Том 3. Ангел Западного окна - Густав Майринк

возможно? Разве не достаточно того, чио я чувствую это с пронзительной ясностью и остротой?!

Впрочем, имеется сколь угодно оснований и примеров из всех мыслимых областей современного знания, которые все, что я переживаю, объяснят, докажут, классифицируют, разложат по полочкам и снабдят специальными терминами. Будут говорить о дуализме личности, раздвоении сознания, амбивалентности, шизофрении, всевозможных парапсихологических феноменах!.. Самое смешное, что больше всех преуспели на

ниве патологической диагностики психиатры, эти бравые селекционеры, которые все, что не произрастает на иссохшей почве их вопиющего невежества, не мудрствуя лукаво относят к отклонениям от нормы.

На всякий случай констатирую, что пишу эти строки в здравом уме и твердой памяти. Однако довольно, слишком много чести для этих слепых кротов человеческого подсознания, роющих землю носом на благо науки, — ничего, кроме брезгливого отвращения, они во мне не вызывают.

Итак, Джон Ди ни в коем случае не мертв; он — скажем для краткости — некая потусторонняя персона, которая продолжает действовать сообразно своим четко сформулированным желаниям и целям и стремится осуществлять себя и впредь. Таинственные русла крови могут служить «отличным проводником» этой жизненной энергии; но и это не основное. Предположим, что бессмертная часть Джона Ди циркулирует по этому руслу подобно электрическому току в металлической проволоке, тогда я — конец проводника, на котором скопился заряд по имени «Джон Ди», заряд колоссальной потусторонней силы... Но до чего безжизненно рациональны подобные наукообразные аналогии! Возможны тысячи объяснений, но ни одно из них не заменит мне страшную, предельно конкретную очевидность моего переживания!.. На меня возложена миссия. Цель — корона и реализация Бафомета — теперь на мне! Если только — достоин! Если выдержу! Если созрел... Исполнение или катастрофа, ныне и присно и во веки веков! И возложено это на меня, последнего!

Чувствую, как печать обета или проклятья жжет мое темя. Знаю все и готов ко всему. Я многому научился, Джон Ди, по твоим заговоренным дневникам, которые ты писал, чтобы когда-нибудь вспомнить себя самого! Клянусь тебе, благородный дух моей крови, что твоя нить Ариадны помогла мне — и я опомнился, я вспомнил себя! Можешь мне довериться, Джон, ибо я — это ты! Такова моя свободная воля!..

Вряд ли Бартлет Грин ожидал найти меня пробужденным, обретшим самого себя! Недавно, стоя за моим столом, он убедился, что мистическое единение его жертвы, Джона Ди, со мной уже свершилось. Да, дал ты маху, Бартлет! Хочешь зла и вечно совершаешь благо, как это спокон веку принято у вас, недальновидных демонов левой руки! Ты лишь ускорил мое пробуждение, отверз мне очи и обострил зрение, дабы разглядел я твою богиню из Шотландии, восставшую из бездны черного космоса!.. Богиня кошек, Исаис Черная, леди Сисси, обворожительная

Асайя Шотокалунгина — тебя, вечно неизменную, приветствую я! Я знаю тебя. Мне известен твой путь, пролегающий в вечности, начиная с того момента, когда ты явилась моему несчастному предку в обличье суккуба, и до того дня, когда ты, сидя в этой самой комнате, настойчиво просила у меня наконечник копья... Магическая суггестия, которую я не мог распознать именно потому, что ты, твоя истинная природа, оставалась для меня тайной. Мою женскую половину, ту пока что дремлющую периферию, которая зовется «королевой Елизаветой», ты разрушить не могла, ибо магическое будущее не может быть нарушено до тех пор, пока оно не стало настоящим, но реально воплощенное мужское начало ты могла бы к себе притянуть, чтобы воспрепятствовать грядущей «химической свадьбе»!.. Думаю, когда-нибудь мы неизбежно сойдемся лицом к лицу и сведем друг с другом счеты!..

Что касается Липотина, то он сам приподнял свою маску еще тогда, когда я даже и не помышлял об этом: назвал себя отпрыском «магистра царя». Хоть и завуалированно, а намекнул, что он — Маске. Хорошо, примем это пока на веру.

А мой захлебнувшийся в волнах Мирового океана друг Гертнер? И так ясно, что будет, когда я начну спрашивать зеленое зеркало, подарок Липотина, которое стоит сейчас передо мной: Теодор Гертнер усмехнется мне из изумрудной дали, сунет сигару в рот и, закинув поудобней ногу на ногу, скажет: «Ты что же, меня уж и не узнаешь, старина Джон? Меня, твоего друга Гарднера, верного лаборанта? Того, кто предупреждал тебя об опасности? И, к сожалению, напрасно! Однако теперь, когда мы друг друга признали, ты уже не пропустишь мимо ушей мои советы, не правда ли?!..

Итак, все в сборе, не хватает только Эдварда Келли, корноухого шарлатана, искусителя, медиума — того, кто сейчас, в нашем веке, тысячекратно размножился, превратившись в злокачественную раковую опухоль, которая продолжает давать ядовитые метастазы, несмотря на то что уже утратила свое «Я». Медиум! Зыбкий призрачный мост в потустороннюю бездну Исаис Черной!..

Я с нетерпением жду, когда этот разросшийся до глобальных размеров Келли окажет мне честь своим визитом в мою жизнь и предоставит неоценимую возможность сорвать с его блудливой рожи глубокомысленную маску современного кудесника и прорицателя! Впрочем, я готов ко всему, Эдвард, мне известны все твои обличья: встречу ли тебя еще сегодня в переулке в образе косноязыкого пророка из народа либо целителя-магнетизера,

явишься ли ты мне где-нибудь в высшем обществе на спиритическом сеансе под видом всеведущего призрака...

А как же Елизавета?..

Признаюсь, туг меня охватывает трепет и я не в состоянии записывать то, что проносится в моей голове...

Странная аберрация... Туман и душевное смятение застят мне глаза. И как я ни напрягаюсь, мои мысли каким-то необъяснимым образом начинают путаться, стоит мне только вспомнить заветное имя «Елизавета»...

Целиком погрузившись в размышления, частично опирающиеся на факты, частично — на домыслы, я сначала не обратил внимания на необычный акустический фон, источник которого как будто находился в прихожей, но вот он приблизился: диалог велся явно на повышенных тонах...

И тогда я узнал ожесточенно спорящие голоса: короткие и повелительные, словно рубящие сплеча, реплики княгини Шотокалунгиной и мягкие интонации никак не менее упрямых возражений моей экономки... Итак, госпожа Фромм, добросовестно исполняя мой наказ, отражала натиск непрошеной гостьи.

Я вскочил: княгиня в моей квартире! Та самая надменная дама, которая еще совсем недавно дала мне знать через Липотина, что ожидает моего ответного визита... Да нет же, что это я, княгиня Шотокалунгина! Богиня кошмарного кельтского ритуала «тайгерм», моя заклятая противница, леди Сисси кузена Джона Роджера, черная дева ущербной луны — вот кто повторяет свою атаку!

Нервы мои тревожно дрогнули, дикая ярость взметнулась огненной вспышкой: милости просим, милости просим, очаровательный суккуб, твое позорное разоблачение не за горами! Теперь я в