Чужое солнце - Сара Райнер

Сейчас Мэгги поднялась по рассохшейся лестнице, отчаянно скрипевшей под каждым ее шагом, наклонилась, чтобы не удариться головой о массивную потолочную балку, и села на единственный свободный стул в коротеньком коридоре перед врачебными кабинетами. Кроме нее приема ожидали две пожилые женщины: сидя в углу, они вполголоса рассказывали друг другу о своих болячках – многие жители Шира рассматривали поход к врачу не только как возможность подлечиться, но и как шанс узнать последние сплетни. Напротив Мэгги сидели мрачный подросток с покрытым прыщами лицом и одышливый толстяк в футболке, из-под которой торчало бледное и дряблое пивное брюхо. («Неужели это так трудно – прикрыться?» – недовольно подумала Мэгги; несмотря на усталость, ее эстетическое чувство решительно восставало против подобного зрелища.) Последней в очереди была сидевшая рядом с Мэгги загнанного вида молодая мать, пытавшаяся развлечь двух своих чад с помощью унылого вида казенных игрушек – выгоревших на солнце пластмассовых утят, пирамидок и бесколесных паровозиков. Глядя на них, Мэгги невольно подумала, что деревенский врачебный пункт, конечно, не в состоянии приобрести новые игрушки: в последнее время недостаточное финансирование начинало сказываться в медицине точно так же, как и в других социально ориентированных областях.

Подавив вздох, Мэгги взяла со столика древний номер «Красотки» и принялась листать, однако вскоре поймала себя на том, что ее не интересуют ни прошлогодняя мода, ни устаревшие новости из жизни знаменитостей. Зачем я сюда пришла, снова и снова спрашивала она себя. Государственная служба здравоохранения и так едва справляется, пытаясь оказать помощь всем желающим, а ведь я даже не больна, если, конечно, не считать бессонницы… Правда, она день ото дня усиливается, да и нервы шалят… Тут Мэгги посмотрела на свои руки. Ее пальцы заметно дрожали, но она тут же подумала, что это, возможно, признак надвигающейся старости и что со временем она привыкнет и к этому, и ко многому другому.

Время летело незаметно, поэтому Мэгги даже вздрогнула, когда из кабинета раздался голос врача:

– Миссис Слейтер?! Проходите.

Мэгги встала и сделала шаг к двери, пытаясь на ходу сосредоточиться, подготовить себя к серьезному, откровенному разговору, но вместо этого испытала лишь еще один приступ самой настоящей паники. Мне не следовало сюда приходить, лихорадочно твердила она себе. Я только зря отнимаю у доктора время, которое он мог бы уделить другим людям – тем, кто по-настоящему болен. Что я лезу к нему со своими беспричинными страхами? В конце концов, доктор Хопкин – терапевт, а не психоаналитик, вряд ли он сможет мне помочь. Я должна сама преодолеть свои тревоги, а если нет – обратиться к специалисту, который пропишет мне сильное успокоительное, и…

За всеми этими размышлениями Мэгги не заметила, как ноги сами привели ее в кабинет доктора Хопкина.

– Здравствуйте, миссис Слейтер. На что жалуетесь? – И врач приветливо улыбнулся Мэгги. Ему было за пятьдесят; у него была растрепанная седая шевелюра и румяные круглые щеки, а носил он одежду из мягкой фланели и вельвета в крупный рубчик, который даже на вид казался по-домашнему уютным.

– Даже не знаю… – ответила Мэгги опускаясь на стул рядом с его заваленным бумагами столом.

– Вот как? – удивился доктор Хопкин и, поправив на носу очки с полулунными стеклами, взглянул на экран компьютера. – Я вижу, вы записались на сдвоенный прием, – заметил он и добавил мягко: – Значит, времени у нас достаточно. Итак, чем я могу вам помочь?

