Барселона под звуки смерти - Анна Орехова

Но Кирилл то ли не ощущал запах, то ли мастерски притворялся.

– Поговори со мной, – он аккуратно коснулся её ладони.

Ника застыла, не зная, чего хочет больше: отдёрнуть руку или, наоборот, сжать его пальцы.

– О чём?

– Просто поговори. Я готов слушать.

Слёзы снова наполнили глаза, в носу защипало. При ещё свежих ранах это было очень больно. Просто поговорить? Нет, это совсем не «просто»! Куда легче улыбаться, флиртовать, делать вид, что всё хорошо, забыть о трудностях, отворачиваться от реальной жизни.

Проще купить «волшебную таблетку» и ждать, когда всё наладится само собой. Этот жестокий и агрессивный маркетинговый приём срабатывал всегда, без отказа. Главное – точно нацелиться на аудиторию и бить в самую болевую точку. Даже сильные и уверенные в себе мечтают о чуде. А отчаявшиеся готовы выкладывать огромные деньги за средства, которые дарят иллюзию, но не решают проблем.

Хочешь накачать мышцы, но нет времени на зал? Наш новый тренажёр сделает всё за тебя. Обмотай его вокруг бицепсов и занимайся повседневными делами! Через две недели от девчонок не будет отбоя!

Устал зубрить по десять иностранных слов в день? Купи новый курс «Английский во сне» и уже через месяц сможешь смотреть сериалы в оригинале!

Потеряла слух и от отчаяния готова покончить с собой…

Нет, Ника не считала, что «NewHear» её обманули. В этой истории в роли дилера «волшебной таблетки» она выступила сама. Убедила себя, что проблема исчезла. Загнала эмоции так далеко, что и сама поверила, будто та авария позади. Будто справилась с тем, что убила человека. Пусть ненамеренно, но убила! Вообразила, что всё хорошо и мастерски притворялась «нормальной», обманывая всех вокруг.

Она не заметила, как начала говорить. Про аварию, про полгода тишины и отчаянную попытку вернуться в мир «нормальных». Про потерянную работу, отвернувшихся коллег, про письма с угрозами и глупое, нелогичное чувство вины перед сбитым хирургом, которое всё никак не отпускало.

Кирилл слушал, не перебивая, лишь изредка уточнял. Иногда она сразу понимала вопросы, иногда приходилось переспрашивать или протягивать блокнот.

– Так слуховой аппарат работает хуже?

– Да. Если отвернёшься или отойдёшь, я уже не услышу.

– Но серёжки тебе вернут?

– Ненадолго, эксперимент закрыли.

Она рассказала, что снова полетит в Берлин – на этот раз на операцию по извлечению имплантов.

– Довольно жестоко с их стороны.

Да, жестоко. Но она сама подписала договор, закрыв глаза на пункт: «Пациент обязан вернуть импланты по первому требованию «NewHear».

– Что собираешься делать потом?

Вопрос, который и без того вертелся в голове. Пустой холодильник, микрозайм, ипотека – всё это никуда не делось.

– Не знаю, что-нибудь придумаю.

Она не питала пустых иллюзий, не думала, что всё рассосется само собой. Знала, что впереди ждут унизительные поиски работы, привыкание к слуховому аппарату, а потом ещё одна операция – Ника собиралась добиться квоты на кохлеарный имплант. Обычный, с круглой блямбой на голове и изогнутой штуковиной за ухом. С таким глухоту уже не скроешь, но зато снова приоткроется завеса в мир звуков.

– Ты справишься, – это прозвучало не как банальная попытка подбодрить. Кирилл, похоже, на самом деле в это верил.

Ника раскрыла ладонь и сжала его пальцы.

– Мне нужно время, чтобы со всем разобраться.

– Я понимаю и готов ждать.

Именно это ей сейчас было нужно: улыбка, понимание, готовность ждать – плечо, о котором говорила Марибель, поддержка, от которой Ника изо всех сил закрывалась.

– И тебя не смущает? – она указала на слуховой аппарат за ухом.

– Сейчас меня куда больше смущает твой распухший нос, – он привстал и аккуратно коснулся губами её щеки. – Просто знай, что я рядом.

А потом они болтали о пустяках. Шутили и просто молчали. Кирилл рассказал, что в ту ночь, когда на Нику напали, Роман Валентинович пришёл в себя.

– Я заходил к нему вчера, поведал о твоих приключениях. Он просил передавать привет.

Ника улыбнулась. Хорошо, что с шефом всё в порядке. Нужно будет заглянуть к нему, решить, что делать с остатками икры и подвести итоги конференции, которые едва ли дотянут до отметки «нормально».

Она не заметила, как задремала. Всё-таки сказывалась слабость. Проснулась от того, что Кирилл нежно, но настойчиво похлопывал её по щеке.

– Эй, Ника, к тебе пришли.

В дверях стоял невысокий лысый мужчина с полицейским жетоном на груди. Инспектор Перес, они встречались раньше.

После операции он заглянул в палату и долго с помощью Гугл-переводчика вытягивал из Ники сведения о случившимся в парке. Она тоже пыталась задавать вопросы: о Рамиро, о Марибель, о преступниках, которые на неё напали. Но Перес сообщил лишь, что Чарли мёртв, Доктор арестован, серёжки пока хранятся среди улик. Пообещал заглянуть, когда можно будет пообщаться с Рамиро.

– Он пришёл в себя? – Ника так резко села, что перед глазами поплыли круги.

Кирилл перевёл вопрос, и Перес кивнул, довольно улыбаясь. После чего сообщил, что старший инспектор Фуэнтес ожидает её в своей палате.

Если бы не дурацкая слабость и головокружение, Ника бы бегом ринулась к Рамиро. Значит, он выжил. Значит, наконец расскажет о Марибель и тех подонках в парке.

Она посмотрела на Кирилла.

– Ты идёшь? Сеньорите снова нужен переводчик.

Телефон зарядился почти полностью, на экране висело три сообщения от Женька.

«Ника! Миша мне всё рассказал. Ты как?»

«О билете и отеле не беспокойся! Я всё сделаю, лечись сколько нужно».

«Ника, ты молчишь, и я снова связалась с Мишей. Он звонил в больницу. Пулевое ранение! Боже! Пожалуйста, напиши, как зарядишь телефон».

Ника на ходу набрала: «Не переживай, иду на поправку. Чуть позже всё расскажу».

Телефон взяла с собой. Наверняка Миха пытался звонить, значит, получит сообщение, что она снова в сети. Если будет писать – лучше ответить, а то точно сорвётся в Барселону.

Палата Рамиро находилась этажом выше, одиночная и попросторней, чем у Ники: окно, кровать, тумбочка и невысокий стул.

Выглядел инспектор паршиво. По сравнению с ним, Нику прямо сейчас можно было отправлять на конкурс красоты. Лицо белее простыни, которой он укрывался, загипсованная нога подвешена к металлической стойке, от скулы до брови огромная бордовая ссадина, даже белок глаза был красным. Вдобавок ко всему к носу подведены кислородные трубки, из руки торчала капельница.