Гунны - Андрей Заозерский

территория возле дома превратилась в уютный дворик, окруженный рябинами, вербой и густыми зарослями смородины, жимолости и дрока. Все стены особнячка были увиты плющом, так что здание смотрелось не очень уныло.

Рядом с входом – увы, без дверей – поставили скамейку: положили на камни обломок доски. Другой большой и плоский камень сошел за столик. Здесь вот, в тени, новые постояльцы и уселись ужинать, с умиротворением взирая на дело своих рук. Старались не зря, все ж поприятней стало!

– Еще бы кошму, – прихлебывая вино, Эльвира хозяйственно загибала пальцы, – какой-нибудь мягкой травы или лапника, чтоб мягче спать.

– О, мы завтра нарвем, госпожа!

Логично: сегодня-то было уже поздно. Умаялись, да и темнело здесь по-южному быстро. Оранжевое солнышко скрылось за дальним холмом, фиолетовой быстрокрылой стрекозой промелькнули сумерки, и вот уже только бархатное ночное небо, осколок луны и далекие желтые звезды.

Спать, однако же, не ложились – обсуждали дальнейшие планы. Главная задача сейчас – заработать денег. Надо на что-то жить, купить лодку, нанять землекопов, хотя бы с полдюжины человек.

– Ну? – Взявший на себя функции председателя импровизированного собрания Аркадий Иваныч Иванов обвел всех веселым взглядом. – Не стесняйтесь, уважаемые граждане. Предлагайте, высказывайтесь… Эля, переведи.

– Уже. Гри-Гри предлагает торговать зеленью. Пахучими травами, грибами, орехами…

– И кто все это купит? – Иванов с сомнением посмотрел на девчонку. – Насколько я заметил, тут весь рынок такой продукцией занят. Крестьяне местные приторговывают, да и многие уже вернулись из войска.

– Да, – согласно кивнул брат Сульпиций. – Вон уже и пиры пошли, оргии… Слышите? Да и запахи…

Все прислушались. Да и не нужно было сильно напрягать обоняние и слух. И тут и там, и вдалеке, и не очень, по всему городу вкусно пахло жареным мясом, слышались разухабистые песни и выкрики. Где-то да, пели, где-то орали, а кое-где, судя по всему, кому-то уже били морды… Вот послышался девичий визг, тут же сменившийся заливистым смехом. Все как всегда.

– Девицы непотребные нарасхват. – Монах размашисто перекрестился. – И для плотских утех, и так, для танцев. Танцовщицы сейчас неплохие денежки имеют.

Танцовщицы…

– Что ты так смотришь? – настороженно прищурилась переводчица. – Нет, вальс я могу, а вот как местные… Хотя… я ж танцевала когда-то для Аттилы. Ничего там сложно нет. Главное, ритм чувствовать, а движения могу быть разными. Гри-Гри, ты же плясала раньше? Ну, на ваших игрищах?

– О, да, благороднейшая госпожа. – Встав, девчонка церемонно поклонилась. – Я танцевала во славу богов… Я знаю как… Только…

Девчонка замялась, и Адальберт ласково погладил ее по руке.

– Только… лишь бы это не было пляской смерти, – смущаясь, закончила рабыня.

– О нет! – рассмеялась Эльвира. – Скорей это будет пляска любви!

– Пляска греха. – Брат Сульпиций с осуждением покачал головой и, воздев глаза к небу, быстро прочел молитву. После чего вдруг улыбнулся: – Хотя… это ведь для богоугодного дела. Почему бы и нет?

Для танцев нужна была музыка, хоть какая-нибудь. На следующий день, прямо с утра, «благородные» отправились на рынок, где на оставшиеся средства приобрели бубен, свирель и небольшой барабанчик, чем-то похожий на тамбурин. Еще взяли красивой ткани – чуть-чуть, на одежду для танцовщиц. Многого тут не требовалось: чем меньше, тем лучше.

