Правители России. XX век - Андрей Андреевич Данцев

памяти Столыпина были посвящены речи на заседаниях обеих палат российского парламента, произнесенные их председателями. Под сводами Государственной думы о Петре Аркадьевиче было сказано, что «всей своей сильной, крепкой душой и могучим разумом он верил в мощь России, всем существом своим верил в ее великое, светлое будущее».

В стенах Государственного совета о Столыпине было заявлено: «В лице его Россия лишилась благороднейшего, честнейшего человека, горячо любившего свое отечество. Все, что, по его мнению, могло служить к развитию сил России, укреплению и возвеличиванию се, воспринималось им с увлечением и тотчас же проводилось в жизнь».

О том, какие громы и молнии метали в адрес Столыпина в Госдуме и Госсовете еще весной того года, вспоминать было неуместно.

Мнения о Столыпине и после его смерти, и в наши дни характеризует предельная полярность оценок. Выдающийся философ В. В. Розанов утверждал, что на Петре Аркадьевиче «не лежало ни одного грязного пятна». Зато С. Ю. Вит-те назвал Столыпина «образцом политического разврата».

Сергей Юльевич писал о нем: «Будучи председателем Совета Министров, своим темпераментом, своею храбростью Столыпин принес некоторую дозу пользы, но если эту пользу сравнить с гем вредом, который он нанес, то польза эта покажется микроскопической».

Негативное отношение ко многим сторонам деятельности Столыпина высказывал в письмах к нему и Лев Толстой. Великий писатель, в молодости подружившийся с его отцом, был хорошо знаком и с детьми своего приятеля, в том числе — с Петром. Пользуясь этим, Толстой в своих письмах указывал на ошибки в деятельности Столыпина, который «начал насилием бороться с насилием, что привело только к разрастанию его масштабов». Не мог писатель согласиться и с тем, что Петр Аркадьевич «приступил к проведению такой земельной политики, которая имеет в виду не умиротворение, а утверждение земельного насилия».

У деятелей революционного движения к Столыпину, были разумеется, свои счеты. Не забылось, что одним из первых актов его премьерства стал закон о военно-полевых судах, принятый в августе 1906 года. Известно множество примеров массовых расправ над взбунтовавшимся населением, проводившихся с ведома Столыпина, который был не только главой правительства, но и министром внутренних дел. Немудрено, что за ним прочно закрепились прозвища «обер-вешатель», «душитель», «погромщик».

Между тем, в первых же циркулярах, выпущенных Столыпиным на третий день своего премьерства, содержалась программа действий, которой он в дальнейшем придерживался: «Революционные замыслы должны пресекаться всеми законными средствами… Старый строй получит обновление. Порядок же должен быть охранен в полной мере».

Столыпинская политика была двуедина: умиротворение и обновление. Крылатой стала его фраза: «Сначала успокоение, потом — реформы». Поэтому, не забывая о Столыпине-усмирителе, мы должны помнить и о Столыпине-реформаторе, который заявлял: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».

При всей пестроте мнений о Петре Аркадьевиче все же очевидно, что главным делом его жизни стала широкомасштабная попытка трансформировать российское самодержавие в буржуазную монархию, продолжить те самые преобразования, которые связаны с именем Витте.

Различие оценок личности и деятельности Петра Столыпина не может заслонить того факта, что это был крупный государственный деятель, оставивший заметный след в истории страны, в летописи XX столетия.

КОКОВЦОВ ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ —

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА МИНИСТРОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1911–1914)

Годы жизни: 1853–1943.

Впервые о Владимире Николаевиче как о возможном главе российского правительства широко и публично заговорили в марте 1911 года. Тогда в Петербурге разразился острый политический конфликт, вызванный противоборством вокруг принятия закона о введении земств в западных областях России. Устойчивость положения премьера П. А. Столыпина подверглась серьезному испытанию. В разгар этих событий, 8 марта 1911 года, в окне известного петербургского фотографа Дациаро появился большой портрет Коковцова. Фотография была с надписью: «Председатель Совета Министров».

У окна толпились петербуржцы, полемизируя о «назначении» нового главы правительства, сделанном… фотографом. На другой день портрет убрали. Действительное лее назначение Коковцова произошло осенью того же года, уже после гибели Столыпина.

Утром 6 сентября 1911 года Николай II посетил киевскую больницу доктора Маковского, в которой умер смертельно раненый Столыпин. Затем через несколько часов он пригласил (там же, в Киеве) к себе во дворец В. Н. Коковцова, занимавшего еще с 1904 года должность министра финансов.

О дальнейшем сам Владимир Николаевич вспоминал так: «Я застал государя в кабинете, стоящим перед выходной дверью, с фуражкой в руках. Со своей обычной улыбкой он обратился ко мне со следующими словами: «Я прошу вас быть не председательствующим, а председателем Совета Министров, оставаясь, разумеется, и министром финансов. Надеюсь, вы мне в этом не откажете». Я ответил на это: «Мой долг повиноваться вашему величеству, если вы оказываете мне ваше доверие и считаете меня достойным его…»».

Правда, при этом Владимир Николаевич воспротивился намерению царя назначить нижнегородского губернатора А. Н. Хвостова на должность министра внутренних дел, которую занимал, наряду с премьерской, погибший Столыпин. Коковцов заявил, что в случае назначения Хвостова, пользовавшегося репутацией черносотенца, он не сможет занимать пост главы правительства. Вскоре этот вопрос был улажен: министром внутренних дел стал А. А. Макаров, и 12 сентября 1911 года царь подписал указ о назначении Коковцова председателем Совета Министров.

На эту должность, кстати, претендовали также министр юстиции И. Г. Щегловитов и главноуправляющий земледелием А. В. Кривошеин, но они, как видим, не добились своей цели.

Появление нового главы правительства было встречено с неодобрением в придворных сферах и в среде правых партий. В буржуазных же кругах это назначение приветствовали. Особое удовлетворение там вызвал тот факт, что председателем Совета Министров стал министр финансов.

В отличие от своих предшественников, Коковцов не пользовался репутацией аграрника. Наиболее приоритетной он считал поддержку промышленности, а широкомасштабное финансирование сельского хозяйства считал неэффективным до окончания столыпинской аграрной реформы.

Владимир Николаевич был сторонником проведения политики жесткой экономии государственных средств. Он стремился к осторожному повышению налогов, которые рассматривал лишь как второстепенную меру для покрытия государственных расходов. Предпочтение он отдавал естественному росту государственных доходов.

Коковцов ратовал за сохранение золотого денежного обращения и возрастание золотого запаса России. В области внешней политики он был горячим сторонником дальнейшего сближения с Францией, укрепления русско-французского союза, выступал за улучшение отношений с Германией.

Газеты и журналы много и охотно писали о Коковцове. Рассказывая о его жизни и деятельности, популярный журнал «Огонек» сообщал: «С утра и до поздней ночи он работает, не зная праздников, не давая себе отдыха, не отрываясь почти ни на минуту для частной жизни».

Проводились и бытовые подробности: «По совету врачей он избегал черного мяса, хотя и любил больше всего простую русскую кухню: щи, битки, телячьи котлеты. Вино пьет только красное, минеральных вод не