Три вороньих королевы - Мария Гуцол

Тис выглядел так, как будто его неожиданно ударили под дых. Он побледнел, но остался стоять. Вдохнул воздух, расправил плечи и сказал решительно:

— Я вернулся, когда в этом было больше всего нужды. А где ты был, пока я ходил в Бездну? Пока я сражался с Энихом, королем фоморов? Сражался один на один и ранил его!

— Сядь, — жестко сказала темноволосому Шиповник. — С этим не тебе спорить.

Джил украдкой перевела дыхание. Она не признался бы в этом никому, но ей стало страшно. Она обернулась к королеве, и увидела, как та медленно разжимает руки, стиснувшие подлокотники кресла.

Король-Охотник встал и протянул Тису рукоятью вперед свой собственный нож, подтверждая его право считаться достойнейшим за этим столом. Тот улыбнулся ему как-то мальчишески, торжествующе и одновременно беззащитно.

Против ожидания, первый кусок достался не Королю. Первую тарелку со здоровенным ломтем, вырезанным из кабаньего окорока Тис с поклоном передал королеве. Королю достался второй кусок, а третий, к удивлению Джил, ей самой. Как гостье, наверное.

Несмотря на все ее опасения, безнадежно остыть мясо не успело. А еще оно было мягким вопреки всему, что Джил читала о кабанятине.

— Три дня этого кабана вымачивали в молоке от трех разных коров, — сказала ей Шиповник через стол. Сида тоже получила свой кусок одной из первых.

— А если не вымачивать, гадость редкая, — не повышая голоса добавила королева. — Жесткая и вонючая.

Поделить кабана оказалось ничуть не проще, чем выбрать самого достойного. Во-первых, кабан был огромный. Во-вторых, каждый за столом счел нужным сказать Тису, кого и каком порядке стоит оделить куском и из какой части кабана должен быть этот кусок.

— Кажется, — Джил обернулась к Скачущей-в-Охоте, — этого кабана убить было проще, чем поделить.

— Воистину, — со смехом ответил ей Охотник.

Длинный день медленно клонился к вечеру. Перед холмом сложили высокие костры, и сид по прозвищу Пламень подал Королю-Охотнику горящий факел. В одиночку тот пошел через синие вечерние тени, точно так же как шел утром навстречу рассвету.

Хворост вспыхнул, как будто облитый бензином. Потом пламя жадно накинулось на поленья крупнее. Король-Охотник обернулся к пирующим, темная, грозная фигура, подсвеченная огнем.

— Пляшите и радуйтесь, — его звучный голос далеко разнесся над притихшим лугом, — самой короткой ночью на переломе лета. После — наступит время других ночей, холодных и длинных. Время урожая, жатвы и охоты. Так пляшите и радуйтесь сейчас!

Королева поманила Джил поближе и сказала негромко:

— Танцуй и радуйся. Для того и нужна эта ночь. Прыгай через костры, обнимай тех, кто приглянется. Но не давай никому обещаний — их придется сдержать, и даже я не смогу освободить тебя от них. Слышишь меня? Никому ничего не обещай этой ночью!

Джил кивнула. В сумерках пронзительно запела свирель.

С поклоном Король-Охотник предложил руку Скачущей-в-Охоте. Второй парой встали Шиповник и сид со шрамом на подбородке. Джил приготовилась скучать. Из всех танцев она кое-как справлялась с вальсом-квадратом, но не более того. К нежному голосу свирели присоединился гулкий рокот барабана и мягкий перезвон струн.

— Пойдем? — голос Тиса заставил Джил вздрогнуть от неожиданности.

— Я не умею танцевать, — отозвалась она с сожалением. Музыка звала куда-то, почти требовала, и усидеть на месте было совершенно невозможно.

— В этом нет ничего сложного, — Тис улыбнулся. Из-за шрамов на левой половине лица улыбка у него получилась немного ассиметричной, Джил отметила это машинально, скорее в силу привычки художника замечать такие детали. — Просто слушай музыку, и она поведет тебя.

И она действительно повела Джил между высоких пылающих костров Середины лета. Ноги сами угадывали следующий шаг, а общую фигуру танца оказалось совсем несложно подсмотреть у тех, кто шел впереди, благо музыка оказалась торжественной и медленной. Некоторые дамы несли фонари, и когда кто-то протянул такой же светильник Джил, она высоко подняла его над головой. Ладонь Тиса, сжимающая ее руку, была приятно теплой.

Первый танец закончился, фонари погасли, оставляя только оранжевое пламя костров. За их кругом вступала в свои права ночь, такая темная и бархатная, как бывает только летом. Свирель замолчала, но совсем ненадолго. Рокотал барабан, и в какой-то момент Джил показалось, что ритм ударов совпадает с ритмом ее собственного сердца.

А потом музыка подхватила ее снова, на этом раз безумно и весело, и они с Тисом полетели в общем хороводе. Джил пришлось обеими руками обнять его за шею, чтобы музыка не утащила ее куда-то в неизвестность.

Сид смеялся, чуть запрокинув голову, огонь подсвечивал его мужественное лицо, разбрасывал блики по золотой вышивке на вороте. Руки у него были такие сильные, что временами Джил казалось, что она летит над землей, не касаясь ее. Это почти пугало. Почти.

Когда музыка стихла, девушка потянула Тиса к столу. Она помнила, что в кубке оставалось вино, а пить после полета в круге костров хотелось ужасно.

— Осторожнее, — сказал Тис. — Это вино имеет подлый нрав. Пьянит медленно, но в голову бьет сильно.

— Ты обещал мне танец, Сын Поэта, — окликнул его веселый голос из темноты. — Или запамятовал?

— Я не забываю свои обещания, — отозвался сид, а Джил вспомнила поляну среди березовых колонн и прекрасную женщину в шафрановом платье.

На сей раз она была в синем и белом, и рядом с рубахой Тиса это смотрелось — хоть сейчас бери и рисуй. Женщина протянула сиду руки, тот поклонился. Из-за его плеча она подмигнула Джил:

— Ты не будешь сегодня долго скучать в одиночестве.

— Прости меня, — вздохнул Тис и под руку повел даму в круг танцующих. — Я не могу нарушить свое обещание.

Растеряно Джил села на лавку. Вокруг шумел праздник, на котором она как-то разом стала чужой и потерянной. Волшебство прошло, остались только столы с остатками закончившегося пира и танцы, которые она не умела танцевать. Голос здравомыслия попытался убедить Джил, что оно и к лучшему, и нужно просто пойти спать, но какая-то детская обида мешала. Девушка даже не очень понимала, откуда эта обида взялась.

Она отхлебнула еще вина и подумала, что придется искать где-то среди танцующих Скачущую-в-Охоте, если ей снова захочется пить. Следом мелькнула мысль о том, что она уже пила здешнюю воду и хуже уже не будет. А если так, то можно не только налить себе еще вина, но и взять сыра, и пирожков с ягодами, и медовых коржиков.

Джил медленно выдохнула, прикрыла глаза и попыталась досчитать до ста. Почему-то в голове шумело и было как-то удивительно пусто. Ноги требовали вскочить и бежать куда-то следом за голосом свирели. Девушка даже открыла глаза и начала вставать, но сразу же опустилась обратно на скамью.