Изгнание владыки - Григорий Адамов

Море утихло. Валы вздымались ленивее и беззлобно катились вперед. Становилось светлее.

— Почему же все так сложилось? — спросил незнакомец. — Как вы думаете?

Иван Павлович передернул плечами.

— Разное говорят. Одни думают, что всему причиной поздняя весна и, значит, позднее открытие навигации. А иные считают, что многие корабли поздно вышли из ремонта и работают не там, где нужно, и не полностью.

— Но, может быть, из-за позднего начала летней навигации рассчитывают на зимнюю, подводную?

Иван Павлович махнул рукой.

— Для строительства шахт и поселков нужен главным образом громоздкий материал. Даже наш грузовой подводный флот не справится с ним. Ну, простите, надо идти… Заболтался…

Иван Павлович быстро вышел из столовой.

Человек с серыми глазами задумчиво погладил подбородок и принялся молча доканчивать завтрак.

Дима торопливо выпил кофе, убрал в конвейер посуду и опять несколько раз нажал кнопки заказа.

Человек с серыми глазами удивленно посмотрел на него.

— Неужели ты еще голоден? Как тебя зовут, мальчик?

Дима смотрел в окно и любовался переменчивыми красками зари на далекой земле. Захваченный врасплох, он на минуту смешался, потом, вспомнив советы Георгия Николаевича, неохотно ответил:

— Зовут Дима… А это для собаки… Я с собакой еду…

— Ах, вот как! Большая, красивая собака? Я ее заметил вчера. Кажется, ньюфаундленд?

— Да, — коротко ответил Дима, чувствуя себя все более неудобно.

Он привык разговаривать вежливо, даже если не хотелось говорить, и ему было неловко так коротко и отрывисто отвечать. Этот большой, сильный человек со спокойными серыми глазами нравился Диме. От него исходило спокойствие, а в густом голосе было много теплоты. Кажется, очень хороший человек… Поговорить бы с ним, да нельзя — страшно, еще проговоришься.

В первый раз в жизни Дима не мог поговорить с человеком так, как ему хотелось бы, и от этого мальчику стало тяжело.

— Куда же ты едешь, Дима? — В голосе человека послышались едва заметные участие и ласка.

В это время на конвейере показались нарезанный ломтями хлеб и два блюда с номером Димы. Дима торопливо вскрыл термосные тарелки, переложил куски мяса между ломтями хлеба и, чувствуя, что краснеет, словно стыдясь чего-то, быстро ответил, вставая с места:

— Я к папе еду, в подводный поселок…

Мальчик почти побежал к дверям. Человек проводил его взглядом до двери и лишь после того, как он скрылся, вернулся к прерванному завтраку.

Самолетная база острова Визе радировала, что море далеко на запад от острова покрыто тяжелым паковым льдом[77]и прямой путь к шахте № 6 небезопасен. С острова Уединения, лежащего почти в центре Карского моря, воздушная разведка, наоборот, доносила, что в районе острова море большей частью свободно, лишь местами встречаются скопления мелко битого льда и большие поля дрейфующего пакового льда, которые легко обойти.

Рация острова Домашнего сообщала такие же успокоительные сведения, добавляя, что у западных берегов Северной Земли сейчас густо идет сайка, которую сопровождают стада белух. Сайка — чисто морская рыба, держится в холодных водах, не избегая и кромки льда. Но белуха, для которой сайка в открытом море является основной пищей, боится больших пространств, покрытых сплошным льдом. Подобно родственным ей китам, кашалотам, дельфинам, белуха должна часто подниматься на поверхность, чтобы обновлять запас воздуха в своих объемистых легких. Сплошные льды не дают ей этой возможности. Вот почему присутствие белух у западных берегов Северной Земли как бы подтверждало благоприятные сообщения с острова Домашнего.

В Арктике прямой путь не всегда бывает самым коротким.

Капитан «Чапаева» Василий Николаевич Левада, старый опытный полярник, знал цену этой истине. Лучше проходить длинным кружным путем, но чистой водой, чем пробиваться напрямик короткой дорогой, но сквозь тяжелые, всегда опасные льды, с риском повредить судно или надолго застрять.

Капитан Левада решил вести караваны следующих за ним судов кружным путем, через район острова Уединения. Правда, на широте мыса Желания и дальше к югу миль на тридцать лежала широкая полоса сплоченного семибального льда, но капитан был уверен, что «Чапаев» сможет преодолеть ее без особого труда и провести даже такие, не приспособленные для плавания во льдах суда, как «Полтава» и «Щорс».

На долготе мыса Желания «Чапаев» круто повернул на восток. «Полтава» и «Щорс», четко выделяясь огромными и в то же время изящными контурами на сером небе, последовали за своим вожаком.

Капитан Левада с тревогой посматривал на них с высоты своего мостика. И о чем только думали в Москве и Архангельске, когда направляли сюда этих франтов?! Понавешали на них по ватерлинии[78]стальные ледовые пояса и думают, что все сделано для их безопасности. А шпангоуты! А бимсы! А весь их деликатный скелет, совсем не созданный для могучих ледовых объятий! Хорошо, что пассажиры, все до одного, на «Чапаеве». Хоть за них-то душа спокойна. «Ну, да ладно! — встряхнулся старый капитан. — «Чапаев» пошире этих красавцев! Он проложит для них достаточно свободный канал во льдах, А сжатий летом почти не бывает».

К вечеру сильно похолодало, пошел густой снег.

В обоих бортах «Чапаева» во всю их длину открылись продольные щели, и из них медленно поднялись между вертикальными стойками широкие пластины прозрачного металла. Вверху пластины достигли такой же прозрачной крыши и автоматически наглухо скрепились с ней.

Весь «Чапаев» оказался укрытым от непогоды, на палубах стало тепло и уютно. Автоматические снегоочистители равномерно двигались по прозрачным стенам вверх и вниз — сохранялась отличная видимость.

В густой кружащейся пелене снега никто не заметил появления первых мелких льдин. Их почувствовали лишь по ударам о корпус судна.

Дима стоял один на своем любимом месте — на баке, там, где у форштевня сходились углом верхние прозрачные стены корабля. Мальчик задумчиво смотрел вперед, в снежные вихри, мечущиеся перед ним снаружи, прислушивался к стонам ветра.

Вот он сейчас в самом сердце Арктики, и льдины кругом, и снег и холод. И ничего особенно интересного. Даже скучно. Не то, что дома. А что теперь дома? Его, наверное, ищут. Ира плачет. А что если вернуться? Сказать Ивану Павловичу… Нет, и думать об этом нельзя. Он должен найти Валю! Но легко ли найти человека здесь, в этих бескрайных льдах?