Тростниковые волки - Дмитрий Савочкин

До Хмельницкого время пролетело незаметно. Я выехал возле аэропорта обратно на Е50, с которой съехал по дороге сюда и продолжил движение по ней дальше на запад. Солнце после Хмельницкого переместилось с правой стороны машины на левую и всерьёз взялось за меня: казалось, оно двигалось по небу точно за моей машиной, припекая левую сторону тела и заставляя щуриться, даже солнцезащитные очки не спасали. Дорога всё время виляла то вправо, то влево, но почти не шла через населённые пункты с ограничениями скорости и неизменными гаишниками в кустах. Я доехал до Тернополя, объехал центр города по окружной дороге и продолжил путь дальше на запад.

Рельеф постепенно менялся. Неуверенные подольские лесополосы плавно превращались в бурную прикарпатскую поросль. Вокруг начинались холмы, которые с каждым километром всё больше и больше напоминали горы, а впереди передо мной постепенно вставала шириной во весь горизонт зелёная стена Карпат.

Я проехал Рогатин, затем Стрый и оказался окружён горами со всех сторон.

Дорога шла между двумя огромными хребтами, но для горной дороги была на удивление прямой. Вокруг был бесконечный карпатский лес, время от времени разбавляемый большими опушками, всё ещё зелёными долинами и уже заснеженными шапками гор вдалеке. Солнце то скрывалось за полонинами, то снова выныривало из-за леса, оживляя мой путь. В обе стороны по трассе ползли фуры, и иногда приходилось ползти вслед за ними по несколько километров, пока не появится возможность обгона.

За Тухолькой дорога раздваивалась, но я переборол в себе желание срезать, потому что на карте не было видно, есть ли вообще на короткой дороге проезд по Средневерецкому перевалу. Я поехал в объезд по Е50, и за Нижними Воротами съехал с трассы. За Воловцом дорога испортилась окончательно, и приходилось тщательно рассматривать дорожное покрытие перед машиной, перед тем как решать, по какой обочине объезжать очередную яму. В конце концов впереди появился аккуратный знак «Пилипець». Я был на месте. Посмотрел на часы – начало второго. Неплохо, учитывая качество украинских дорог.

Доехав до ближайшего магазина, я припарковал машину и остановил какого-то местного жителя:

– Простите, не подскажете мне, где здесь дом номер 404?

– Тут нету такого дома, – ответил он мне.

– Как нету? – спросил я.

– Ну вот так нету, – сказал местный житель, – у нас тут меньше четырёхста домов. Пилипец маленький… а что вам там нужно? Базу какую-то ищете?

– Нет, мне нужен… старик. Егерь.

– А, так Старик не тут живёт. Это вам наверх надо, на полонину.

– Куда?

– Вот тут, – он показал рукой, – надо подняться наверх. Можете на канатке подняться. И дальше туда. – Он махнул рукой с такой силой, что я понял – идти надо будет далеко.

– А вы откуда знаете, про какого я старика спрашиваю? У вас что, в посёлке всего один старик живёт?

Местный пожал плечами, но я понял: сколько бы тут ни было стариков, Старик был один! Я посмотрел туда, куда показывал мне местный:

– А на машине туда как-то можно подняться?

– Не-е-е… на машине никак нельзя. Это только пешком.

– А куда идти-то? – спросил я, осматривая гору. – Я не заблужусь там?

– Да вы там спросите, наверху, как к Старику добраться. Вам подскажут.

Я попросил местного показать, где здесь есть автостоянка, чтобы оставить машину на несколько часов, и поблагодарил его за помощь. Затем припарковал машину и прошёлся пешком к нижней станции канатной дороги. До начала сезона оставалось, наверное, с месяц, но карпатский «несезон», в отличие от черноморского, не навевал мысли о самоубийстве. Долина, в которой находился Пилипец, стояла зелёной, светило солнце, висевшее посреди яркого, будто нарисованного неба, весело журчал ручей возле дороги, вокруг него паслись овцы и козы.

Кресельный подъёмник начинался в километре от подножия. Желающих подняться, кроме меня, не было, но в ожидании сезона всё уже работало, так что я купил билет и уселся поудобнее.

Меньше чем за полчаса перед моими глазами прошла полная смена сезонов. У подножия ещё было лето, на склоне с зарослями черники и брусники – ранняя осень, над билетными кассами уже накрапывал дождик из невесть откуда появившейся тучи, а по дороге на гору он превратился в снег. Я приехал наверх уже в лютую метель и порадовался, что не оставил куртку в машине.

Среди множества пустынных бревенчатых забегаловок для горнолыжников попалась одна работающая, и парень за стойкой сказал мне, что к Старику попасть очень просто.

– Вот по этой дороге, – он показал рукой на еле заметную под снегом тропу, – сквозь лес. Тут, наверное, километра три, а там впереди вы увидите на возвышении кафе для лыжников. Это для тех, кто на «дикий спуск» ходит. Кафе это сейчас не работает, они только в сезон открываются. Но хозяин там есть. Вот если вам повезёт, Старик будет в этом кафе.

– А если не повезёт? – спросил я.

– Тогда вам надо будет в лес идти. Но это я вам не подскажу, я не знаю, как до его дома добраться.

«Отлично, – подумал я, – три километра через чащу, и дальше – в лес. Лучше не придумаешь».

Ботинки тонули в снегу, ноги постоянно скользили, съезжали с тропинки, проваливались в какие-то ямы. Бревенчатый городок из забегаловок скоро скрылся сзади за поворотом, и я оказался полностью окружён густым хвойным лесом. По мере движения пару раз мне казалось, что я сбился с пути, тропинка постоянно терялась, и лес вокруг меня менялся до неузнаваемости каждые несколько метров. Я был в той части Украины, где можно было пойти за грибами, заблудиться и выйти к людям в центре какой-нибудь маленькой европейской страны, так что мои опасения не казались мне смешными. Однако каждый раз по каким-то второстепенным признакам я убеждался, что иду правильно и других тропинок тут нет. В конце концов впереди показалась опушка, и за последним рядом деревьев перед моим взором вдруг открылось огромное пустое пространство.

Я замер – у меня захватило дух. Передо мной простиралась полонина – огромная, поворачивающая то вправо, то влево, уходящая вдаль за горизонт и тающая впереди в дымке горная гряда с поросшими лесом склонами и крутыми камнепадами, припорошенными снегом. По этим-то камнепадам, как я понял, и гоняли здесь экстремалы – это был «дикий спуск». Впереди, приблизительно в километре, стоял небольшой бревенчатый домик с огромным дымоходом по центру. Наверное, это и было то самое «кафе», где мог оказаться Старик. По крайней мере, других кафе здесь не было видно.

Я двинулся вперёд, проваливаясь ногами в снег и стараясь защититься воротом куртки от порывов ветра, бившего меня в лицо мириадами острых снежинок. Краем глаза я вдруг заметил в лесу, за деревьями, какое-то движение, но, когда я повернулся, там ничего не было. Показалось, решил я, но шёл дальше на всякий случай очень осторожно – и, как выяснилось, не зря. Тропинка здесь закончилась – или я её потерял, – и под ногами постоянно оказывались какие-то провалы, коварные скользкие русла дождевого смыва и брёвна, о которые я спотыкался и летел в снег, разбивая лицо в кровь.