Креститель - Александр Прозоров

Олег облегченно перевел дух, понимая, что булгары наконец-то перешли к цели своего визита.

— Какой закон поминаете вы, гости из милой нашему сердцу Булгарий? — степенно вопросил Владимир.

— А закон этот принесен в наш мир пророком Магометом, великий князь, — дружно склонили головы послы. — Но изречен он не устами пророка, а его сердцем, ибо уста его принадлежали богу, и слово изрекали богово. По закону сему живут ныне самые могучие, богатые и обширные страны. Знания мудрецов наших всем иноземцам кажутся великими чудесами, медики наши возвращают здоровье тем, кого в иных местах считают уже мертвыми. Звездочеты наши видят будущее на века вперед, а также предвидят за много месяцев чудеса небесные, исчезновения луны, а то и самого небесного светила. Ратям нашим несть числа, и с честью они несут знамя ислама во всё новые и новые земли, и нет силы, что смогла бы их остановить. Величие и славу, богатство и процветание приносит закон Магомета на те земли, народы и правители коих принимают сердцем заветы бога, единого, всемилостивейшего и всемогущего.

— Ужели так силен ваш закон? — удивленно приподнял брови Владимир. — Ведомо мне, по закону сему Булгария много лет живет. Однако же Хазарский каганат пал от меча отца моего, великого князя Святослава. Вы же ему от века дань покорно платили.

— Меч отца твоего вельми силен был, великий князь, — немедленно согласились послы. — Но крепость его князь Святослав не токмо на хазарах, но и на Булгарий опробовал, и отцы наши удар сей отразили с честью. Да и сам ты, великий князь, к нам с мечом ходил, но победы великой не добился. Чтут слово пророка в землях персидских и египетских, в хорезмских и ливийских.

— Однако же земли русские размерами и могуществом своим всем вашим не уступают, — нахмурился правитель. — Отчего решили вы рассказать мне о вере своей? Уж не напугать ли желаете витязей русских своею силой?

— Сила земли русской ведома нам более других, великий князь, — поспешили склонить головы послы. — Посему пугать мы тебя не желаем, и лишь восхищение свое выказываем. Однако же ведомо нам и то, что вызывал ты служителей иудейских, спрашивал о вере и законе их бога, и мыслил от язычества старого отречься и веру в бога единого принять. Посему повелел нам каган булгарский пред очи твои направиться и слово истинное к стопам твоим положить. Знай же, великий князь, что не было на земле страны, что заветы иудейские в себе бы приняла и чрез них обрела счастие в душах и деяниях своих. Гибнут страны сии непременно, служителей пророков ложных под собою погребая. Те же страны, что последовали заветам пророка Магомета, сильны и изобильны, люди в них живут в достатке от черни и до халифов, любовь в них царит и единение.

— Какова же вера ваша? — спросил Владимир после некоторого раздумья.

— Веруем богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина. Чтить иных последователен пророка, яко братьев своих. Для каждого, слово пророка принявшего, не будет более ни булгар, ни русских, ни персиян, ни мавров, а все мы братьями станем. И наша сила станет твоею силой, а твоя сила — нашей. И не найдется под солнцем силы, что волю свою нам навязать сможет. Бог наш устами пророка дозволяет иметь многих жен и богатства бессчетные. А по смерти каждый, кто заветам сим следовал, попадет в прекрасный мир, красотами своими взоры услаждающий. Бог даст каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой.

Великий князь склонил голову в тягостных раздумьях, потом недовольно поморщился:

— Руси веселье есть вина хмельные пить. Не можем мы быть без того. Не люба нам вера без вина.

— Насколько я помню, пророк сказывал, что иблису от вина достается первая капля, — негромко отметил Середин. — Если вылить ее на землю, то остальное пить уже можно. К тому же, пророк ничего не говорил про пиво и мед.

— Истину речет твой мудрый советник, — закивали послы. — Прими закон Магомета, и радости от просветления души твоей затмят в тебе горечь от исполнения запретов.

— Ты согласен с сегодня не есть ни ветчины, ни сала, ни окороков, ни поросеночка печеного, ведун? — повернувшись влево, поинтересовался Владимир.

Олег испуганно почесал во лбу и отрицательно замотал головой.

— А ты, боярин Радул?

— Что же тогда вкушать на столах останется? — громогласно возмутился тот.

— Вот и я так мыслю за народ русский, — подвел итог великий князь. — Не люба нам вера ваша, послы булгарские, о том кагану вашему и передайте. И о дружбе и любви моей к кагану булгарскому тоже сказывайте. Да продлятся века для нас в мире и покое вечном.

— Зело всеведущ ты, ведун, — тихо отметил Владимир, когда булгары покинули посольские палаты. — За то и люб. Однако же советы надобно давать тихо. И мне, а не посланникам чужим. Боги, коим булгары поклоняются, велики есть и немало радости народам принесли. Зато сама Булгария на путях торговых через Итиль сидит, и мыто с товаров, что на Русь идут, немалое взимает. Серебро, что люди русские в поте лица добывают, через мыто то в казну булгарскую течет. Посему надобно нам Итиль от чужаков сих очистить навечно. Хазарский каганат мы ныне истребили, а столицу его на Итиле развеяли и жить там степнякам запретили. И Булгарию за пути водные так же подвинуть должны. Мечом, ведун, мечом. Иначе дела великие не деются. А как я, скажи, дружину свою на полки булгарские поведу, коли верой мы породнимся и братьями станем? Да и не гоже, чтобы соседи враждебные учителями нашими становились. Ибо так не мы Итиль получим, а они на Днепре и Ильмене осядут.

После приема послов опять отправились в баню — смывать выступивший под дорогими нарядами пот. В предбаннике наскоро перекусили, запив пивом копченую рыбу и баранину. Оно и правильно — после такой еды все руки оказались в жире, насилу отмылись. После парилки Владимир куда-то отправился, а боярин и ведун разошлись по светелкам.

Олегу даже удалось немного вздремнуть, прежде чем дверь приоткрылась и внутрь, заговорщицки улыбаясь, проникла Пребрана:

— Ну что, ведун, справил заботы государственные?

— Надеюсь, что да, — моментально вскочил Олег.

— Чем же ты занят так все дни и ночи? — Девушка прошлась по комнате, остановилась перед бюро, заглянула в чернильницу, хмыкнула.

— Что там? — подошел ближе Середин.

— Там ничего. Высохли давно чернила. Видать, некогда боярам пером да пергаментом пользоваться, — съехидничала она, — все заботами великими заняты.

— А ты писать умеешь?

— Кто же не умеет? — удивилась Пребрана. — Волхвы всех учат. Правда, мы люди не балованные, мы больше на бересте записки черкаем.

— А коли не записку, а грамоту надолго составить надобно? Или, там, записи на будущее сохранить?

— Нам же летописи вести ни к чему, — пожала плечами боярышня. — На время малое и береста сгодится. А коли важное что: родство там уяснить, али прошение к князю составить, — то пергамент покупать приходится.