Поменяй воду цветам - Валери Перрен

Дней через десять после дня рождения Филипп неожиданно пришел к морю. Я в этот момент плавала и была далеко от берега. Он чмокнул Люка, сел рядом. Люк махнул рукой в мою сторону, и Филипп разделся, вошел в воду и поплыл быстрым красивым кролем. Я не могла сбежать, как загнанная в угол крыса. Филипп приближался, и я запаниковала, не могла плыть и кружила на одном месте. Не знаю почему, но я решила, что он собрался меня утопить. Я разрыдалась, начала кричать, но никто не мог меня услышать, я была за буйками. Через несколько минут Филипп оказался рядом, сразу понял, что я не в себе, и попытался помочь, но я отбивалась, орала: «Не смей ко мне прикасаться!» Тогда он залепил мне пощечину, силой взвалил себе на спину и поплыл к буйку. Я колотила его, он отбивался, и мы все-таки добрались. Я уцепилась за буек, он тоже – ему нужно было отдышаться. «Успокойся! – приказал он. – Отдышись и плыви к берегу!» Я крикнула: «Не трогай меня!» – «Я не могу к тебе прикоснуться, а все мои дружки могут, так, что ли?!» – «Ты мой племянник!» – «Нет, я племянник Люка». – «Ты – избалованный мальчишка!» – «Я люблю тебя!» – «Прекрати, заткнись!» – «Никогда!» Я замерзла, у меня начали стучать зубы. Посмотрела на Люка, почувствовала, что должна немедленно оказаться в его надежных объятиях, и попросила Филиппа помочь мне добраться до берега. Он снова подставил спину, и я обняла его за шею. Филипп поплыл брассом, напрягая мышцы спины, но я чувствовала лишь страх и отвращение.

Два следующих лета мы с Люком провели в Марокко и Филиппа не видели, но он иногда звонил, а почти через три года после случая на пляже, в мае, приехал навестить нас на подаренной Люком «Хонде». С ним была очередная подружка. Филипп снял шлем, я встретилась с ним взглядом, он улыбнулся, и тут… Никогда не забуду, как сказала себе: Я его люблю. Погода в тот день выдалась замечательная, и мы поужинали в саду. Долго разговаривали – обо всем и ни о чем. Девушка – забыла ее имя – была совсем молоденькая и очень застенчивая. Люк как ребенок радовался новой встрече с племянником. Филипп давно закончил школу и теперь работал – время от времени и кое-как. Я обомлела, когда муж сказал: «Давай-ка я обучу тебя нашему делу, а потом будешь работать в гараже». Я никогда не верила в Бога, не ходила в воскресную школу, но тем вечером молилась: Господь всемогущий и милосердный, прошу, сделай так, чтобы Филипп никогда не работал с нами! Я почувствовала его взгляд. Он ответил дяде: «Позволь я обсужу это с отцом, иначе он обидится, и тогда… Сам понимаешь». Мы ушли к себе, легли, но я так и не заснула. На следующий день был выходной. Филипп с подружкой встали поздно, практически перед обедом. После еды Люк прилег отдохнуть, мы с малышкой смотрели телевизор, а Филипп уехал проветриться на мотоцикле.

Я делала все возможное, чтобы не оставаться с ним наедине, но, когда наступил час аперитива, пришлось спуститься в подвал за бутылкой шампанского. Я сразу узнала запах – Филипп меня подловил. Он сказал: «Я не буду работать в вашем гараже, но сегодня в полночь ты выйдешь в сад, сядешь на стенку и будешь ждать». Я открыла было рот, но он бросил: «Не бойся, я тебя не трону», – и ушел. Я взяла бутылку и вернулась за стол. Филипп появился через пять минут, притворившись, что пришел с улицы. Я не понимала, чего он от меня ждет. В глубине сада стоял деревянный сарай, за ним – старая низкая каменная стенка. Подростком Филипп тренировал на ней выкрутасы на доске. Люк называл ее «стеной Филиппа»: «Нужно украсить стену Филиппа цветочными ящиками», «Давай-ка подкрасим стену Филиппа», «Вчера ангорский красавец лежал на стене Филиппа…»

Вечер прошел как в тумане, я много пила и не пьянела. В одиннадцать все пошли спать. Филипп бросил на меня короткий взгляд и обратился к Люку: «Дядечка, я сегодня разговаривал с родителями, хотел посоветоваться насчет гаража… Они устроили истерику, так что, извини, поработать вместе не получится…» – «Ничего страшного, мой мальчик, не переживай».

