуть ли не чаще остальных, но весьма осторожно, не осмеливаясь напрямую называть дочь светлейшего князя неприличными словами, соответствующими её эпатажности.

Никак я не мог разобраться с этим семейством, члены которого вели себя совершенно по-разному и преследовали свои цели. Князь оказался с двойным дном и понять, на чьей он стороне, не представлялось возможным. Княжна казалась капризной и вызывающей, но увидев её в бою, я поменял своё мнение. А с княжичем вообще отдельный разговор…

Насадив свою помощь и получив за неё проклятья, а затем и сытный ужин с ритуалом умиления, я решил, что сидеть на месте ровно я не могу. Поэтому связался с княжичем Воронецким и назначил тому встречу.

Место я выбрал то, где меня нашел Миха. Добраться до него было несложно, дорога почти полностью шла через заброшки и трущобы. Да и там встретить кого-либо было нереально. Тем более, что был вход в катакомбы, в случае опасности я мог скрыться там.

Мне нужно было вытрясти из парня побольше информации об его отце. Чтобы хоть как-то оценить поведение князя и моё по этому поводу. Я не сомневался, что светлейший будет присутствовать и на следующей встрече с принцессой.

В назначенное место я явился сильно раньше и тщательно обыскал все окрестности. Позиции для засад, отступлений и преграды. Доверия к княжичу у меня не было совершенно, так что я ожидал чего угодно. Но надеялся, что страх перед батиным гневом преобладает.

Поэтому испытал легкое разочарование, увидев как из подъехавших машин выгружаются вооруженные люди. Остановились они за поворотом, но именно в этой точке я и засел, наблюдая за единственной дорогой.

Темные фигуры пригибались и рассредотачивались по местности, оцепляя весь периметр. И это были не храмовники или имперские служивые. Один их них пробежал совсем рядом и я увидел знакомую татуировку.

Мелкий сучонок сдал меня Змееловам и судя по количеству людей, они были настроены весьма серьезно. Не настолько, чтобы я заметил среди них снайпера с винтовкой. Но и без того вся территория была прикрыта за пару минут.

Последним из автомобиля выбрался бледный Воронецкий и, постоянно дергаясь и озираясь, пошел к берегу. Тут же в кармане едва заметно завибрировал телефон.

«Я на месте, жду. Ты где?» — написал мне этот засранец.

Усиливая драматичность момента подлого предательства, заморосил мелкий дождь, сверкая каплями в свете единственного фонаря, возле которого и стоял, ежась от влажности, княжич. Я вздохнул, хмыкнул и забил на гаденыша. Что ещё можно было ожидать от трусливого юнца?

Ох, нет у меня времени на перевоспитание ещё одного неблагородного отпрыска. Им тут целое исправительное учреждение имени меня пора строить. По соседству с профсоюзом катакомб и обществом по защите защитников от домогательств при исполнении. Целый квартал придется у города выбивать.

Пофантазировав о насаждении доброго и отжатии имперской территории под благовидным предлогом, я осторожно выдвинулся с позиции, накинув на себя печать сокрытия. Пусть печать и предназначалась для засады на демонов, но могла помочь замаскировать меня и от людей.

Впрочем, о том, что Глеба заметили, несмотря на предосторожность, я не забывал. А у монаха явно были способности получше. Я крался в тенях и даже удары сердца стали медленнее и тише.

На пути всё же оказался один из клановцев. Я бесшумно подобрался вплотную и застыл за спиной мужика, собираясь с силами. Действовать надо было быстро и, желательно, тихо. Боковой удар по шее заставил того «поплыть», благодаря чему я стал обладателем ещё одного пистолета, который бережно забрал из рук оседающего на землю Змеелова. Взяв в захват, додушил клановца до потери сознания и обыскал, раскулачив на пару магазинов, отличный нож и новый фонарик.

К сожалению, больше объектов для пополнения запасов не было, до самого подземного входа. Как и у открытой решетки не оказалось никого. Посетовав на безалаберность Змееловов, я написал княжичу подойти к приметному красному баку, находящемуся от меня в паре шагов.

Воронецкий, получив моё сообщение, заметно вздрогнул и заозирался с пущей силой, но деваться подлецу уже было некуда. Ещё больше парень струхнул, когда я вышел из теней, приветственно оскалившись.

— Ну, добрый вечер, — шепотом сказал я и жестом пригласил внутрь хода.

Так как я это сделал Глоком, предатель возражать не стал. Хотя сначала вроде собирался бахнуться в обморок, но передумал, увидев размокшую грязь и мусор под ногами.

— К-к-куда это? — всё таки спросил он, делая шаг к зияющей темной дыре.

— Как-то непогодится, пойдем в одно теплое и сухое место, — усмехнулся я, подгоняя княжича.

Против аргумента австрийского производства не поспоришь, так что Воронецкий, бросив печальный взгляд в сторону дороги, зашел внутрь. И уже там я обыскал высокородного и лишил того всего имущества, сбросив в кучу хлама. Княжич что-то возмущенно пискнул и заткнулся, оценив красоту дула.

Спуск вниз был темным, но в его конце тоннели разветвлялись на три и подсвечивались тусклыми, редкими и мерцающими лампами. У развилки была и карта, причем сильно запутанная. Я насчитал шесть обманных направлений, пока вычислил нужное.

И пинком под зад отправил парня в правое ответвление, заставив припустить трусцой. Сверху уже слышались шаги и выкрики, я и не надеялся, что нам дадут много времени на уход.

Змееловы переругивались на своём, птичьем, радуя мой слух злобной тональностью, а мы бежали. Проход стал шире и ниже, повеяло сыростью, по бокам начали появляться другие тоннели и ниши.

Свет тут еле горел, едва обозначая путь. Но опасность я не увидел, а почуял. Пахнуло мокрой шкурой и чем-то тухлым, с профилактикой ротовой полости у демонов совсем плохо было.

Я дернул княжича в ближайшую нишу прямо на бегу и впечатал парня в стену, тут же зажав рот. И, увидев, что тот понял намек помалкивать, отпустил и снова сложил печать сокрытия, прикрывая нас обоих.

Тварь неторопливо приближалась и когда появилась в зоне видимости, то меня аж затошнило. Не от жуткого вида демона, а от того, что Воронецкий задрожал, высасывая силы из печати, а значит и из меня.