История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Среди народов незападной традиции эти процессы пока не зашли настолько далеко. Однако есть много признаков, что они имеют место и среди мусульман. Было доказано, что использование современными мусульманами слова «ислам» глубоко окрашено внешним подходом к их религии посторонних (в частности, Запада), которые относятся к ней не как к акту покорности Богу и даже не как к идеальной религиозной системе, а как к исторически наблюдаемому исламскому обществу[434]. То есть мусульмане использовали очевидный факт противостояния альтернативной религиозной традиции, чтобы через него идентифицировать себя и свою веру по отношению к внешнему миру. Но внешний мир оказал влияние не только на форму, в которую они облекли свою веру, но и на содержание их ожиданий. Труды серьезных мусульманских писателей полны отражениями христианских концепций, не в последнюю очередь для полемики с ними, и даже ссылками на санскритское наследство. Современные суфии читают и ценят труды западных мистиков, в том числе и современных. Даже на уровне народный суеверий, по крайней мере у той растущей части населения, у которой нет глубокой веры в исламскую доктрину, можно найти следы чуждых понятий. Очень популярный египетский журнал считает возможным использовать в иллюстрациях для обозначения загробной жизни нимбы и облака, которые являются христианской символикой, но теперь понятны и мусульманам.

Когда религиозные традиции теряют свою независимость, пересмотру подвергаются и такие понятия, как уммы и шариат. На уровне основных духовных прозрений интерпретации общества и закона становятся более неадекватны реальному опыту, и это будет продолжаться до тех пор, пока не будет признан равный статус других духовных традиций в рамках единого мирового сообщества. Это должно произойти по крайней мере в двух плоскостях: сообщество как таковое должно пожертвовать чувством исключительности, сохраняя внутреннюю дисциплину, и его наследие должно принять участие в общем для всех конфессий диалоге современных культур, но без ущерба для его целостности.

Общество должно изменить основу для объединения, поскольку теперь религиозная община является лишь одним из нескольких, но не самым главным основанием для их общей культуры. Вероятно, для этого существует много возможностей, но я могу утверждать только одно: религиозные сообщества могут играть решающую роль посредников между индивидуумом и глобальными массами четырехмиллиардного населения планеты, в мире, где все эти люди будут смотреть одни и те же телевизионные программы и покупать одни и те же продукты. В такой огромной массе голос одного человека практически не слышен, в лучшем случае различные органы общества в форме голосования или рыночного отбора смогут выразить не более чем самый низкий уровень потребностей членов социума. При этом теперь судьба отдельного человека все сильнее зависит от хода развития общества в целом. В обществе техникалистической специализации человек теоретически может влиять на ход событий в целом через свою функциональную специализацию: через профсоюз, свою фирму или профессиональную ассоциацию он может продвигать решения, имеющие отношение к интересам или компетенции этой специальности. Однако через такие каналы трудно влиять на более серьезные, исторически значимые решения. Подобным каналом может стать посредническая группа, внутри которой люди разделяют общие основные ожидания и обладают общим творческим мировоззрением, — партия, религиозная секта и даже небольшая нация с сильными культурными традициями. Такая группа может быть настолько мала, что каждый человек, если он обладает достаточно убедительной точкой зрения, может играть определенную роль в формировании общих взглядов и политики; но при этом является достаточно большой, чтобы участвовать в определении общего курса развития человечества (например, крошечная община квакеров, чьи рабочие лагеря, кооперативные дома и образовательные программы оказали пусть скромный, но значимый вклад в ход истории). Исламские группы в этой роли могут также оказаться незаменимы.

Но чтобы такое промежуточное сообщество могло сыграть по-настоящему творческую роль в техникализированном мире, оно должно быть способно на взаимодействие с теми, кто не принимает его основы. Эта необходимость очевидна из-за роста напряженности между универсализмом и коммунализмом. Каждая община, будучи сформированной на своей традиции (как и любое другое эффективное сообщество), должна решать эту проблему путем открытого диалога, который позволяет сохранять традицию живой. Эта напряженность отличает все монотеистические общины; для мусульманского сознания она являлась серьезной проблемой почти с самого начала, когда Мухаммад понял, что человечеству нужно освободиться от уз общества и пройти к Богу Авраама, который был выше всего этого. Но последующие события показали, что, если его последователи хотят довести дело до конца, им самим необходима некая структура. Противоречия между универсализмом суфиев и лояльностью сторонников шариата привели к тому, что и Акбар, и Икбал пришли к выводу о необходимости дисциплины, исторически воплощенной в нормах шариата с их коммуналистскими требованиями.

Те мусульмане прошлого, кто принимал на себя эту ответственность и соглашался с универсальным взглядом на мир, как правило, приходили к эзотерическому мировоззрению, в результате чего эзотерика, не пересекаясь с коммунализмом, лишала его большей части влияния. Однако в XIX веке большинство мусульман отвергли обычный эзотерический подход к проблеме, поскольку считали, что он не способен защитить исламское наследие и для этого требуются более общие подходы. Эзотерика не соответствовала духу техникализированного мира, в котором каждая идея и каждая точка зрения подвергаются многократным публичным обсуждениям без всякого уважения к авторитетам. Для снятия напряженности между универсализмом и коммунализмом в исламском обществе требуется нечто намного более динамичное либо некая посредническая группа, поскольку иначе оно не сможет играть ту роль, на которую могло бы претендовать. Требовавшие пересмотра основой для коммунальной дисциплины станет более реальным, если одновременно культурное наследие общины начнет взаимодействовать с современными мировыми культурными течениями. Человек не может по-на-стоящему уважать себя, если он не уважает других, а этого нельзя добиться, не примирившись с другими людьми, и так было всегда. Это верно как для отдельных личностей, так и для целых групп. И это особенно верно для общего мирового сообщества, порожденного современной техникализацией, где основные проблемы, затрагивающие какую-либо часть человечества, влияют на него целиком и не могут быть решены каким-либо одним народом независимо от всех остальных. Мы больше не можем представлять своих конкурентов мошенниками или дураками. Мы должны научиться уважать традиции других, и тогда они начнут уважать наши.