Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов

Хорошо бы было сейчас улыбнуться, как в фильме, и сказать: «Разве так бьют?» – но он не мог этого сделать. Боль судорогой свела челюсти, и тело, вопреки воле хозяина, забила мелкая дрожь.

Лисс подошел к Недоступу и поднял вверх его окровавленный подбородок.

– Говори, пидор, иначе я от вас по куску рвать буду. Бес!

Тот подошел к Бортникову и опустил приклад на голень опера. Дикий крик взвился в маленькой комнате.

– Ладно, ладно!.. – Недоступ старался говорить как можно громче. – Ты увяз, Лисс. Все знают, что ты убил в гостинице судью. Ты укрываешь свой след в деле МТЗ… Что ты еще хочешь знать? Рассказать, как ты выстрелил в номере в Феклистова?

Лисс играл желваками на скулах. Дело еще хуже, чем он предполагал. Значит, появление в доме этих двоих – не случайность, а часть комбинации Выходцева?

– Тебя Выходцев сюда послал?

– У Выходцева свои дела, у меня – свои. – Капитан с трудом выпрямил свое непослушное тело и прикоснулся к разбитым губам. – Зачем ты убил Феклистова, Лисс?

– А кто тебе сказал, что это я убил? А, покойник?

– Я не покойник. Я новорожденный…

– Тогда можешь считать себя умершим при родах. Почему вы у себя, в мусарне, считаете, что это я убил?.. Говори, сука!!

– Ну, Лисс… Это ведь ты был в номере судьи Струге… Это ведь судья Струге должен был подтвердить твое алиби? А почему сам стрелял? Не доверяешь своим отморозкам?

Недоступ через силу улыбнулся:

– Не доверя-я-яешь… А кто тогда убил, Лисс, если не ты? Вот этот педрила с хвостиком? Скажи мне хоть перед смертью…

– Ошибся, сыскарь, – усмехнулся тот.

– Да? Случается, – быстро согласился Андрей.

– Случается, что и старуха венчается. – Лисс принял игру и наслаждался ею. – А ты не скажешь перед смертью, зачем Феклистову нужны были эти бумаги? Он ведь их все равно к делу не подошьет?..

– Ну, тогда почему ты так беспокоишься и валишь всех подряд, если дело обстоит именно так? Тебе юрист рассказал о вновь открывшихся обстоятельствах?

Лисс усмехнулся:

– После оправдательного приговора никакие вновь открывшиеся обстоятельства не имеют места быть, мент! Просто очень не хочется, чтобы когда-то вспомнили мое имя вкупе с именем Бава…

В углу раздался голос Бортникова:

– Ребята, сейчас сюда приедут…

– Молчи, идиот!!! – Недоступ, рванувшись в сторону напарника, потерял равновесие и уткнулся лицом в пол. – Заткнись, кретин!.. Что ты говорил, Лисс?

– Сейчас сюда наши приедут! – продолжал орать Бортников. – Я ничего не знаю!! Уходите, мы ничего своим не скажем! Мы вообще не помним, как вы выглядите!!

– Ой, дура-а-ак… – Недоступ лежал и смотрел на лужу крови, расплывавшуюся под его лицом.

– Ну-ка обыщите их! – Лисс в одно мгновение понял, в чем дело. – Быстро их прошмонайте!!

После этого «шмона» Недоступ опять услышал звон в ушах и увидел перед глазами разноцветный салют…

– Что-то здесь не то… – Михаил Юльевич пожирал комнату глазами.

– Так в какой момент нахождения в номере Струге ты умудрился убить судью, Лисс? Когда? Скажи напоследок…

Лисс нашел то, что искал. Подойдя к лежащему телефону, он тупо посмотрел на значок в табло. «Снятая трубка с маленького телефончика…» Не раздумывая, он подошел к Бортникову и ткнул ему пистолет под правую ключицу и нажал на спусковой крючок. Тело Бортникова дернулось, как от мощного пинка, и свалилось в угол.

Андрей мгновенно вспомнил ногу боевика, обутую в американский армейский ботинок. Ногу, закатывающую в землянку голову солдата. Голова была раздувшаяся, словно шар… К мертвым губам прилипли комки сырой грязи, а в левой белесой брови запуталась сухая чеченская травинка…

Лисс качал головой, показывая Недоступу телефон:

– Ты хотел, чтобы твой Выходцев все слышал? Каждый шорох? Пожалуйста.

И он направил пистолет в сыщика.

Антон даже сквозь рев мотора услышал в трубке телефона, что прижимал к уху Выходцев, треск.

– Твою душу мать!! – закричал Борис, добавляя газу и без того работающему на пределе двигателю. Машина, мигая проблесковым маячком, мчалась по дороге, оставив за спиной судьи и следователя жилой массив. «Волгу» бросало из стороны в сторону по обледеневшей трассе, и только высшие силы позволяли Выходцеву управлять ею одною рукой.

Через мгновение, когда звук мотора слегка затих, следователь переключал передачу – в трубке раздался второй, похожий на первый, звук.

Струге увидел, как обмяк его друг…

«Волга», двигаясь уже без подачи топлива, неслась по трассе с почти затихшим двигателем.

Это не могло продолжаться вечно. Струге тряхнул следователя за плечо, заставляя прийти в себя. Машина остановилась, и двигатель, дыша, как загнанная собака, работал на холостых оборотах.

Откинув дверцу ногой, Выходцев медленно вышел из салона. Антон смотрел на его седоватые, разлетающиеся на ветру волосы и понимал, что случилось что-то страшное, но что именно, он не знал до сих пор. С того самого момента, когда в гостинице «Уют» в кармане следователя раздалась телефонная трель, тот словно отключился от бытия. Выходцев полностью перенес все свое существо на ту сторону телефонной связи. Он ушел туда быстро, а возвращался оттуда невероятно долго и тяжело…

– Наверное, теперь можно мне все рассказать. – Струге поднял воротник пиджака, тщетно стараясь укрыться от февральского ветра.

– Их убили…

Из остановившихся, ревущих сиренами машин посыпались сотрудники ГИБДД.

– Документы, уроды! Опереться на машину, руки на капот!

Как много их было… Выходцеву мгновенно стало нехорошо, когда он подумал о том, как бы могли развиваться события, если бы эти шестеро или семеро милиционеров с автоматами пять минут назад оказались на улице Часовой. В доме, в котором сейчас находился Андрей Недоступ.

– Вы что, номера не видите? – глухо спросил Борис Сергеевич, даже не поворачивая головы.

– Видим, что номера какие-то бакланские! – среагировал один из королей дорог.

– Боря, мы же их перевесили… – вздохнул, уклоняясь от колючего снега, Антон Павлович. – Твои – в багажнике.

Через минуту все выяснилось. Один из экипажей по просьбе следователя отправился в сопровождение, и сейчас, сидя за рулем «Волги» следственного отдела прокуратуры Москвы, Антон едва поспевал за оборотистым «Фордом». Судья понимал, что случилось страшное, но не понимал – с кем и по какому поводу. Через несколько минут все станет ясно и без помощи оглушенного Бориса, так что не было причин раздражать его вопросами.