Чужая семья генерала драконов - Мария Павловна Лунёва

Грета. Давай поговорим, как проснемся. Тебе лучше, и это главное. Больше меня сейчас ничего не заботит.

Подхватив на руки, он переложил меня на заправленную кровать, сам пристроился рядом. Сдвинул наши подушки и, согнув руку в локте, притянул меня ближе. Помня о своем обещании, я несмело обняла его, положив ладонь на мужское бедро. Вегарт улыбнулся.

— Я бы никогда не тронул тебя. Прости мне мои слова при нашем знакомстве. Я был очень зол, мне приглянулась женщина, которая послала меня в болота. Знаю, я не очень мил и бываю груб. Но никогда бы я не обидел тех, кто приютил меня. И я никогда не обижу ту, что назвал своей. А я назвал, Грета, и от тебя никогда не откажусь.

Улыбнувшись, Вегарт закрыл глаза. Я видела, что он изо всех сил пытается мгновенно не заснуть, но ничего у него не выходило. Придвинувшись к нему ещё ближе, осторожно скользнула рукой по талии мужчины. Так непривычно и странно.

Он почувствовал мои прикосновения и, немного навалившись, уткнулся носом в мои волосы. Выдохнул.

— Знаешь сколько лет, Грета, я мечтал об этой ночи? — шепнул он заплетающимся языком. — Чтобы кто-то меня вот так обнял, даря тепло. Матушка всегда говорила, что я найду свое счастье. Главное, чтобы одна и на всю жизнь. Та самая. Строго-настрого приказывала ждать и не размениваться на простые симпатии. И я ждал. Тебя ждал, моя волчица! А теперь счастлив. Не бросай меня больше, Грета. Это страшно — войти вот так в дом в надежде на вкусный ужин и обнаружить пустые комнаты. Ни женщины, ни ребенка. Браслет хоть на руке оставила.

Он говорил всё тише. Я легонько поглаживала своего дракона по спине, успокаивая и извиняясь. В тот момент, когда покидала эти стены, чувства этого большого и сильного мужчины меня мало тревожили. Теперь же было жаль его.

— Я не уйду, обещаю, — пробормотала, прижимаясь теснее. — И подарок мне твой очень понравился. Красивый браслет. И мысли не было его снимать.

— Он брачный, Грета, — выдохнул Вегарт, — последняя моя маленькая ложь. У драконов иные традиции. Мы не ходим в храмы, а дарим единственной особенный браслет. Родовой, заговоренный на защиту и усиление уз истинных.

Моргнув, я пыталась сообразить, что он говорит. Что значит брачный? Как это дарим?

— То есть ты мне его вручил и… — я не смогла закончить фразу, уж больно не верилось в такое.

— Ты моя жена, Грета. В глазах драконов союз действительный. Все мои воины видели браслет на твоей руке. И лучше я признаюсь в этом сейчас, когда ты такая слабенькая и беспомощная, чем потом, когда окрепнешь и сможешь меня отходить скалкой за такие дела. А ещё я Юниль сразу признался, что тайно сделал тебя своей и теперь она на моей стороне. И никуда тебе не деться. А завтра будет баня… Да… — он зевнул, и, пробормотав что-то неразборчивое, замолчал.

Я лежала и прислушивалась к его глубокому дыханию. Взгляд блуждал по простому плетеному из кожаных шнурков украшению. Красивое сочетание черного и красного. Я никогда ничего не слышала о том, как женятся драконы. Хотя нет. Были разговоры среди женщин о пирах и больших гуляниях. С угощениями. Мясом. Танцами. Совсем как тот праздник, что устроил Вегарт, придя сюда.

— Что ты отмечал в ту ночь, когда в деревню пригнали телегу с мертвыми? — спросила, особо не надеясь на ответ.

Вегарт спал. Крепко и уже никого не слышал.

— Известное дело, Грета, — раздался через ширму тихий голос Льюиса, — Генерал Вегарт Вагни, наконец, нашел свое сердце. Мы отмечали обретение им истинной. — Ткань отодвинулась, и показался молодой дракон. — Я принес тебе ещё один отвар. Его сделала Амма. Она ведьма и знает толк в травах. Думаю, нелишним будет напоить тебя ещё и им. Вегарт всё? Заснул?

Осторожно приподнявшись на локтях, я взглянула на Льюиса. Он тихо прошел в комнату и поставил на стол ещё один кувшин, но поменьше. Обернулся и, глянув на сдвинутые кровати, улыбнулся.

— Наконец-то, он успокоится и осядет. Я дождался!

Парнишка просто засветился от счастья.

Не совсем понимая, о чем он, приподняла вопросительно бровь.

— Ну и это не секрет, Грета, в нашей семье только дядя был жаден до власти. — Он принялся осторожно наливать в кружку отвар. — Настолько жаден, что и мою матушку — свою родную сестру — за нелюбимого выдал. Договорной брак. С магом. А им, как известно, чтобы получить сына наследника — магия истинных уже не нужна. У них не кровь, а так — вода. Вот я и родился. Дядька полагал — слабым буду, но нет. Иногда боги играют зло и нечестно. Я пошел расой в мать, а магией в отца. Темный дракон — любимец самой смерти. Но не о том я сейчас. У императора тоже родился всего один законный наследник — Айдан, прозванный Свирепым за вспыльчивый нрав. Только вот сражаться он любит, а править, увы, нет. Вот и придумал он отца свергнуть и меня на трон усадить, а чтобы правильным вырос — пристроил к своему палачу, — Льюис закивал и указал на спящего Вегарта. — Устал я, Грета, мотаться по этому Северу и спать в лучшем случае в чужой постели, в такой вот избе. А теперь, с твоим появлением, Вегарт осядет, и начнутся у меня счастливые дни. Отправят меня во дворец наводить там порядок. Устрою им казарменную жизнь всем! — Он тихо рассмеялся. — А рассказываю я всё это, тебе фера, потому как хочу брата твоего с собой взять. У меня столь близких друзей никогда прежде не было. Только приятель. И тот один. Соратники. Подданные. Все пресмыкаются, лебезят. А вот так, чтобы как с Руни… Отпусти его? Пожалуйста. Я с ним с самим поговорить хотел, но без тебя не стану смуту наводить.

Я растерялась. Взглянула в окно. На горизонте через тяжелые тучи едва пробивались первые лучики солнца.

— Это опасно для него? — перевела взгляд на будущего императора драконов.

— Не более чем если он останется с тобой, — Льюис пожал плечами. — Но там у него будет грандиозное будущее. Он станет много больше, чем просто деревенский паренек. Слава и богатство. Положение в обществе. Как родственник Вегарта и Дьярви Вагни он уже имеет право на многое. А с моей помощью получит всё. Не лишай его этого шанса, Грета. Он был рожден, чтобы править. И у него будет своя земля, не здесь, но всё же.

— Это всё не вовремя, Льюис, я только в себя пришла.

Пробормотала, а у самой от услышанного голова