Лазурь на его пальцах - Кэрри Лонсдейл

– Все думаете, что я – ваш Джеймс? – спросил он небрежным тоном.

– Извините, – опустила я на миг глаза. – Но вы невероятно на него похожи.

Глаза у Карлоса заиграли весельем:

– Он был, должно быть, очень симпатичный.

– Да, был… В смысле, есть.

Его лицо вдруг стало обеспокоенным:

– Как вы сегодня себя чувствуете?

– Уже лучше, спасибо. А вы весьма талантливы, – обвела я рукой галерею. – Где вы учились?

– Да по большей части самоучка. Некоторое время назад посещал курсы в одном заведении немного севернее отсюда.

– А долго уже работает ваша галерея?

– Около двух лет. – Он с особым усердием потер въевшееся в правую ладонь пятно краски.

«Посмотри же на меня! Вспомни меня!»

– А вы надолго в Пуэрто-Эскондидо? – спросил он.

– На два-три дня.

– И что вас сюда привело?

– Ищу друга. Мы потеряли с ним связь.

Он подвесил ветошь к ременной петле.

– Так вы нашли этого своего друга?

Этот же самый вопрос всю ночь крутился в моей голове, и я почти что не спала.

– Нет, не нашла. Пока не нашла.

– Надеюсь, вы его найдете, – улыбнулся мне Карлос.

«Надеюсь, он меня узнает».

– Я тоже.

Через плечо Карлоса я заметила написанную акрилом картину, очень похожую на одну незаконченную работу Джеймса, где у самого края океана в блаженной позе застыла женщина. У Карлоса пейзаж был куда ярче и красочнее того, что висел у меня дома. У Джеймса картина была написана в серых и коричневых тонах, и женщину на его полотне отчаянно заплескивало водой.

– Можно я вам кое-что покажу? – спросила я и полезла в висевшую на плече сумку за телефоном. Мне хотелось найти там снимок с картиной Джеймса и сравнить его акриловую технику с почерком Карлоса. Я быстро пролистала фотографии, случайно остановившись на нашем помолвочном снимке. Рука дрогнула, и фотография открылась передо мной во весь экран.

– И что у вас там? – заглянул через мое плечо Карлос.

«Вот черт…»

Пришлось показать ему экран мобильника.

– Это Джеймс. Видите, как сильно вы с ним похожи?

Карлос нахмурился и, обхватив ладонью мою кисть, поднес телефон поближе к себе.

Он изучал фотографию на экране, а я внимательно смотрела на него, ожидая какой-то реакции: нахмуренного лба, вскинувшейся брови, едва заметного расширения зрачков – хоть чего-нибудь, способного выдать, что он все же что-то скрывает от меня. Ничего подобного!

«О Джеймс! Что же такое с тобой случилось?»

Оторвав наконец взгляд от телефона, он посмотрел на меня и печально улыбнулся:

– Джеймс был вам очень дорог.

Я кивнула. В горле словно застрял комок.

– Сходство, конечно, есть. Хотя носы у нас немного разные. Да и лоб у меня, пожалуй, выше. – Он смешливо прищурился, и возле глаз побежали тонкие морщинки. – А может, просто волос стало меньше.

Я перевела взгляд от фото на Карлоса и обратно. Он был прав: нос у него и впрямь потоньше, даже без учета предположительного перелома. Да и вообще, не принимая во внимание ни нос, ни линию волос на лбу, ни шрам – Карлос казался совершенно иным человеком.

Он качнул головой, указывая на следующий зал:

– Мне надо закончить с рамами, у меня заказы. Так что, если вам не угодно взглянуть на какие-то другие мои работы… – Запнувшись, он сдвинул брови. – Я смогу еще раз вас увидеть?

Уже лучше! Мне хотелось понаблюдать за тем, как он работает – так, как я обычно наблюдала за Джеймсом, – и мне необходимо было найти хороший повод побыть рядом с Карлосом.

«У него же мастерская-студия!» – осенило меня, и я вытащила из кармана буклет.

– Мне бы очень хотелось побывать на одном из ваших занятий.

Он вздернул уголок рта:

– В самом деле?

– Написано тут весьма заманчиво.

– Вы прежде занимались живописью?

Я прикусила нижнюю губу.

– А пальчиковое рисование считается?

Карлос рассмеялся:

– Нет, не считается. К тому же занятия у меня в мастерской проходят только по будням. Завтра суббота, а вы сами сказали, что приехали лишь на два-три дня.

Мои плечи поникли, а мозг в то же время добавил оборотов: мне надо было срочно придумать какой-то повод снова его увидеть – что-то правдоподобное, но не банальное. Нечто такое, что не выставит меня свихнувшейся дамочкой, преследующей мужчину, как две капли воды похожего на ее жениха.

Карлос между тем выдернул из заднего кармана тряпочку и пальцами стал машинально скатывать ее края.

– А знаете что? Давайте встретимся здесь завтра в десять. Я вам покажу основы живописи, если вы мне обещаете после этого разделить со мною ланч. Как вам такое предложение?

– Звучит чудесно! – улыбнулась я, чувствуя, как по мне расходится радостное, отогревающее душу, сияние. К завтрашнему ланчу я уже точно буду знать, действительно ли Карлос – это Джеймс.

* * *

Я скользила взглядом по сгрудившейся в пляжном кафе толпе туристов. Ян сказал, что мы с ним встретимся здесь, но я нигде его не видела.

Прожужжал мобильник, приняв новое сообщение: «Обернись назад».

Я обернулась. Ян махал мне от столика на двоих у самого края открытой террасы.

– Ты пришла сразу после меня, – сказал он, когда я опустилась на сиденье напротив него.

Я поудобнее уселась на стуле, огляделась вокруг. Раскинувшийся внизу пляж был буквально набит битком, особенно дальше, у самой воды, где любители позагорать наблюдали за отчаянными смельчаками на досках, покоряющими «Мексиканский пайплайн»[21].

– Не представляю, как нас занесло в самое средоточие этого хаоса.

– Я тоже. Но ведь, скажи, классно!

Я кивнула на лежащий на столике ноутбук:

– И как ты собираешься здесь что-то снимать?

– У меня невероятная способность отстраняться от любого шума. Ну-ка проверим… – Нажав несколько клавиш, он развернул ноутбук монитором ко мне. Весь экран заняла фотография гигантской волны, свивающейся вокруг серфера, который уже едва не исчез в стремительно сужающейся водяной трубе. Ян так отредактировал свое фото, что вода напоминала окрашенную газировку. Солнечный свет играл и искрился в ее насыщенных бирюзовых тонах.