Солнце и Замок - Джин Родман Вулф

мой взгляд. А может, все дело лишь в том, что именно ты понимаешь под «призраком». Вероятно, он так глубоко укоренился во времени, что к тому дню не смог умереть окончательно… а может, и вовсе не сможет умереть никогда. Как бы там ни было, мне захотелось помочь Хильдегрину: ведь действовал он по указке особы, старавшейся исцелить одну из моих близких подруг…

Здесь, на вопросе дружеских отношений, мой разум, по-прежнему затуманенный убийственной атмосферой коридора, застрял безнадежно. Вправду ли Иолента была мне подругой? Могла бы стать ею, если б оправилась?

– А дальше? – поторопила меня Бургундофара.

– Я побежал к ним… к Апу-Пунчау и Хильдегрину. Тут – взрыв… нет, взрывом это, наверное, не назовешь, однако ничего более похожего – ну, разве что удар молнии – мне в голову не приходит. Словом, Апу-Пунчау исчез, а Хильдегрин превратился в двух Хильдегринов разом.

– Как мы?

– Нет, то был один и тот же Хильдегрин, только повторенный дважды. Один боролся с невидимым духом, а другой со мной. Но перед этим, еще не заметив Хильдегринова раздвоения, я разглядел лицо Апу-Пунчау, и оно оказалось моим. Много старше… однако моим.

– Да, – заметила Гунни, – прав ты был, пожелав присесть где-нибудь. Рассказывай дальше. Теперь уж мы от тебя не отвяжемся.

– Сегодня утром… Цадкиэль, капитан, отвела мне прекрасные апартаменты. Прежде чем выйти, я вымылся, а бреясь найденной там бритвой, здорово испугался собственного лица в зеркале, но теперь понял, чье это было лицо.

– Апу-Пунчау? – ахнула Бургундофара.

– Твое, чье же еще, – не согласилась с ней Гунни.

– Я вам еще не все рассказал. Взрыв, или молния… словом, Хильдегрин этой вспышки не пережил. Позже я, кажется, понял, в чем было дело… да и сейчас полагаю, что не ошибся. Меня стало двое, а потому Хильдегринов тоже стало двое, но второй Хильдегрин отделился от первого, а человек, разделенный надвое, неспособен остаться в живых. А может, он попросту, разделившись, не смог воссоединиться, когда я, Севериан, снова остался один.

Бургундофара кивнула.

– Гунни уже говорила, как тебя звать. Красивое имя – будто клинок меча.

Гунни погрозила ей пальцем, веля умолкнуть.

– И вот теперь я с вами, обеими. И, если не ошибаюсь, меня здесь вовсе не двое. Или вы видите двух?

– Нет, – подтвердила Бургундофара, – но неужели ты не понимаешь? Разницы-то никакой! Если ты еще не был Апу-Пунчау, значит, не можешь и умереть!

– Похоже, даже я разбираюсь во времени куда лучше тебя, – вздохнул я. – Я был будущим Апу-Пунчау, и с тех пор миновало уже десять лет, а настоящее способно изменить будущее в любой момент.

Гунни покачала головой.

– По-моему, я все же знаю о времени больше твоего, пусть даже ты приведешь на Урд Новое Солнце и изменишь весь мир. Для нас, здесь и сейчас, этот человек, Хильдегрин, вовсе не помер десять лет тому назад. Вернувшись на Урд, ты очень даже можешь узнать, что с тех пор прошла целая тысяча лет, или что смерти его еще невесть сколько ждать. Ну, а здесь – ни то ни другое. Сейчас мы с тобой летим и между солнцами, и между годами, а стало быть, хоть две Гунни, хоть целая дюжина никому ничем не угрожают.

Тут она сделала паузу. Гунни вообще говорила исключительно медленно, а сейчас слова вовсе выползали из ее рта, точно матросы, пережившие крушение, из-под обломков разбитого корабля.

– А знаешь, да, – продолжала она, – я вправду вижу здесь двух Северианов, пусть даже оба – только воспоминания. Один – тот Севериан, которого я как-то сгребла в охапку и поцеловала. Теперь его больше нет, однако он был красив собой, несмотря на шрам поперек щеки, хромоту и седину в волосах.

– Твой поцелуй ему запомнился, – подтвердил я. – Сам он целовал многих женщин, однако его целовали нечасто.

– Ну, а другой Севериан – мой возлюбленный из тех времен, когда я, девчонка, отправилась в первый рейс. В память о нем я поцеловала тебя, а после дралась за тебя – единственная из настоящих людей, плечом к плечу с призраками. В память о нем я резала старых товарищей, хоть и понимала, что ты меня даже не помнишь, – закончила она и поднялась со скамьи. – Вы ведь понятия не имеете, где мы находимся, верно?

– По-моему, это зал ожидания, или что-то вроде, – пожав плечами, ответила Бургундофара, – только здесь отчего-то нет никого, кроме нас.

– Я имею в виду, где сейчас находится наш корабль. А корабль наш – за пределами орбиты Дита.

– Некогда, – заметил я, – один человек, немало знавший о будущем, сказал мне, что женщину, которую я искал, нужно искать над землей, а я решил, будто это означает всего лишь «среди живых». Этот корабль находился за пределами орбиты Дита еще в самом начале пути.

– Не дури. Ты понимаешь, о чем я. Возвращаясь с тобою на борт, я думала, что у нас впереди долгий рейс… но с чего бы им, Афете и Заку, медлить? Корабль покидает вечность, сбавляет ход, чтоб тендер смог отыскать его. На полном ходу он вовсе не корабль, понимаешь? И он, и мы – словно волна… или крик, разносящийся по вселенной.

– Нет, – ответил я, – не понимаю. И с трудом могу в это поверить.

– Бывает, вера способна кое-что изменить, – закивала Гунни. – Но не всякий раз, Севериан, не всякий раз… и убедилась я в этом именно здесь. Помнишь, я как-то раз рассказывала, отчего продолжаю плавать?

Я покосился на Бургундофару.

– Может, из-за…

Но Гунни покачала головой.

– Чтоб снова стать такой, как прежде, но при этом остаться самою собой. Ты ведь наверняка помнишь, каким был в ее годы. Теперь ты тот же?

В этот миг я явственно, словно он вдруг оказался рядом, в этих покоях слез, увидел юного подмастерья гильдии палачей, шагающего вперед – сажный плащ развевается за спиной, над левым плечом темнеет крестовина «Терминус Эст»…

– Нет, – согласился я. – Я давным-давно стал совсем другим, а после вновь изменился.

Гунни удовлетворенно кивнула.

– Вот потому я и намерена остаться здесь. Может быть, здесь-то, когда меня будет не больше одной, это и произойдет. А вы с Бургундофарой возвращайтесь на Урд.

Отвернувшись от нас, она направилась к выходу. Я было привстал, однако Бургундофара удержала меня, усадила рядом, а мне не хватило сил воспротивиться.

– Пускай идет, – сказала она. – С тобой это уже случилось, так дай же и Гунни шанс.

Дверь за спиной Гунни захлопнулась.

– Но ведь она – это ты, – выдохнул я.

– Тогда дай шанс мне. Я видела, кем стану со временем. Неужто