Правители России. XX век - Андрей Андреевич Данцев

у царя были определенные опасения в отношении Бориса Владимировича в том плане, что его назначение могло вызвать в стране впечатление «громового удара». 10 января 1916 года Александра Федоровна, отвечая супругу, писала в Ставку: «Только что получила милое письмо от тебя, бесконечно благодарю, моя душка. Ты нрав насчет Штюрмера и «громового удара»».

По меткому выражению историка Л. Н. Боханова, у Штюрмера было два недостатка: возраст и фамилия. И если возраст (68 лет) нельзя было назвать критическим и с ним представлялось возможным смириться, то с немецкой фамилией Бориса Владимировича дело обстояло сложнее. Для руководителя правительства страны, которая вела войну с Германией, фамилия была крайне неподходящей. Предки его отца по мужской линии — обрусевшие тверские дворяне — происходили из Австрии, как утверждал Борис Владимирович.

Вносилось предложение избавиться от резавшей слух фамилии: се обладателю советовали перейти на фамилию матери, урожденной Паниной. Но Распутин такого переименования не одобрил, и Штюрмер остался Штюрмером.

Особо высоких должностей ранее Борис Владимирович не занимал: был Нижегородским и Ярославским губернатором, с 1909 года возглавлял департамент министерства внутренних дел.

Назначению Штюрмера на пост главы правительства предшествовала серия его тайных встреч с Распутиным. Их организовывали сотрудник крупнейшей петербургской газеты «Новое время» И. Ф. Манасевич-Мануйлов и фрейлина императрицы Лидия Никитина, являвшаяся дочерью коменданта Петропавловской крепости в Петрограде.

В итоге, после смещения Горемыкина 20 января 1916 года Штюрмер в тот же день занял пост председателя Совета Министров. Его соперник А. Н. Хвостов не смирился с этим и даже пытался организовать на Бориса Владимировича покушение. Однако из этого жеста отчаяния ничего не получилось, и Хвостов был вынужден покинуть пост министра внутренних дел, который 3 марта 1916 года занял сам Штюрмер.

Начало его премьерства ознаменовалось попыткой принципиального улучшения взаимоотношений между царем, правительством и Думой. При содействии Распутина было организовано выступление Николая II перед ее депутатами. 9 февраля приехавший из Ставки царь прямо с вокзала отправился для выступления в Таврический дворец Петрограда. Штюрмер торжествовал. Тем не менее такое начало не получило идиллического продолжения, и отношения с Думой у нового главы правительства в дальнейшем не сложились.

Личность Штюрмера привлекала широкое внимание. Для человека неосведомленного он мог показаться таким же благообразным старцем, как и Горемыкин (младше которого он был на 9 лет). Мемуарист И. В. Гессен вспоминал о нем: «Высокий благообразный старик смиренно усталого вида, с замедленными осторожными движениями и чуть слышной речью, точно превозмогавшей обет молчания, он своим богобоязненным видом искал у собеседника сочувствия тяжести выпавшего на него мирского долга, отвлекающего от созерцательного настроения, и покорно сложенные на животе руки словно насильно удерживались от осе-нения крестным знамением».

Однако внешность Бориса Владимировича была обманчивой. Он был отнюдь не молчун: как раз, наоборот. Председатель IV Государственной думы М. В. Родзянко свидетельствовал: «С первых же шагов Штюрмер предстал как полное ничтожество и вызвал к себе насмешливое отношение, выразившееся в яркой речи Пуришкевича (депутата Госдумы — А. Д.). Он пустил тогда свое крылатое слово «чехарда министров», назвал Штюрмера «Кивач (водопад — А. Д.) красноречия» и сравнил его с героем «Мертвых душ» Чичиковым, который, посетив всех уважаемых в городе лиц, долго сидел в бричке, раздумывая, к кому бы еще заехать. Это сравнение было очень удачным, так как Штюрмер с момента вступления в должность все разъезжал по разным министерствам и говорил речи».

Еще во времена своего губернаторства Штюрмер прослыл первостатейным мошенником и махинатором. Известный писатель В. С. Пикуль в этой связи привел в «Нечистой силе» резолюцию Николая II на конфиденциальном докладе ревизии Госконтроля, уличившей Штюрмера в противоправных проделках. За десять лет до назначения Бориса Владимировича главой правительства царь якобы на этом докладе начертал: «Убрать вора в 24 минуты» (не часа, а минуты!).

Опираясь на информацию из газетных сообщений, И. В. Гессен сообщал: «Двух сыновей своих Штюрмер, как отмечено было в «Речи», назначил вице-губернаторами в занятые уже неприятелем губернии царства Польского с выдачей подъемных и прогонных на проезд туда. А через неделю одного из сыновей перевел в Курскую губернию с выдачей новых прогонных и подъемных, для себя же самого потребовал, ссылаясь на высочайшее повеление, ассигнования в бесконтрольное распоряжение пяти миллионов рублей».

Месяц спустя после этого, 7 июля 1916 года, Штюрмер неожиданно присоединил к премьерскому и пост министра иностранных дел России (должность министра внутренних дел он оставил). Появление Бориса Владимировича в обличье руководителя российской дипломатии вызвало подлинную сенсацию в мире. Немецкие газеты буквально ликовали, считая Штюрмера тайным и явным сторонником Германии. В странах же Антанты пресса начала бить тревогу, опасаясь того, что новое назначение Штюрмера может означать явный шаг к заключению сепаратного мира между Германией и Россией. Эти опасения отравляли взаимоотношения с союзниками.

Со временем недовольство в самой России названным назначением отнюдь не ослабевало, а наоборот, усиливалось. Особенно негодовала Дума. 1 ноября на ее заседании выступил видный деятель партии кадетов П. Н. Милюков, расшатавший и без того неустойчивое положение Штюрмеpa. Он говорил о подозрительном окружении главы правительства, цитировал иностранные газеты, причислявшие его к сторонникам сепаратного мира.

Ключевая фраза выступления носила резко выраженный антиправительственный характер. Милюков, обращаясь к членам правительства, ультимативно заявил: «Мы будем бороться с вами, пока вы не уйдете».

Пересказывая это выступление из уст в уста по всей России, в народе заговорили: Милюков привел доказательства того, что Штюрмер сдает Россию немцам. Слухи о сказанном затмили саму речь. Это был суровый приговор.

Озабоченная скандальной шумихой вокруг Штюрмера, императрица Александра Федоровна писала 9 января 1916 года Николаю II из Царского Села: «Наш Друг (Распутин — A. Д.) говорит, что Штюрмер может еще некоторое время оставаться председателем Совета Министров, так как за эго его не так много упрекают, но весь шум начался с тех пор, как он стал министром иностранных дел. Григорий это понял летом и уже тогда ему сказал — с этим тебе конец будет. Вот почему Он умоляет, чтобы Штюрмер уехал в отпуск на месяц, или же сейчас же был назначен кто-либо другой на его место министра иностранных дел…»

Александра Федоровна сочла необходимым еще более аргументировать свою настоятельную просьбу к супругу. Имея в виду министерство иностранных дел, она добавляла: «… в этом министерстве он (Штюрмер — А. Д.) — красный флаг, и сразу все станет спокойнее, если его сменят. Но оставь его председателем Совета Министров (если он едет в отпуск, Трепов по закону его заменит) — все хотят это место, но они для него не годятся».

Шел ноябрь предпоследнего года правления Николая II.

B. С. Пикуль образно назвал ноябрь 1916-го «обширным предисловием к февралю 1917 года». И действительно, в том ноябре