Петля Афродиты - Лариса Соболева

– Извини, мне некогда…

Некогда! Ночью! Конечно, Константин ухмыльнулся. Инна хотела захлопнуть дверь, он вовремя вставил ступню, затем попросту толкнул ее ладонью в грудь и вошел. Наступая на девушку, разозлившийся Константин цедил сквозь стиснутые зубы:

– Что значит – тебе некогда? Что за игры? Я тебе мальчик, да? Какого хрена тогда вызвала меня сюда, а?

– Я не вызывала… – оправдывалась Инна, отступая. – Пожалуйста, уходи.

– А это что? – Константин достал айфон, отыскал сообщение и протянул ей. – Это что? Галлюцинация? Читай вслух!

– «Костя, сегодня жду тебя у себя в 22.00, не раньше. Приезжай один. Это очень важно. Для тебя важно. Иначе всем будет плохо». Но… я это не писала!

Пока она читала, держа его айфон, он подошел близко, стал за спиной. От нее шел тонкий лимонный аромат, да и одежда красноречиво рассказала, что Инна ждала его не разговоры разговаривать. А как еще расценивать мужчине голубенький полупрозрачный пеньюар, надетый на тонкую ночную сорочку в пол? И пышные волосы, схваченные атласной лентой, и косметика на лице… Только дураку непонятно, для чего Инна пригласила его. То, что она врет… это всего лишь игра, ну, чтоб обострить ощущения, чувства. Однако Константин не отказался уличить ее, чтоб уж окончательно разоблачить:

– Ты посмотри, от кого пришло мне сообщение.

А сам обнюхивал девушку, как шелудивый пес перед случкой.

– Действительно… от меня… Но я не писала!

– Не писала. Ладно. Я все понял…

Костя обнял ее, Инна оттолкнула нахала, рассвирепев:

– Убирайся! Ты глухой? Я же сказала, что не писала сообщения, не звала тебя. Кто-то подшутил над тобой…

– Не понял, зачем ты разыгрываешь овцу невинную? Ну скажи, что мой старикан тебе надоел, хочется молодого самца. Вон и вырядилась соответствующе…

– Пошел вон!

Инна и «пошел вон»? Она умеет хамить? Константина занесло, что, в общем-то, понятно:

– Не люблю динамо.

Разве кто другой на его месте воспринял иначе типично женскую ловушку? Он ловко повалил Инну на диван, она даже опомниться не успела, лег сверху и… получил удар по голове. Боль затмила все желания со страстями. В глазах потемнело сразу. Константин почувствовал, как сползает на пол, когда Инна высвобождалась из-под него. Упал. Цокнули о пол наручные часы… Потом услышал ее голос:

– Зачем ты…

Дальше наступил провал.

– А как он ушел оттуда? – поинтересовался Чекин. – Вас видели порознь, но всех троих в одно время…

– С небольшими промежутками, – внес уточнение Богдан Петрович.

Надежда Алексеевна проглотила комок, вытерла нос платком Богдаши, наступило время рассказать жуткую правду (в ее понимании), а давалось это… да не давалось вовсе! Богдаша ежеминутно подгонял ее:

– Надюша, прошу тебя, быстрее.

– Вскоре пришла я, – начала Надежда Алексеевна вяло, – и нашла Марьяну на кухне. Там же лежала Инна… в крови… Я поняла, что моя дочь… Мне нужно было ее спасать. А вы? Вы бы по-другому поступили?

– Нет, – заявил Богдан Петрович. – Дальше.

– Инне уже нельзя было помочь, я решила увести Марьяну оттуда. И вдруг мы услышали шорох. Марьяна сказала, что в квартире еще кто-то есть. Мне уже было плевать, кто там притаился, я потянула дочь к выходу, но услышала стон… и сразу узнала… Любого из своих детей я узнаю по дыханию, а тут голос, стон… Мне хотелось, чтоб это была ошибка…

– Вы вернулись? – подгонял ее Богдан Петрович.

– Нет-нет… То есть я приказала Марьяне спуститься вниз и ждать меня под лестницей. В старых домах на первом этаже есть укромные места под лестницей… А сама вернулась, включила свет и увидела сына. Он поднимался на четвереньки, держась за голову. Крови было мало… В общем, я кинулась к сыну, спросила, кто его ударил, а он не видел, удар нанесли сзади. И тогда я поняла, что, кроме Марьяны, это сделать никто не мог.

– Почему? – поинтересовался Чекин.

– Костю ударили по голове, он потерял сознание, когда Инна была жива. Разве в бессознательном состоянии человек способен убить? А кроме нас, там никого не было.

– Допустим, – сказал Чекин. – Хотя вы не проверяли.

– Кое-как я привела сына в чувство, вывела из квартиры… – припоминала Надежда Алексеевна ту страшную ночь в подробностях. – Мне нужно было помочь сыну… и дочери… Мы спустились на третий этаж, там я усадила его в углу между пролетами, а сама спустилась к дочери. Вышла я первой, чтобы подогнать машину ближе к арке, Марьяне велела взять такси, потому что боялась разборок между детьми. Минут через пять ко мне в машину сел сын, я отвезла его на дачу. А когда у нас у всех взяли отпечатки, я поняла, что мы попались. Марьяна не послушалась, а Костя сразу уехал – я настояла.

Наступила пауза, мужчинам она нужна была на осмысление, Надежде Алексеевне – перевести дух. Под прессом подобных обстоятельств не всякий человек способен выжить, ей чудилось, что и ее силы на исходе, что умереть было бы куда приятней, чем переносить свалившийся на плечи груз. Но стоило вспомнить о глупой Марьяне, избалованном Костике, чересчур независимом Артеме, включались дополнительные предохранители. Мужчины слишком долго не делились своими впечатлениями, что там они обмозговывали. Их молчание пугало мнительную последнее время Надю. На всякий случай она поставила им условие, правда, поздновато спохватилась:

– Теперь вы все знаете. Если не можете ничего изменить в лучшую сторону, оставьте как есть. Я уже здесь привыкла, думаю, хуже не будет, а Марьяне нужно помочь и научить ее жить. Мы с Болотовым были плохими родителями, нам сейчас и нести крест, но не моим детям.

– Остановись, – спокойно сказал Богдан Петрович. – Все не так, как ты себе нафантазировала.

Казалось бы, он намекнул на благополучный исход, а Надежда Алексеевна, видимо, настроена только на планку «плохо», потому завибрировала:

– Не так? А как? Боня, прошу тебя, ничего не скрывай…

– Я все сказал! Марьяна не убивала – заруби себе это на носу! И больше ни слова не говори, не зли меня!

Свидание подошло к концу.

* * *

Мужчины залезли в автомобиль, выпили минеральной воды прямо из небольших бутылок, задумались, припоминая подробности разговора с Надеждой Алексеевной. У обоих сформировалось одинаковое мнение, которое и высказал Чекин:

– А случай-то тяжелый…

– Еще бы! Ощущение, будто постановку в квартире срежиссировал некто умный и хитрый.

– Послушайте, Богдан Петрович, а Надежда Алексеевна не выгораживает своего сына?

Как тут однозначно ответить, хорошенько не взвесив, не проанализировав? На это нужно время, ибо даже друг Богдаша засомневался в показаниях Нюши. Возможно, сомнения и нужны, потому что оберегают от ошибок, но до чего же они ядовиты. А времени по большому счету нет. Прокрутив еще раз показания Надюши, Богдан Петрович поймал одну важную мысль: