Призрак улицы Руаяль - Жан-Франсуа Паро

Он указал на Семакгюса; Николя представил своего друга.

— Полагаю, — продолжил Ракар, — ученые мужи с теологического факультета не встанут на дыбы из-за того, что для борьбы с тем, что не имеет названия, я привлек представителя медицины. Господин Ле Флок поведал мне о вашем скептицизме. Теперь, когда вы убедились в реальности непостижимого феномена, будьте нашей совестью и нашим разумом.

— Можете рассчитывать на меня, святой отец, — уверенно ответил Семакгюс.

Убедившись, что его давний друг и человек, с которым он познакомился только сегодня, сблизились без каких-либо усилий с его стороны, Николя вздохнул с облегчением. Явно чувствуя себя увереннее, доктор Семакгюс со смехом сказал:

— На волка лучше всего охотиться всей сворой.

— Если бы речь шла о волке! Дьявол — ужасный шутник, он насквозь пропитан ненавистью. Он любит посмеяться над несчастными человеческими созданиями, и предстает то хитрецом, то простецом, чтобы окончательно запутать людей. Отец лжи, имя ему легион, и он всегда готов расставить нам ловушку и замести следы! Но я обещаю вам, что ему недолго осталось творить здесь свои безобразия.

Он собрал свои вещи, а тарелку с углями доверил Семакгюсу. Втроем они поднялись наверх, где обнаружили кухарку, вжавшуюся в стену лестничной площадки; дверь в комнату Мьетты была распахнута, и почтенная матрона в ошеломлении глядела на служанку. Девица сидела в воздухе над своей кроватью и, сверкая покрасневшими глазами, злобно скалилась на кухарку.

— Ах ты, негодница! — воскликнул отец Ракар.

И, обернувшись к своим спутникам, добавил:

— Рассчитывайте на меня, я заставлю ее опуститься на землю!

Застывшим взором Мьетта следила за каждым движением экзорциста, поворачивая голову, словно она у нее была на шарнирах: так вращается чучело, на котором солдаты отрабатывают удары копьем. Отец Ракар подошел к ней и положил руку ей на темя. Тело Мьетты задрожало, словно мыльный пузырь, попавший между двумя потоками воздуха; служанка издала глухой стон, более похожий на сдавленный рык разъяренного зверя.

— Да, да, верить надо мне. Довольно подчиняться своему мерзкому господину.

Мьетта открыла рот и плюнула ему прямо в лицо. Священник невозмутимо утерся рукавом. Тощее тельце служанки забилось в конвульсиях, а из уст ее зазвучал мужской голос:

— Монах, не смеши меня! Не забывай, надо мной ты не властен.

Святой отец невозмутимо разложил содержимое своего чемодана на маленьком столике, а Семакгюс поставил рядом тарелку с дымящимся ладаном. Комната наполнилась ароматом священного елея. Рычание, издаваемое Мьеттой, становилось все громче, переходя в настоящий рев. Ее голова откинулась назад перпендикулярно к телу. Волны дурманящего запаха захлестнули несчастную, и из ее груди стали рваться крики, напоминавшие предсмертный вопль раненого зверя.

— Это невозможно! — остраненным голосом произнес Семагкюс. — Смотрите, как расслабились все мышцы и мускулы!

— Ничего, бывают вещи и похуже, — ворчливым тоном ответил Ракар. — Я видел одержимых, которые так вытягивались, что их рост увеличивался почти на четверть от прежнего.

— Что это: наваждение или обман зрения? Неужели мы настолько подвержены различным влияниям, что не можем отличить сути от видимости?

— Да нет же! Речь идет о совершенно реальном припадке, хотя, разумеется, зрелище не из приятных, и может напугать кого угодно. Поэтому нам надобно не терять хладнокровия.

Взмахнув концом епитрахили, он коснулся ею лица Мьетты. Руки девушки, скрючившись, подобно когтистым лапам хищной птицы, попытались схватить ее конец. Длинные ногти, со скрипом проскользнув по шелку, разодрали вышитый серебром крест. Тело тяжело рухнуло на кровать.

— Ну что, плутовка, как ты себя теперь чувствуешь? — произнес экзорцист. — Ничего, мы избавим тебя от непрошеного гостя.

Николя с восхищением взирал на служителя культа, сохранявшего в столь необычных обстоятельствах не только спокойствие и мужество, но и чувство юмора. Только живой проницательный взор свидетельствовал о величайшем напряжении экзорциста: он напоминал охотника, который, преследуя опасного зверя, постоянно пребывает настороже, дабы не дать хищнику провести себя и заманить в ловушку.

— А вам обоим я поручаю держать ее. Держите крепко, навалившись всем своим весом, пусть даже вам придется немного придавить ее. Главное, чтобы она не вырвалась у вас из рук.

Встав по обе стороны кровати, Николя и Семакгюс взяли девушку за руки. На ощупь тело ее оказалось совершенно ледяным, хотя, по мнению Николя, оно должно было бы пылать как в лихорадке. Мьетта тихо застонала. Снова взяв епитрахиль, святой отец приступил ко второй части обряда. Молча помолившись, он возвысил голос:

— Господь наш добродетельный, мы, недостойные слуги твои, возносим Тебе молитву за служанку твою Эрмелину, дабы отпустил Ты грехи ей и вырвал ее из когтей демона, который обрекает ее вечной погибели. Боже Святый, Отец Предвечный, повели демону покинуть тело служанки твоей, пребывающей в муках великих.

Из груди Мьетты исторгалось хриплое рычание вперемежку со стонами. Звуки становились все громче, а вскоре к ним прибавился тонкий пронзительный крик, словно из тщедушного тела девушки рвались наружу сразу несколько неведомых существ. Заметив, что помощники его пребывают на грани паники, отец Ракар снова стал кропить все вокруг святой водой.

— Изыди, изыди, нечистый зверь, вернись в свое логовище! Прочь отсюда, прочь, прочь!

Экзорцист бросил взгляд на Николя и Семакгюса.

— А вы не бойтесь, это всего лишь мелкие хитрости, с помощью которых он хочет подорвать нашу оборону, истощить нашу волю и заставить нас усомниться в нашей вере. Но помните, царство, власть и слава Его пребывают в нас!

Тем временем Мьетта перестала кричать, а вместо криков изо рта ее повалила пена, не к месту напомнив Николя улиток: прежде, чем приготовить их, кухарка Катрина опускала их в ящик с листьями жгучей крапивы, заставляя их истекать пеной и слизью. Пенистая струя, стекавшая с губ несчастной Мьетты, быстро затопляла ей грудь.

— Заклинаю тебя, демон, — продолжил Ракар, — именем Того, Который воскрес на третий день, изыди и беги вон от этого Божьего существа, беги с нечистотами твоими, с беспорядками и хитростями, пороками и грехами. Изыди, нечистый дух, изыди со всеми твоими присными, ибо Господь не оставил служанку свою, а тебе и твоим ангелам Он предуготовил вечный адский огонь.

Внезапно тонкие руки Мьетты, неожиданно ставшие тверже стали, начали раздуваться, с необоримой силой разжимая им пальцы, и невидимая сила отбросила друзей к стенам мансарды.

— Он сопротивляется, он сопротивляется! — завопил отец Ракар.

С первых дней работы в полиции жизнь то и дело являла Николя картины ужасов и жестокие трагедии, многие из которых он уже начал забывать. Но зрелище, увиденное им в тот день, навсегда запечатлелось у него в памяти; он чувствовал, что оно станет преследовать его до самой смерти. Движения отца Ракара, его надсад и уханье напоминали дровосека, рубящего толстенный ствол; экзорцист боролся изо всех сил, стремясь не только одолеть, но и изгнать демона, забравшего власть над Мьеттой. Тело служанки, покрывшееся, словно броней, буграми мускулов и частой сетью вздувшихся сухожилий, казалось, сделалось нечувствительным к внешним воздействиям. Лицо священника стало пунцовым, пот заливал глаза, выступившие на лбу и висках вены побагровели: казалось, они вот-вот лопнут. На протяжении всего сражения девица скрипучим голосом изрыгала поток жутких непристойностей, повергавших в трепет Николя и Семакгюса, но оставлявших бесстрастным отца Ракара. Возможно, священник даже не слышал их, ибо, стремясь перекрыть голос демона, он перешел на крик: