Алтын-Толобас - Борис Акунин

«Пусть болтает, – думал Корнелиус, пока лекарь залеплял емудесны вязким и горячим, – лишь бы сделал хорошие зубы».

– Либерея – это та самая библиотека византийскихимператоров, в основу которой легло собрание великой Александрийской библиотекии сочинения первых христианских вероучителей. Двести лет назад принцесса София,племянница последнего кесаря, привезла великому герцогу московитов это сокровищев приданое. Невежественные цари книгами интересовались мало, и до Иванабиблиотека так и пролежала в сундуках почти нетронутой. За полвека до Савентусак книгам допустили ученого афонского монаха Максимуса, но разобрать библиотекудо конца не дали. А между тем Савентус пишет, что в сундуках лежали редчайшие,а то и вовсе уникальные списки и рукописи, самая немудрящая из которых стоилабы не менее тысячи золотых дукатов. Это по ценам столетней давности, а в нашпросвещенный век король французский заплатил бы за неведомую комедию Аристофанаили собственноручные записки Тацита пятьдесят, нет, сто тысяч ливров!

Корнелиусу уже не казалось, что Вальзер несет чушь. Кто бымог подумать, что древняя писанина стоит такие сумасшедшие деньги? Сто тысячливров!

– Но Аристофан, Тацит – это всё пустяки, мой храбрыйкапитан. Аптекарь наклонился вплотную к лицу Корнелиуса. В голубых глазкахВальзера восторженными огоньками горели отражения свечей. – В приданомпринцессы Софьи находился сундук с тайными, запретными книгами, доступ ккоторому имели только сами порфироносцы. Что в том сундуке – царю Ивану былоневедомо, ибо все книги и рукописи там были на древних языках. Именно с тайногосундука Савентусу и было ведено начать. Кроме некоторых первохристианских книг,почитавшихся в Византии еретическими, пастор обнаружил там греческий трактат поматематике, написанный неким Замолеем, о котором Савентус при всей своейучености никогда не слыхивал.

Капитан пожал плечами – мол, я-то тем более.

– Ливонец стал изучать этот трактат и ахнул – книгаоказалась ложной, вернее двойной: сверху греческий текст на пергаментныхлистах, а под ним . другой, еще более древний, написанный на папирусе. Впрежние времена так иногда делали – прятали одну книгу внутри другой… Воскзастыл.

Дайте-ка выну.

– А что там было, на этом секретном папирусе? – спросил фонДорн, стирая с десен восковой налет.

Адам Вальзер воздел палец и изрек:

– Всё золото вселенной. – Посмотрел на отвисшую челюстьмушкетера, засмеялся. – Я не шучу. В этой арамейской рукописи подробнейшимобразом излагался рецепт изготовления Красной Тинктуры.

– Рецепт чего?

– Красной Тинктуры или Магистериума – магического порошка,который иногда еще называют Философским Камнем.

– Того самого Философского Камня, который пытаются добытьалхимики? Камнем, при помощи которого любой металл можно превращать в золото?

А может быть, аптекарь сумасшедший, подумал капитан. Ну, конечно.И ведет себя странно, и говорит чудно. Но голос здравомыслия почти сразу умолк,заглушенный бешеным стуком сердца. Всё золото вселенной!

– Ну, положим, не любой, – покачал головой Вальзер, – а лишьте, что ближе всего к золоту по субстантивной массе. Например, ртуть. Видители, мой славный друг, внутри каждой частицы материи дремлют мощные силы,которые лишь ждут мига, чтобы проснуться. От того, в каком положении застылиэти силы, и зависит, что это за вещество – железо, медь или, скажем, олово. Вещество,именуемое Философским Камнем, пробуждает эту потаенную силу, многократноумножает ее, так что силы материи приходят в движение и застывают, ужесцепившись иным образом. Вследствие этого процесса один элемент способенпревращаться в другой. Разумеется, чем элементы родственней друг другу, темменьше Философского Камня потребно для трансмутации.

– И в этом самом Замолее содержался рецепт добывания золота?

– Да, с подробнейшим описанием всех стадий этого процесса идаже с образцом золотых песчинок. Савентус видел их собственными глазами ииспытал кислотой.

Корнелиус схватился рукой за воротник – стало душно, жарко.

– Значит, всё точно? И Философский Камень – не выдумкашарлатанов?

– В своих записях пастор клянется Господом Иисусом, чтозолото настоящее и что рецепт достоверен. Савентусу случалось заниматьсяалхимией, так что он знал толк в подобных вещах.

– Погодите, герр Вальзер, я ничего не понимаю… – Капитансхватился за виски. – А почему константинопольские императоры невоспользовались рецептом? С Философским Камнем они могли бы не тольковосстановить Великую римскую империю, но и завоевать весь мир!

Аптекарь растерянно захлопал глазами.

– В самом деле, почему? – пробормотал он. – А, я знаю.Базилевсы почитали алхимию бесовством, диавольской наукой. Восточная империяпросуществовала тысячу лет, и за этот срок почти не изменилась. Она была похожана муху, застывшую в янтаре. Византийцы не верили в науку, разум и прогресс,вот почему их обогнали западные и восточные варвары. В Константинополе неразвивали знания, а лишь копили их без всякой пользы. Спасибо хоть, неуничтожали, а хранили – как тот запретный сундук с книгами. В этом греческиеимператоры были очень похожи на русских царей.

– Что же, и царь Иван тоже побоялся бесовщины?

– Не думаю. Когда Савентус сообщил ему о своей находке, царьвелел выдрать пергаментные страницы лжетрактата, а папирус заковать всеребряный оклад, сплошь выложенный «огненными лалами страны Вуф» – так сказанов записках. Не знаю, что это за страна такая, но лалами в России называютрубины.

– Обложка сплошь из рубинов? – дрогнув голосом, переспросилфон Дорн. Такое сокровище представить было легче, чем какой-то неведомыйФилософский Камень.

– Да. Но увидев, каким алчным огнем загорелись глаза царя,пастор испугался – понял, что обладателя такой тайны Иван живым не выпустит. И,пользуясь тем, что держали его вольно, Савентус бежал из Москвы – сначала вЛитву, оттуда в Польшу, а осел в Гейдельберге. Там он вскоре и умер, завещавсвои записки факультету. На титульном листе рукописи осталась помета ученогосекретаря: «Бред и нелепица, ибо господин доктор Савентус, как ведомо всем, былскорбен рассудком. Да и его россказни об обычаях московитов невероятны». Такойвот приговор. Неудивительно, что до меня в течение ста лет в рукопись никто незаглядывал.

– А что если и вправду всё бред и нелепица? – встревожилсякапитан. Вы же не видели этого Савентуса, а ученый секретарь его хорошо знал.Выходит, всем в Гейдельберге было ведомо, что ваш пастор сумасшедший.