Кольцо императрицы - Михаил Волконский

– Я заплачу, когда буду уверен, что платить следует, – ответил он. – Пусть рассмотрят дело в суде…

– Судиться хотите? – протянул Чиликин. – Не советую. Ведь судились же вы в деревне, и что же из этого вышло? одни неприятности для вас, а рассчитываться все-таки пришлось. И сколько просудили денег задаром! Хорошо еще, тогда было чем расплачиваться, а теперь-с – теперь ведь, если по суду, то, в случае чего, с несостоятельным должником знаете как поступают?..

Князь Иван готов был избить этого человека.

– А вы вот что лучше-с, – заговорил снова Чиликин, – лучше вникните в то, что Игнат Чиликин – вовсе не такой уж достойный презрения человек. Да-с! Я вам вот что осмелюсь предложить: я просто-напросто никаких исков к вам предъявлять не стану, вот и все. Вы спросите, почему-с? А потому, что таково мое желание. Я желаю так, и этого для меня до-статочно-с. Князь Иван Кириллович, – вдруг воскликнул Чиликин, прижимая кулак к самой груди, – вы думаете, у меня сердца нет? Ох, смею уверить, не только есть, но, может быть, оно чувствует во сто раз с большим-с, так сказать, впечатлением!

– Ну, так чего же вы пришли-то ко мне, если не хотите никаких исков предъявлять!.. Ну, не хотите, и не надо!

– Как, зачем пришел? – удивился даже Чиликин. – Да чтобы вам сказать об этом. А то так сиди, дескать, в сторонке, будь благороден и даже возвышен, и об этом даже никто и знать не будет, даже человек, к которому это прямо относится? Нет-с, так нельзя! Мне все-таки нужно чтобы вы не имели права – слышите ли? – не имели права презирать меня. Впрочем, презирать-то вы можете – от этого, я думаю, не отделаетесь, но права-то иметь не будете, потому что я, спрятав под замок документ, способный окончательно разорить вас, поступаю возвышенно, и даже очень!..

Князь Иван поглядел на Чиликина, как бы удивляясь, что тот еще может говорить так, как будто он, князь Иван, не был уже окончательно разорен!

– Да и наконец, – продолжал Игнат Степанович, – деньги что? Тлен и суета! Лишь бы душа, душа-то цела осталась, а я знаю, что душа у вас, как кристалл, чистая. Иногда в тиши ночной вспоминаю о вас в разуме души-то этой и умиляюсь. И так это мне жаль даже вас бывает…

Косой чувствовал, что, кажется, Чиликин заврался слишком уже далеко и что слишком долго он не выдержит его вранья.

– Вы меня извините, но мне пора ехать, – остановил он Чиликина и встал из-за стола.

Ехать ему, конечно, никуда не требовалось, но он сказал это, чтоб покончить назойливый и неприятный разговор с Чиликиным.

– Ах, князь Иван Кириллович! – подхватил тот. – Я вам о душе толкую, а вы о том, что ехать вам. Погодите минуточку! Я вам говорю: деньги – тлен, и если бы о них одних шла речь, я не явился бы к вам. Нет-с, верьте, что я, кроме денет, понимать могу… я ведь кое-что знаю и еще… знаю, князь Иван Кириллович.

– Что еще, что вы знаете? – нетерпеливо проговорил, снова садясь. Косой.

Лицо Чиликина состроило гримасу, заменявшую у него улыбку, плоский зуб выставился и скрылся.

– Лицом женским, – нараспев сказал он, – уязвлен был и мысли, как мухи, вязнут в поставах паучиих.

– Что? – переспросил Косой.

– Это я про вас-с. Известно мне, что вы уязвлены.

«Что он говорит?» – силился сообразить князь, чувствуя смутную боязнь, что Чиликин, как гадина, подползает к тому, что было всего дороже и святее ему в жизни.

– Я вас не понимаю, – сказал он.

– Уж будто так и не понимаете? Я, кажется, я ясно сказал. Угодно, я назову сейчас ту самую, которая, так сказать, в предмете у вас?

Князь Иван почти до крови прикусил губу, и кулаки его сжимались уже.

Чиликин вовремя не дал ему ни сказать ничего, ни двинуться.

– Я не посмел бы так заговорить с вами, если бы всем сердцем не желал принести вам помощь. Да-с, князь Иван Кириллович, помощь… – вдруг съежившись и сделавшись очень почтительным, заговорил он. – У вас душа, как кристалл, чистая, а про них уже и говорить нечего. Ведь я их почти с детства знаю. Именьице их близехонько от нас; сами, конечно, помните, как езжали. И я езжал-с, и знаю. А теперь вот здесь уже, в Петербурге, счел тоже своим долгом навестить их и был принят со всею любезностью Верой Андреевной… Так вот, видите ли, значит, выходит, я не зла вам желаю, а, напротив, готов порадеть об интересах ваших.

Почтительность спасла Чиликина. Князь Иван видел, что он если и говорит о том, о чем не следовало ему знать, то говорит, во всяком случае, в должном тоне, да еще свои услуги предлагает.

– Да, но откуда вы можете знать об этом? – спросил он.

– Мало ли что я знаю, князь Иван Кириллович, мало ли что!..

– Я вас спрашиваю, – неестественно тихо повторил Косой, – откуда вы можете знать об этом?

Чиликин понял, что князь был в таком состоянии, что малейшая неосторожность способна вызвать в нем вспышку, в которой можно было раскаяться.

– Это уж, видно, судьба сама, – ответил он. – Я случайно в трубу слышал.

– В трубу?

– Да-с! Однажды разговор ваш с племянником владетельницы дома сего, с господином Торусским, слышал. У вас внизу труба была открыта, а у меня наверху – тоже. Говорили достаточно громко. Многое дословно слышал.

– Как же это вы? – удивился князь Иван.

– Очень просто-с. Ведь труба в камине прямая – по ней великолепно каждое слово передается.

Но Косой спрашивал не о том. Ясно было и для младенца, что по прямой трубе камина, покатый верх которого служил как бы приемником для звука, можно было слышать наверху все, что говорилось внизу.

– Я не о том, – пояснил он, – я спрашиваю, как же вы это подслушивали? Разве это хорошо?

– Я вам докладываю, что это сама судьба, а от нее уходить не полагается.

Как ни казалось это противно князю Ивану, но он видел, что действительно сама судьба посвятила Чиликина в его тайну и волей-неволей теперь приходится считаться с ним.

Но тут вот что пришло в голову князю: может быть, и в самом деле этот Чиликин ощутил в своей душе нечто вроде раскаяния и вполне искренне желает помочь ему? В этом не было ничего невероятного. Сам Косой был слишком порядочен, чтобы не почувствовать отзыва в своей душе ко всякому проявлению доброго намерения.

– Что же вы хотите сделать для меня? как помочь? – спросил он.

Чиликин увидел, что слова подействовали.

– Тут можно действовать различными способами, – заговорил он. – Главное-с, вам надо уничтожить соперника…

– Вы и это знаете? – спросил Косой.

– Знаю-с. Ну, так вот, есть для этого различные способы! Можно, например, совершенно извести его доносом…

– Как доносом?

– А так, втянуть в политическое дело и донести потом. Мне одному это не сделать… но при вашей помощи…