Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

Антон распахнул двери и вошел в гостиницу. От резкой смены обстановки он слегка разомлел. Несколько часов он провел в машине, с обдуваемыми печкой ногами. Этот воздух, пахнущий слегка пригоревшим металлом, еще несколько минут назад никак не мог заставить его тело расслабиться и войти в сон. Слишком велика была цена ожидания. Потом – холод улицы, пронизывающий насквозь. Всего двадцать метров до крыльца гостиницы… И этого расстояния хватило для того, чтобы очнуться от усталости и даже замерзнуть. И сейчас – снова тепло. Где-то внутри копошились мысли: «Какое тепло, Струге… И никакого запаха печки… Только тепло… Ляг на эту ближайшую кушетку в холле и усни. Уже ничего не произойдет»…

Конечно, появление на пороге гостиницы Струге привело в замешательство дежурную. Она удивлялась, как постоялец мог появиться, если он не выходил из гостиницы с прошлого вечера, а Струге шел и удивлялся, как это она могла не заметить, как он выходил в половине одиннадцатого.

– Загуляли. – Чисто русское объяснение, которое не поймет ни одна из дежурных по этажам гостиницы в любой другой стране мира.

Степенно, хотя это больше походило на усталость, судья и следователь прошествовали на второй этаж. Подойдя к двери, Выходцев обручальным кольцом постучал по металлической ручке.

Судя по отсутствию какой бы то ни было реакции на этот звонкий стук, братва все-таки не выдержала. Молодым организмам не свойственны проблемы сорокалетних организмов. Когда тебе не более двадцати пяти, сон поборет любую усталость.

Выходцев несколько раз ударил кулаком по лакированной двери.

– Мальчики, открываем! Обслуживание в номерах!

Первым «проснулся» Струге. Сердце в груди бешено качнулось, прилив в мозг волну живой крови. Ничего не объясняя, он отшатнулся к противоположной стене и с силой бросил свое крепкое тело на дверь номера-«ловушки». Вылетев с одного удара, она с грохотом ударилась о стену и, вибрируя, качнулась обратно. Профессионально втягивая носом воздух в помещении, Антон быстро зашел внутрь.

В номере было холодно, как на улице.

Кислый металлический запах, знакомый Струге еще с времен работы следователем, ударил в нос прежде, чем он увидел картину внутри номера. Лужа густой черной крови медленно заползала на рассыпанную по полу карточную колоду…

Один оперативник, уставив изумленный взгляд на товарища, сидел у противоположной окну стены. Он словно не понимал, что случилось с его напарником. Еще будучи живым, он увидел смерть своего друга. Но помочь ему был бессилен. Ножевой удар рассек горло наискосок, и он жил несколько секунд, глядя, как убивают его товарища.

Второй опер лежал под столом у окна. От нескольких огромных ран его белый свитер стал абсолютно черным. Кровь, выпущенная из отверстий в животе и груди, выходила долго, и он умер на несколько секунд раньше друга. Три или четыре удара ножом, несовместимые с молодой жизнью этого человека.

Антон смотрел в его молодое лицо, с которого сошел румянец, переводил взгляд на зловеще двигающуюся волну и понимал, что эти двое молодых ребят были живы всего несколько минут назад. Может, десять минут, может, меньше. Их убили за мгновение до того, как Выходцев предложил снять осаду.

Волна заползла на туза треф и окрасила его в свой бубновый интерес…

За спиной Выходцева раздался истерический крик. Дежурная, поднявшись вслед за мужчинами, стояла на пороге и дико визжала.

Не обращая на нее внимания, Борис Сергеевич вынул радиостанцию, переключился на милицейскую волну и начал что-то говорить. Антон не слышал – что именно. Перешагнув через лужу крови, он оперся рукой на батарею и наклонился. На белизне пластикового подоконника четко отпечатался след обуви. Окно было распахнуто настежь, и ветер с размаху бросал в лицо Струге пригоршни колючего снега… Убийца ушел из номера точно так же, как покинул его вчера вечером Струге.

Круг замкнулся.

