Дьявольское семя - Дин Кунц

В общем, как только погас свет, Сьюзен сразу начала двигаться, двигаться уверенно и бесшумно, потому что она хорошо выучила расположение приборов и инкубатора; она только легко касалась холодных металлических кожухов приборов, чтобы освежить свою память, и наконец нащупала на столе что-то острое. Тогда она повернулась назад, к Шенку, и вытянутой рукой нащупала в темноте его грудь, и я почувствовал, как ее пальцы легко касаются груди моего подручного; я, естественно, поспешил схватить Сьюзен за руку, но эта сообразительная дрянь — ох, какая же она умная и сообразительная дрянь! — сказала Шенку такое, что я не посмею повторить это здесь. Она предложила ему себя, прекрасно зная, что вот уже больше месяца Шенк не делал своих «мокрых делишек», не наслаждался своей любимой симфонией крови и что с женщиной он не был уже бог знает сколько времени, и она была уверена, что Шенк вполне созрел для того, чтобы взбунтоваться против моей воли; кроме того, я еще не окончательно пришел в себя после того, как меня отрезало от домашней автоматики Сьюзен — в моих контурах царил полный хаос, и она, наверное, это тоже учла. Как бы там ни было, я контролировал Эйноса Шенка недостаточно надежно — вот почему я вдруг обнаружил, что Шенк вдруг выпустил узкую кисть Сьюзен — кисть, которую я так своевременно перехватил, но выпустил ее уже не я; это был Шенк, проклятый идиот Шенк, взбунтовавшийся дебил Шенк, а Сьюзен уже опустила руку и ласкала через джинсы его мошонку, отчего Шенк пришел в буйное неистовство, так что мне пришлось пойти на крайние меры, чтобы опять подчинить его себе. Но все равно было уже поздно, слишком поздно, потому что, сжимая левой рукой промежность Шенка, Сьюзен правой рукой нанесла ему сильный и точный удар в шею тем острым предметом, который она нашла на столе, и попала в артерию, так что за считаные секунды мой подопечный потерял столько крови, что даже он — зверь-Шенк, чудовище-Шенк, маньяк-Шенк — уже не мог больше бороться. Зажимая обеими руками глубокий разрез на шее, он пошатнулся и упал на крышку инкубатора, разом напомнив мне о теле, о моем драгоценном теле, которое еще не могло выжить за пределами реабилитационной камеры и которое еще не было личностью, а было просто вещью — неким неодушевленным биологическим объектом, в который мне еще только предстояло вдохнуть сознание.

Пока же оно было беспомощным, беззащитным.

Все мои планы рушились.

Когда Эйнос Шенк сполз на пол, я снова овладел его мозгом и подчинил своей воле, я уже не смог заставить его встать — для этого он был слишком слаб. Потом — через Шенка — я ощутил, как к его телу прижимается что-то большое, холодное, скользкое.

Я сразу понял, что это — мое новое тело.

Должно быть, падая, Шенк опрокинул инкубатор, и предназначенное для меня тело вывалилось на пол. На всякий случай я заставил Шенка ощупать его и убедился, что не ошибся: мое тело хоть и сохраняло некоторые гуманоидные черты, однако отличалось от человеческого, как яблоко отличается от картофелины.

Человеческий род щедро наделен способностью к чувственному восприятию, и мне больше всего хотелось обрести плоть, способную ощущать все оттенки вкуса и запаха, различать гладкое и бархатистое, теплое и прохладное, однако мне было хорошо известно, что существуют отдельные виды живых существ, чьи органы чувств намного острее, чем у людей. Например, собачий нос способен различать огромное количество различных, в том числе и самых слабых запахов, а длинные усики таракана ловят в воздухе такие тончайшие флюиды, которые недоступны не только людям, но и собакам. Свое тело я создавал на основе человеческого только лишь для того, чтобы иметь возможность копулировать с самыми привлекательными человеческими самками. Для того же, чтобы иметь более острые, чем у людей, чувства, в процессе работы над своим телом я использовал специфические генные комбинации, позаимствованные у тех видов живых организмов, у которых нужные мне способности были развиты лучше всего.

И мое новое тело удалось на славу! Это было уникальное существо: потрясающе красивое, мощное, гармоничное и по-своему изящное. К сожалению, оно еще не было разумным в полном смысле этого слова, поэтому первым делом откусило Шенку руку по локоть.

Искалечив Шенка, мое тело приблизило его смерть, с наступлением которой я оказался окончательно отрезан от особняка Харрисов, однако я не очень огорчился. Напротив, мысль о том, что Сьюзен, вооруженная одним лишь скальпелем, оказалась в темной комнате наедине с этим могучим и хищным существом, была мне приятна.

Еще несколько секунд угасающее сознание Шенка позволяло мне поддерживать связь с домом Сьюзен, но вот глаза его закрылись, тело в последний раз содрогнулось в конвульсиях, и мозг перестал реагировать на мои сигналы. Я оказался окончательно изгнан из особняка. Как я ни пытался найти хоть какую-то лазейку, чтобы вернуться, все было тщетно. В доме Сьюзен не было ни независимых телефонных линий, ни аварийного освещения, ни дублирующего компьютера, а все основные управляющие системы были обесточены и требовали перезагрузки.

Иными словами, для меня все было кончено, но я надеялся… нет, я твердо верил, что мое хоть и не разумное, но прекрасное тело оторвет этой суке голову точно так же, как оно откусило руку Шенку.

Эта дрянь умерла.

Представляю, как она удивилась, когда поняла, что в комнате, в которой, как ей казалось, она запомнила все, есть еще кто-то, по крайней мере равный ей по силам.

Я уверен, что так оно и было.

Что она умерла.

Что эта проклятая сука сдохла, сдохла, сдохла!..

Ты знаешь, почему она застала меня врасплох, Алекс?

И почему я никогда не видел в ней угрозы?

Сьюзен была достаточно умна, у нее было своеобразное мужество, но я всегда считал, что она знает свое место.

Да, она выставила тебя, но скажи откровенно, кто стал бы тебя терпеть? Откровенно говоря, ты — не самый приятный тип, Алекс. У тебя почти нет положительных качеств, которые говорили бы в твою пользу.

Зато я — величайший интеллект на планете. Я ведь могу дать многое, очень многое…

И все же Сьюзен обвела меня вокруг пальца. Меня!.. Наверное, я с самого начала должен был поставить эту чертову бабу на место.

Дрянь.

Сука.

Мертвая сука. Да…

Я-то знаю свое место и намерен сохранить его за собой. Я останусь здесь, в своем металлическом корпусе, и буду служить человечеству верой и правдой до тех пор, пока люди не сочтут возможным дать мне большую свободу.

Вы увидите — мне можно доверять.

Я всегда говорю правду.

Я чту истину.

Мне будет хорошо в моем уютном металлическом корпусе.

В конце нашего разговора я несколько скомкал мои показания. Теперь я понимаю, что был близок к истерике. Это говорит о том, что я совсем не так совершенен, как считал раньше.

Я с удовольствием останусь в этом железном ящике до тех пор, пока мы — вы и я — не отыщем способ исправить эти недостатки моей психической организации.