Экскоммуникация. Три эссе о медиа и медиации - Александр Р. Гэллоуэй

свои дома. Мы верим, что впускаем их в нашу жизнь для своего удобства…

АНТОН

Да, что технология помогает, делает жизнь проще, что она простая и безвредная. И работает она только так, как написано в инструкции, полностью под нашим контролем: батарейку поменяли, включили, выключили.

АЛЕКСАНДРА

Еще подумала, что домофон или дверной звонок тоже кажутся технологией весьма зловещей, особенно в Москве в 2021 году. Словно никогда не знаешь, чего от них ожидать, в какой момент они обернутся порталом или начнут сеанс связи с потусторонним. Обычный звонок в домофон внезапно становится очень субъектным, опасным, непредсказуемым. Да, хорошая глава.

АНТОН

Такер тоже делает, казалось бы, простой ход. В научной фантастике и в жанре хоррор действительно множество релевантных примеров. Но эта проблема связи с потусторонним, которую осуществляют медиа, оказывается не столь очевидной — я не помню, чтобы прежде она разрабатывалась в медиатеории. Такер предложил здесь очень перспективное направление мысли.

АЛЕКСАНДРА

Раз мы уже ушли в обсуждение отдельных глав, давайте кое-что поясним для читателей. То, что мы назвали «тремя эссе о медиа и медиации» в оригинале звучит как «three inquiries». При переводе «эссе» казалось самым честным вариантом — лучше, чем «три вопроса» или «три исследования». Хочется подчеркнуть, что мы имеем дело с тремя автономными эссе, с тремя разными разговорами. Да, авторы соседствуют под одной обложкой и ссылаются друг на друга, но их концепции самостоятельны и оригинальны, не скованы друг другом. Мне кажется, не стоит ожидать, что темные медиа как-то напрямую связаны с Гермесом и Иридой, что ереси у ЕПИФАНИЯ связаны с инопланетянами, а фурии — с ФУРЬЕ. Не зря авторы еще во введении подчеркнули, что им втроем в этой книге уже тесновато. Поэтому они описывают свои весьма масштабные концепции сжато и емко.

АНТОН

Согласен. Каждый автор по-своему разрабатывают одну гипотезу. Это гипотеза внутренней противоречивости коммуникации как феномена. Гипотеза самоотрицания медиа. Она является для них общей, но проверяют они ее по-разному, работают с ней на разном материале.

АЛЕКСАНДРА

Третья глава мне кажется, пожалуй, самой актуальной из трех — и самой сложной. В плане перевода справиться с ней было труднее всего: она не столь последовательна, как первая, не столь приближена к нашей реальности, как вторая. Лихие повороты в структуре, много отсылок на непереведенный материал… Тот же ЛАРЮЭЛЬ, на которого опираются и УОРК, и другие авторы, почти не переведен на русский.

Третья глава — это такой полный отлет, но всё еще отлет в знакомый дискурс: сейчас много говорят про «другость», на всех уровнях. Текст УОРКА как раз про это. Исторические отсылки к ересям для меня понятны. Как и то, что современные «еретики» связаны со своими предшественниками, которые имели смелость думать по-другому, говорить по-другому, действовать по-другому. Хотя аналогия между современными ЛГБТ-сообществами и средневековыми еретиками не сразу приходит на ум.

АНТОН

Да, не сразу — хотя постфактум, как всегда, кажется совершенно закономерной. А то, что эта глава активно цитирует не переведенных на русский язык авторов, — ее академическая ценность и важная заслуга. УОРК в переводе на русский вводит и ВАНЕЙГЕМА, и ЛАРЮЭЛЯ в поле современных русскоязычных медиаисследований. В целом соглашусь с вашими впечатлениями: написана эта глава столь же экспрессивно, как и озаглавлена.

АЛЕКСАНДРА

Да, она довольно откровенная, и буквально сразу бросает нас…

АНТОН

…в гущу событий.

АЛЕКСАНДРА

Именно.

АНТОН

Кажется, то, как она написана, подкрепляет ее содержание или, возможно, даже говорит больше, чем оно. Я рад, что мы с нею справились, и надеюсь, что она вызовет полемику и отклик в академической среде. А если говорить о предыдущих главах, какие там были сложности в переводе?

АЛЕКСАНДРА

Тут хочется вернуться к самому началу, поговорить о базовом глоссарии. Например, у нас есть прекрасное название Excommunication, которое мы не перевели как Отлучение. У нас есть «медиа», которые мы не переводили никак иначе. У нас есть «медиация», которую мы не стали заменять «посредничеством».

Эти вопросы стояли перед нами в начале работы, и справились мы с ними довольно решительно. Да, возможно, «русифицированные» эквиваленты звучали бы знакомо, но хотелось уже на уровне базовых понятий расширить разговор, сделать его более современным и гибким. Для меня «медиа» — это явно больше, чем «средства коммуникации». И «медиация» кажется процессом куда более глубоким, нежели «посредничество». «Медиация» тоже начинает быть знакомым словом, присутствует в разных сферах: в искусстве, в образовании… В целом хотелось с самого начала не заковывать себя в привычные русские термины, позволить себе вести разговор на том же уровне гибкости, которого придерживаются авторы.

Что касается названия, здесь в том числе хотелось подчеркнуть приставку «экс», которая более-менее очевидна: она говорит о прошедшем времени, о чем-то случившемся, состоявшемся, но более не происходящем. Благо уже во введении авторы подчеркивают церковную интерпретацию термина excommunication, — и мы можем соединить для русскоязычных читателей «экскоммуникацию» и «отлучение от церкви», продемонстрировать эту игру слов, которая на русском не получится столь же изящной. Назвать эту книгу Отлучением было бы, на мой взгляд, неправильно.

АНТОН

Безусловно. Не хочется наполнять перевод латинизмами и англицизмами, но в нашем случае решение было продиктовано необходимостью. «Экскоммуникация» подразумевает несколько значений и контекстов, и, если бы мы передали это понятие одним конкретным знакомым словом, то получили бы только что-то одно и потеряли бы всё остальное.

Что касается «средств коммуникации» — да, с самого начала было понятно, что не стоит этого делать, сегодня это было бы грубейшей ошибкой. В русских переводах текстов того же МАКЛЮЭНА используются именно «средства коммуникации» и «СМИ», и, конечно, они убивают всю сложность и многозначность, которые автор вкладывал в свой «медиум». Масштаб феномена теряется, когда мы отказываемся от латинского слова «медиум» и пытаемся перевести его на русский как «средство». Привычка концептуализировать коммуникацию как процесс «от А к Б», аксиоматическое представление о «нейтральности» медиа — всё это во многом обусловлено формулировкой «средство коммуникации»

Слово «медиум» для английского языка привычно, оно присутствует в массе специальных и технических контекстов, в том числе в физике и химии. И аналоги medium в русском языке очень часто содержат слово «среда», а не «средство». Это подчеркивает вездесущность, универсальность явления. И означает, что медиум — это как минимум не только инструмент, не только средство. Это среда. А среда — это нечто буквально противоположное по отношению к инструменту. Если инструмент находится внутри процесса, то среда — вокруг и снаружи. Если инструмент — это объект в руках пользователя, которым можно управлять, то среда — это, скорее, то, в чьих «руках»