Я легла, открыла книгу. Люк быстро уснул, а я мучилась, ворочалась, сердце колотилось все быстрее. В доме царила тишина. В 23.55 я надела пальто и пошла в сад. Было очень темно. Я сидела на стенке и вздрагивала от каждого звука. Боялась, что Люк проснется и отправится меня искать. Не знаю, сколько прошло времени. Я не шевелилась, парализованная страхом. Ничего не происходило. Я думала: Если уйду, Филипп передумает. Явится в гараж и скажет Люку, что согласен работать с ним… В этом случае мне останется одно – уйти, уехать, сбежать. Развестись с Люком, ничего не объясняя. Узнай он, что обожаемый племянник возжелал его жену, умер бы от огорчения. Я не могла «убить» мужа своей любовью к другому мужчине.

Наконец появился Филипп с подружкой. Он приказал девушке: «Молчи и подчиняйся!» У девушки были завязаны глаза, он вел ее за руку. В другой руке он держал фонарь, которым он светил в мою сторону, так что я различала только силуэты. Филипп прислонил малышку спиной к дереву, положил фонарь на землю, и я оказалась в световой ловушке. Он сказал: «Я хочу видеть твое лицо». Девушка думала, что он обращается к ней, она выполняла все его указания, не зная, что я совсем рядом. Они занимались любовью, и я чувствовала, что он смотрит на меня. В какой-то момент Филипп произнес: «Ближе, ближе, ближе», – и я подошла на ватных ногах. Она по-прежнему стояла спиной ко мне, а Филипп – лицом, я чувствовала запах их тел. «Да, вот так, смотри, как я люблю тебя!» Никогда не забуду взгляд Филиппа, его несчастную улыбку, движения его тела. Победу надо мной.

Я вернулась в спальню, легла, прижалась к Люку. Остаток ночи мне снился Филипп. В следующие ночи тоже. Утром Филипп и девушка уехали. Я не вышла проститься – сослалась на мигрень и осталась в постели.

Встала, услышав удаляющееся рычание мотора, поклялась никогда больше с ним не встречаться, но думала о нем. Часто. Следующим летом мы с Люком уехали на Сейшелы. Я сказала, что хочу еще раз пережить медовый месяц.

Мы увиделись, когда Филиппу исполнилось двадцать пять. Он появился неожиданно для меня, хотя Люк был в курсе. Они решили сделать мне сюрприз. Я разыграла радость, хотя меня тошнило, слишком уж сильные и противоречивые чувства владели мной в тот момент. Неприязнь и влечение. В тот же вечер он занимался любовью под моим окном, нашептывая девушке: «Ближе, ближе, смотри, как я люблю тебя». Так продолжалось месяц. Днем я всеми силами старалась избегать Филиппа. Выйдя к первому завтраку, он говорил: «Привет, тетечка, как спалось?» – но больше не улыбался и выглядел несчастным. Что-то изменилось, но каждую ночь он исполнял «показательный номер» с новой партнершей. Я тоже перестала улыбаться. Я тоже чувствовала себя несчастной. Он заразил меня своей нечистой любовью. Я была скорее больна им, чем влюблена.

В последний день отпуска я проводила его на вокзал. Сказала на прощание, что больше не желаю его видеть. Он ответил: «Уедем вместе. С тобой у меня все получится, я стану бесстрашным и всесильным. Если откажешься, все пропало, я стану полным ничтожеством». Мое сердце разрывалось от жалости, но я дала ему понять, что никогда не брошу Люка. Он спросил, может ли поцеловать меня в последний раз. Я отказала… Знала – если позволю, уеду с ним.

Тридцатого августа 1983 года, в тот момент, когда его поезд исчез из виду, я поняла, что больше никогда не увижу Филиппа. Почувствовала. Во всяком случае, в этой жизни. Вы ведь знаете, что за жизнь мы проживаем много разных жизней?