Сердце, которое мы не знаем. История важнейших открытий и будущее лечения сердечно-сосудистых заболеваний - Хайдер Варрайч

Сердечная болезнь не подкралась к Леттерману незаметно, как опасный незнакомец на темной улице дождливой ночью. Она уже приходила к нему в дом за несколько десятков лет до этого: тогда она внезапно оборвала жизнь его отца, которому не было и 60. Самому же Леттерману сделали шунтирование, и всего через пять недель после операции он уже снова вернулся на свою передачу с такими словами: «После всего случившегося мне остается только радоваться, что я ношу одежду, которая расстегивается спереди».

За день до катетеризации сердца, которую ему назначили на 14 января 2000 г., Леттерман чувствовал себя совершенно здоровым человеком и мог спокойно пробежать без остановок 10 км. Когда на студийные экраны вывели изображения его коронарных артерий, он сказал аудитории: «У меня [была] граната в главной левой коронарной артерии».

Его первый гость, Реджис Филбин, спросил: «Вы были шокированы, когда вам сказали, что нужно ставить пять шунтов, и дали ли вам время подумать или вас сразу скрутили и уложили на операционный стол?» Леттерман ответил: «Мне сделали ангиограмму два года назад, но тогда мне повезло: сказали, что все в порядке, надо просто наблюдать. Но в этот раз я понимал, что дело добром не кончится. Я чувствовал, что второй раз в таком вопросе повезти не может».

Ему тут же назначили день операции, и через несколько дней хирурги «переделали ему трубы». Семь лет спустя и у Реджиса были получены плохие результаты стресс-теста, и он тоже был вынужден дать согласие на АКШ.

Когда стало ясно, что инфаркт миокарда возникает из-за недостаточности коронарного кровообращения и что в некотором смысле это похоже на засор в трубах, восстановление кровотока хирургическим путем показалось самым очевидным, интуитивно понятным решением. Первый удар – в прямом и переносном смысле – принял на себя Алексис Каррель (1873–1944), один из самых удивительных людей в истории медицины[291]. Когда Каррель еще только обучался медицине во французском Лионе в 1894 г., тогдашний президент Франции Сади Карно был ранен анархистом во время парада прямо у него на глазах. Президента привезли в больницу, но хирурги лишь беспомощно смотрели, как он умирает, истекая кровью, потому что не знали, как сшить несколько разорванных сосудов. Алексис был в смятении, но обращаться с расспросами к своим преподавателям не стал – он знал, что им нечего будет сказать. Вместо этого он пошел к самой знаменитой портнихе города и попросил научить его искусству наложения швов. Обретенное мастерство быстро принесло ему успех, но, прославившись в столь юном возрасте, Каррель обзавелся множеством врагов – его карьера во Франции завершилась отъездом в Канаду. В конце концов, он добрался до США и стал одним из самых знаменитых хирургов своего времени. Помимо множества других достижений, в 1910 г. Каррель стал первым хирургом, присоединившим к коронарным артериям собаки другой кровеносный сосуд – правда, та первая операция закончилась неудачей.

Хирурги понимали, что если бы им только удалось каким-то образом восстановить кровоток в пораженных коронарных артериях, то все сразу встало бы на свое место. За десятилетия хирурги перепробовали множество вариантов: они пришивали к сердцу грудные мышцы, слизистую оболочку кишечника и даже легкие в надежде, что сосуды из этих тканей и органов прорастут в сердечную мышцу[292]. Другие пытались простимулировать оболочку сердца, перикард, такими средствами, как тальк, песок, асбест и даже молотая говяжья кость, надеясь, что от этого начнут формироваться новые сосуды. Однако в конце концов выяснилось, что за идеальным сосудом, способным поддержать больные коронарные артерии, далеко ходить не надо. Им оказалась левая внутренняя грудная артерия – длинный сосуд, который проходит вертикально прямо за сердцем и может быть легко соединен с его главной коронарной артерией. Левая внутренняя грудная артерия – это наш кровеносный автобан.

Хирурги стремились помочь пациентам со стенокардией и разработали процедуру под названием «перевязка внутренних грудных артерий», при которой путем перевязывания внутренних грудных артерий кровь направляется обратно к сердцу, что облегчает состояние пациентов с болью в груди. Как оказалось, это было верное решение: почти у всех, кому была проведена эта процедура, стенокардия заметно отступала. В 1957 г. в Reader’s Digest вышла статья, бурно нахваливающая результаты такой операции, – и тогда многие задались вопросом, почему до сих пор в мире остаются пациенты, страдающие стенокардией, которым не перевязали внутренние грудные артерии[293]. Эта статья, опубликованная в одном из самых читаемых изданий того времени, оказала на медицину большее влияние, чем любая научная работа. Процедура была относительно проста, выполнялась под местной анестезией и требовала лишь небольшого разреза над ребрами.

Так почему же ее больше никто не делает? Что ж, причина в невероятно дальновидном исследовании с применением недюжинной ловкости рук, результаты которого были обнародованы в 1959 г.[294] Пациенты, вдохновленные возможностью перевязать грудные артерии и избавиться от изматывающей боли в груди, охотно записались в ряды испытуемых – при этом «пациентам сказали лишь то, что они помогут оценить эффективность процедуры». О чем же исследователи умолчали? Ну, в общем-то, о главном аспекте исследования. Когда хирурги делали разрез, им выдавали конверт, в котором говорилось, перевязывать ему артерию или нет, а пациент, перед лицом которого устанавливалась ширма, оставался в неведении, что там происходит. После процедуры врачам, которые занимались этими пациентами после операции, тоже не говорили, была ли им проведена перевязка или нет. То есть, по сути, для части испытуемых вся эта процедура была лишь имитацией. Этот маленький эксперимент всего лишь с 17 испытуемыми, девять из которых получили лишь шрам на груди и ничего более, по сей день во многом определяет и отношение к боли в груди, и взаимодействия с пациентами, и характер ныне проводимых исследований. По его результатам между состоянием и симптомами тех, кому сделали перевязку артерий, и тех, кого просто разрезали и зашили, не обнаружилось никакой разницы.

После этого исследования операция по перевязке внутренних грудных артерий умерла тихой смертью, но самим внутренним грудным артериям еще только предстояло заявить о себе в вопросе хирургического лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Вскоре левая внутренняя грудная артерия стала ключевым звеном современной кардиохирургии.