Любовь и смерть на карантине - Наталья Андреева

– А как же тогда сумка? – жалобно спросила Людмила. – Красивая ведь версия.

– Алексей, а что с мэрией? – спохватился Стас. – Ходили они по квартирам с опросом?

– Да, – кивнул Градов. – Но они сказали, что этим занималась девушка. Точнее, две девушки.

– Две девушки… – эхом откликнулся Стас. – Молодые?

– Кому что, а вшивому баня, – фыркнула Людмила.

– Иванова, ты просто не догоняешь. Если девушка молодая и красивая, то у нее наверняка есть парень. Или мужчина. Серега никогда за тебя статьи на Дзене не писал?

– Скажешь тоже! Да он не умеет!

– Но подстраховать тебя он сможет? К примеру, я подрядился курьером и сломал ногу. Заказ важный, платят много. Неужели среди вас не найдется сердобольная женщина, которая доставит заказанный товар по адресу?

– И разгрузит? – съязвила Людмила.

– В данном случае разгружать ничего не надо. Просто пройти по квартирам с опросом, собрать подписи жильцов. Какая разница, кто это сделал, девушка или ее парень?

– Разумно, – кивнул Градов. – Стас, ты молодец. Версия принимается.

– А другой у нас нет. Бабку ограбили, факт. Некто узнал, что у нее есть деньги. Маслов, кстати, наверняка в них нуждался. Торговля кондиционерами сезонная, и с наступлением холодов у Николая Георгиевича заказов было с гулькин нос. А у него жена молодая и красивая, больших расходов требует.

– И он убил старуху-процентщицу, – фыркнула Людмила.

– Ну да: тварь ли я дрожащая, или у меня есть право, – рассмеялся Стас.

– Право имею, – машинально поправила Люба.

– У нас сейчас не урок литературы, а скорее урок юриспруденции, – вмешался Градов. – Посерьезнее, пожалуйста. Вопрос с маньяком пока остается открытым. Доказан лишь один эпизод: убийство Анжелики Масловой. По остальным, в том числе и по неизвестному полиции эпизоду, когда напали на Людмилу, ясности нет никакой.

– Кроме собаки, – вздохнула Люба.

– Далась тебе эта собака, – с досадой сказал Стас. – А был ли мальчик-то? Тьфу! Все понял: без Достоевского.

– Это Горький, – опять-таки машинально поправила Люба.

– Значит, у нас единственная ниточка: девушка из мэрии, – подвел итог Градов. – Кто пойдет?

– Если девушка, то Стас, конечно, – пожала плечами Людмила. – Девушки – это по его части. Он умеет их обаять.

– Я пас, – возразил Самохвалов. – Жена категорически против моего общения с девушками. Вчера только помирились.

– Ну, тогда я, – вздохнула Людмила. – Леша, диктуй номер телефона. Как с ней связаться?

– С ними, – поправил Градов. – Их две по квартирам ходило. Олеся Панкова, двадцати семи лет, и Ирина Михайловна Сывороткина, – он заглянул в свои записи, – тридцати восьми лет.

– Ничего себе девушка, – не удержался Стас, – Хотя я бы начал с нее. Маслову сорок девять. Сывороткина вполне могла на него запасть.

– Ты упорно хочешь утопить Маслова, – не удержалась Люба. – Стас, хочу тебе заметить, что ты идешь по пути наименьшего сопротивления.

– А я хочу тебе заметить, Любовь Александровна, что ты прешься по пути наибольшего. Парей… как?

– Парейдолия, – спокойно сказала Люба. – Потому что речь идет о шизофренике.

– А то Маслов нормальный!

– А давайте их поделим, – сказала Людмила.

– Кого? – хором спросили все трое.

– Девушек. Так быстрее будет. Я позвоню Олесе Панковой и, если надо будет, встречусь с ней. А Стас свяжется с Сывороткиной. Хотя он бы предпочел Панкову, – ехидно сказала Апельсинчик. Все рассмеялись.

– Идите вы, – беззлобно ругнулся Самохвалов. – Ладно, я ей позвоню. То есть этой… Фамилия какая противная. Сывороткиной. Как бишь ее? Ирина…

– Ирина Михайловна.

– Да ладно, Михайловна. Диктуй телефон, Алексей…

– Пока это все. – Градов взял чашку с кофе, убедившись, что телефоны Стас и Людмила забили в свои смартфоны, и с наслаждением сделал большой глоток.

«Тоже мне, начальник», – слегка разозлился Стас, но промолчал. Охота связываться с фээсбэшником.

– Расходимся, – сказала Людмила и отключилась первой.

Стас посмотрел на часы и подумал: «Обойдутся». Он вчера и так потратил полдня на то, за что ему не заплатят. Очки зарабатывал в надежде вернуться в полицию. Да, может быть, сейчас, в эту самую минуту, войдет секретарша генерального директора и скажет…

– На совещание.

Он вздрогнул: и в самом деле Ленка приоткрыла дверь в его кабинет и пригласила к боссу. Стас приободрился. Рванулся за ней в надежде узнать информацию первым:

– Лена… постой… Какие новости?

Женщина резко обернулась:

– А ты каких ждешь?

– Хороших, разумеется.

– Да откуда они возьмутся, хорошие? – резко сказала Лена и зашагала в приемную, отбивая барабанную дробь каблучками модных туфелек на истершемся местами до белизны ламинате. Эхо покатилось по опустевшему офису, словно призывая еще оставшихся в нем сотрудников: в атаку! Выбивайте деньги, а то останетесь с носом!

Стас похолодел. Секретарша генерального директора знает все. Тем более что Лена в отличие от Марины, на которой Стас в итоге женился, и в самом деле работала сверхурочно. На диване, в кабинете у шефа. Слухи такие ходили. Но это их личное дело, служебные романы в офисах, где томится так называемый планктон, – это норма.

В кабинете генерального, в его огромном кожаном кресле сидел финансовый директор.

– А с кем совещание-то, Юра? – Стас обвел глазами пустой кабинет.

– Какое еще совещание?

– Лена так сказала.

– Ах, Лена… Стас, я тебя просто хотел по-дружески предупредить: мы банкроты. Завтра суд. Потом, конечно, будет арбитраж, но я тебе советую срочно искать другую работу.

– Как, это все?! Конец?!

– Мы не выплыли. Мало того: в результате аудита вскрылись злоупотребления. Босс давно уже открыл подставную фирму на свою сожительницу и перекачивал туда деньги.

– На Лену?

– При чем здесь Лена? – финдиректор улыбнулся, но улыбка вышла печальной. – Есть любовь служебная, а есть с интересом. С денежным, я имею в виду. О махинациях стало известно крыше, мы ведь под банком вели свою деятельность. Так вот в правлении решили шефа наказать и фирму нашу обанкротить.

– Так я принтер возьму?

Вот тут финансовый директор искренне рассмеялся:

– А что, не все еще вынесли?

– Из моего кабинета – нет.

– Тогда поспеши. Завтра офис могут опечатать.