– Я… – Опустив голову, Мэгги посмотрела на свои руки. Они снова начали дрожать, и еще сильнее, чем прежде. Доктор Хопкин тоже смотрел на ее руки – она этого не видела, но чувствовала его взгляд. А вдруг он решит, что я наркоманка или что у меня проблемы с алкоголем? – испугалась Мэгги. Начну, пожалуй, с бессонницы – в конце концов, это самый очевидный симптом, с которым можно что-то сделать. Ну а насчет остального – там видно будет.

– Я не очень хорошо сплю, доктор, – сказала она. – Я бы даже сказала, что в последнее время я сплю очень плохо.

– Насколько плохо? – осведомился доктор Хопкин.

Мэгги немного подумала.

– Примерно вдвое меньше, чем обычно. В прошлую ночь я и вовсе глаз не сомкнула. Это у меня… уже довольно давно.

Доктор Хопкин ничего не говорил, только молча глядел на нее, но Мэгги все равно почувствовал исходящее от него сочувствие и слегка приободрилась.

– Из-за этого я чувствую себя совершенно вымотанной; мне бывает трудно сосредоточиться на самых простых, привычных вещах. Я… я так беспокоюсь, доктор, и я так устала! – Мэгги вдруг поняла, что плачет и не может остановиться. Можно было подумать, что где-то внутри ее отворились шлюзы и все чувства, эмоции и переживания, которые она сдерживала с тех пор, как уехал Джеми, хлынули наружу могучим потоком.

Черт! Как глупо я, должно быть, выгляжу, думала Мэгги, тщетно пытаясь взять себя в руки. Что подумает обо мне доктор Хопкин? Он, несомненно, решит, что я истеричка и плакса – и будет совершенно прав!

Перед уходом из дома Мэгги слегка подкрасила ресницы и чуть-чуть подвела глаза серым карандашом, чтобы выглядеть достаточно прилично. Сейчас тушь и карандаш, конечно, потекли, и Мэгги покраснела от стыда, стоило ей только представить, каким пугалом она выглядит. Раскрыв сумочку, она попыталась достать упаковку гигиенических салфеток, но ее руки так сильно тряслись, что ей никак не удавалось нащупать небольшой пакетик. Простая попытка рассказать врачу о своих тревогах и переживаниях только усилила ее беспокойство.

– Вот, возьмите. – Доктор Хопкин придвинул к ней вскрытую упаковку салфеток.

– Спасибо. – Мэгги вытерла глаза, потом высморкалась.

– Скажите, у вашего беспокойства есть какая-то конкретная причина? Что-то такое, что вас расстраивает и не дает спать спокойно?

Прежде чем ответить, Мэгги довольно долго молчала. Обсуждать сугубо личные вещи с посторонними людьми было абсолютно не в ее правилах, к тому же ей хотелось сохранить лояльность по отношению к мужу. Наконец она решилась.

– Видите ли, – начала Мэгги, судорожно вздохнув, – в последние дни я чувствую себя очень, очень одиноко. – О Джеми, о том, что она переживает из-за него, Мэгги решила пока не упоминать в надежде, что, быть может, доктору Хопкину хватит простого описания симптомов и он сумеет как-то помочь, не вдаваясь в причины ее состояния.

– Одиноко?! – В голосе врача снова прозвучало удивление. – Но ведь вы, кажется, замужем? Насколько мне известно, одиночество совершенно не свойственно таким, как вы – работающим матерям, которые к тому же счастливы в семейной жизни… – Он тепло улыбнулся. – Такие женщины обычно жалуются не на одиночество, а наоборот – на то, что у них никогда не хватает времени побыть наедине с собой.

– Моя работа, доктор, почти не подразумевает общения, – сказала Мэгги, поняв, что отвлечь Хопкина не удалось. – Я работаю главным образом удаленно, то есть сижу дома и…

– Понятно. Это, конечно, несколько меняет дело. А вот скажите: хотели бы вы работать в коллективе, где вас постоянно окружало бы множество людей? В офисе, к примеру?