– Ленточек еще разноцветных возьмем.

Брат Сульпиций вдруг улыбнулся и, раздвинув плечом толпу, пробился к разостланным прямо на земле рогожкам, где торговали всякой мелочью – от глиняных свистулек на потеху ребятне до серебряной посуды и ножей.

Ленты купили сразу – дешево, самых разных цветов. Местные брали их пачками для украшения священных деревьев во славу великих богов, вроде как приносили таким образом жертву. Мелочь, а богу приятно: приятно, что не забыли про него, вспомнили, хоть что-то да принесли. Еще купили шикарный бордовый плащ – почти новый, но с большой дырой и подозрительными бурыми пятнами посередине. Уж какой был.

– Представляю, как мы будем выглядеть, – поежилась переводчица. – Почти голые, все пялятся… Тьфу!

Иванов обнял девчонку за плечи:

– Это ж для дела, Эля!

– Да я понимаю…

– И в обиду мы вас не дадим!

– А вот об этом я и вообще не думаю.

Рассмеявшись, юная красотка чмокнула возлюбленного в заросшую щетиною щеку. Аркадий давно уже не брился, отпустив бородку, которую старался содержать в аккуратности, даже иногда подстригал-подбривал. Только вот теперь-то он не «скифский царевич», а обычный бомж, изгой.

– Нож бы еще купить… Хотя…

Подумав о ноже, молодой человек тут же осекся. Еще бы меч пожелал! Что толку-то? В любом случае он владел холодным оружием куда хуже любого местного подростка. Даже луком, пращою – и то… Даже не смог научиться этому в лагере Ардариха: сразу вскрылось бы, что он никакой не скиф.

А вот Эля-Ильдико – да, кое-что умела. Ее специально научили кое-чему для тризны на могиле Аттилы. По крайней мере, Иванов хорошо помнил, что когда-то во сне Эльвира билась мечом очень даже лихо!

– Меч? – рассматривая только что купленные ленты, рассеянно переспросила девушка. – Ну да, кое-что умею. Но быстро устаю, да. Да мечом и не фехтуют: это не рапира, не шпага. Оружие грубое, только для того, чтоб быстрее убить. Желательно одним первым ударом. Нет, если хочешь, научу… Только меча нет. И пистолета тоже… Эх, вот и пригодился бы!

– Ага, без патронов-то, – покачал головой Аркадий.

– Тоже правда, – грустно кивнула Эльвира.

Еще приобрели нитки и шило: кое-как нужно же было смастрячить одежду. Сразу же по приходе домой Эля и Гри-Гри занялись портновским делом. Мужчины же, выйдя во двор, принялись осваивать инструменты. Брат Сульпиций выбрал себе свирель, юный Адальберт – барабан, ну а почти лишенный слуха Аркадий – бубен. Поначалу выходила полная какофония, ну а потом вроде стало все складываться. Монах выводил на свирели мелодию, Берт отбивал ритм, ну и Иванов, так сказать, создавал шумовую поддержку.

– ВИА «Верные друзья»! На рок-группу, увы, не потянем.

Между тем девчонки сшили одежду, переоделись и, немного конфузясь, вышли…

– Вот это здорово! – сразу же заценил Аркадий.

Адальберт просто открыл рот, да так и сидел, не закрывая; брат Сульпиций же сглотнул набежавшую слюну и размашисто перекрестился.

Что и сказать, девушки выглядели на все сто! Короткие юбочки едва прикрывали бедра, столь же коротенькие жилетики скорее напоминали лифы, оставляя на обозрение восхитительно плоские животики. Волосы были перевязаны яркими лентами, такие же ленты украшали запястья и лодыжки танцовщиц.

– Ну, что смотрите? – Покусав губу, Ильдико гордо вскинула голову. – Плясать-то будем? Играйте, что застыли-то?

Музыканты грянули. Если б не свирель, конечно, никой музыки, наверное бы, и не сложилось, но благодаря монаху выходило вполне даже