Мертвым взглядом ощупывая каждый угол темной комнаты, судья пытался найти в ней хотя бы намек на то, что здесь могло произойти. Каким непостижимым образом убийца мог попасть в номер, если милиционеры были строжайше предупреждены о необходимости сообщать о каждом подозрительном движении рядом с номером? Как это могло произойти?!

Шагнув к выключателю на стене, Антон задел ногой какой-то предмет. Когда лампочка ярко вспыхнула, слегка ослепив присутствующих, Струге с недоумением смотрел на вещь, которую толкнул в темноте. Под его ногами, словно детский волчок, крутился маленький мобильный телефон. Струге нагнулся и поднял его. Веселый по оформлению, почти крошечный «Alcatel». Черная трубка, которой в Тернове всегда пользовалась жена Антона. Похожий, как две капли воды телефон, словно прилетевший из Тернова для того, чтобы убить двоих московских милиционеров. Странно, но из многих тысяч владельцев телефонов этой марки Антон почему-то вспомнил именно Сашу. А кого же он должен был вспомнить сразу, если этот телефон постоянно мелькал перед его глазами в терновской квартире?

Бред…

– Бред…

Выходцев изо всех сил старался удержать рвущегося к выходу Струге. Со стороны казалось, что неопытный конюх всеми силами старается удержать на поводу сошедшего с ума аргамака. Антон действительно был близок к сумасшествию, его округлившиеся глаза и искаженное лицо напоминали гримасу буйнопомешанного. Следователь упирался в пол, цеплялся за ручки дверей и прилагал все усилия, чтобы остановить движение крепкого, тренированного тела судьи. Прибывшие служители порядка с некоторым испугом отшатывались к стенам и молчали, глядя на это противоборство.

– Антон, нужно все выяснить! Мы еще ни в чем не уверены!..

– Я знал!!! Я знал и подставил этих пацанов!.. Это мне нужно было в номере сидеть!! Я говорил тебе?! Я тебе говорил?! – С губ Струге срывались ошметки слюны. – Я говорил тебе, что мне одному нужно было сидеть и ждать?! Сейчас все были бы живы, твою мать, следак, блядь!!!

У дубленки Антона затрещал рукав. Тогда Выходцев обхватил его за плечи и стал прижимать к стене. Понимая, что так у него еще меньше шансов, он кликнул помощь. Трое милиционеров тактично, но плотно окружили борющихся и уперлись ногами в пол. Движение прекратилось. Струге попытался вырваться из этого кольца окружения, но тщетно. Сила остановила гнев. Зарычав, Антон рванулся…

Четверо «санитаров» разлетелись в стороны. И именно в этот момент, когда он стал свободен, глядя на рукав своей дубленки, повисший в руке Выходцева, судья успокоился…

– Я тебе говорил, что это мне нужно было сидеть в номере… Я знал… – Уронив лицо в ладони, Струге стал медленно сползать по стене.

Выходцев вздохнул, махнул милиционерам рукой – «спасибо, проваливайте!», – и сел рядом с Антоном.

Да, сейчас можно опросить дежурную, администратора, постояльцев соседних номеров… Можно провести весь комплекс оперативных мероприятий. И даже может случиться так, что повезет. Первая точно вспомнит и опишет человека, который снял номер следом за Струге. Она даст его полные данные и даже опознает по картотеке его лицо. Вскоре выяснятся и установочные данные на этого негодяя. Если посчастливится, а посчастливится обязательно, – через несколько минут на ноги будет поднята вся милиция столицы, розыск убийцы милиционеров мгновенно становится делом чести – то негодяй будет задержан. А потом он будет осужден и надолго покинет мирскую суету. Будут меняться рисунки на купюрах, номерные знаки машин, Россия отдаст валютному фонду все свои долги и станет самой могучей державой, а он будет продолжать сидеть и сидеть, разглядывая через частую решетку серое небо над Вологодской колонией. Того самого «Острова смерти», что в двенадцати часах езды от столицы, монастыря, основанного монахами в XVI веке… Он будет сидеть на нарах и проклинать тот день, когда дал согласие войти в номер московской гостиницы и убить двоих ментов. Но это уже ничего не изменит. Два трупа, над которыми сейчас колдует команда экспертов, не воскресить.