Анжелика в Новом Свете - Анн Голон

— Бывает и больше. К тому же они и вооружены плохо, да и, видать, сильно устали. Эти головорезы явились сюда, должно быть, сразу после боя. С нашим-то оружием тут и делать нечего.

— Мой муж собирается все уладить мирным путем.

— А почему бы не попробовать… В этой стране, пока жив, можно надеяться на все, что угодно. Правда, на сей раз дело трудное, ведь убиты их великие вожди. Но попытка не пытка.

И старик, махнув рукой сидящему поблизости от них ирокезу, что-то прокричал ему, приподняв свой красный шерстяной колпак.

— Я сказал ему, чтоб не трудился снимать с меня скальп, это уже сделано.

— И он расхохотался.

— У вас еще хватает сил шутить! — с завистью взглянув на него, воскликнула госпожа Жонас.

— Такой уж я уродился, и умирать, видно, буду с прибаутками.

Тем временем Уттаке, оба канадца и граф де Пейрак уже опустились на землю напротив ирокезских вождей. Люди де Пейрака встали позади своего хозяина. В их позах не чувствовалось никакого напряжения, на первый взгляд они держались даже несколько беспечно. Но Анжелика, следившая за ними краешком глаз, видела, что все они готовы к боевой тревоге, каждый точно знает свою роль. И все держатся начеку. Иногда кто-нибудь отправлялся в форт, потом возвращался оттуда. Должно быть, каждый шаг у них был строго рассчитан. Глядя, как четко действуют эти люди, многие из которых казались ей несимпатичными и даже ненужными в Катарунке, она поняла, как тщательно отобрал их де Пейрак для своей экспедиции в Новый Свет. Конечно, у каждого из них были свои недостатки, но все они были слепо преданны де Пейраку, готовы к любым испытаниям, а в минуту опасности становились хитрыми, как змеи.

Граф де Пейрак начал с того, что при посредстве Никола Перро напомнил ирокезским воинам о тех соглашениях, к которым они пришли со Сванисситом перед самой его смертью.

Со своего места Анжелика хорошо видела все, что происходит на переговорах, она могла следить за выражением лиц, слышала раскаты голоса Никола Перро, который неутомимо переводил ирокезам речь графа де Пейрака и потом пофранцузски повторял все, что говорили ирокезы, не пропуская ни одного слова, даже если это был сплошной поток брани и угроз.

Она увидела, как поднялся во весь рост ее муж в своем великолепном одеянии и, устремив на ирокезов огненный взгляд, заговорил. Он напомнил им, какие подарки он сделал ирокезам и как высоко оценил их Сваниссит. Потом он сказал им, что только вчера заключил договор о мире — доказательством чему служат драгоценные вампумы — с их мудрым и осторожным вождем, который в течение двадцати лет водил их по Тропе Войны. Этот договор распространялся на всех белых, состоявших на службе у графа де Пейрака, и всех его союзников, какой бы национальности они ни были: французов, англичан, испанцев или фламандцев. Особый знак должен был обеспечивать им неприкосновенность.

В свою очередь де Пейрак давал обязательство не поднимать оружия против ирокезов, даже если бы к этому его склоняли его соотечественники из Квебека или абенаки и алгонкины, с которыми он тоже подписал мирные соглашения.

Белые также обещали — на этом особенно настаивал старый вождь — не продавать водку народам Длинного Дома и не втягивать их в торговлю бобровыми шкурами, ибо это отвлекало их от землепашества и охоты на оленя.

Как родной отец, Сваниссит до последнего дыхания думал о том, как спасти свой народ от двух страшных соблазнов, грозящих ему вырождением и неминуемой гибелью от голода: он пытался уберечь их от водки и от бойкой торговли мехом.

Ирокезы, подстрекаемые расчетливыми белыми купцами к охоте на бобров, забрасывали свои привычные занятия, обработку земли и жестокими, слишком долгими зимами целыми племенами вымирали от недостатка заготовленной впрок пищи. Третьим и, может быть, самым сильным искушением для ирокезов была война. Сваниссит объяснил это де Пейраку. Обо всем подумал старый вождь, пытаясь отвести от своего народа опасность, грозившую ему уничтожением, внушая ему необходимость жить в мире, жить в мире хотя бы с одним белым — с Человеком Громом — и его племенем.

В подтверждение этих обязательств и как напоминание о них тем, кто со временем попытается о них забыть, граф де Пейрак решил ежегодно посылать в подарок каждому вождю Союза пяти племен кремневое ружье, два бочонка пороха и два бочонка свинцовых охотничьих пуль, пять сетей для рыбной ловли из фибровой английской нити, десять красных одеял из английского толстого сукна и пять плащей пунцового или голубого тонкого сукна, на выбор, не выгорающего на солнце и не линяющего от дождя, двести пятьдесят ножей, двести топоров, пять пил, пять тонн селитры — чудодейственного порошка, от которого так хорошо родится кукуруза, и, кроме того, котлы различных размеров, отлитые из лучших сортов чугуна.

И неужели теперь, когда остался всего лишь год до того, когда эти столь выгодные для ирокезского народа соглашения войдут в силу, они откажутся от них?

Тахутагет что-то крикнул, и голос Никола Перро повторил за ним:

— Это ты, белый человек, ничего не выполнив из своих обещаний, отказался от них. Твоих даров мы пока не видали, но самое страшное предательство ты уже совершил. Это ты снова начал войну с нами, едва мы успели договориться о мире.

Де Пейрак не дрогнул. Он велел Никола Перро ответить, что Тахутагет ошибается. Подарки, полученные Сванисситом в знак заключения мирного договора, все здесь, сейчас они их увидят. Но сначала он просит Уттаке, чтобы тот рассказал своим братьям о нападении на Катарунк и о том, как были убиты ирокезские вожди.

Могавк неохотно заговорил.

Перро, Мопертюи и все те белые, кто знал язык ирокезов, внимательно следили за каждым его словом. Они заставили его повторить дважды, что он видел своими глазами, как избиты были люди де Пейрака, как барон де Модрей с отрядом патсуикетов обманом проник в форт. И как белая женщина, жена Текондероги, спасла его от Пиксарета, который искал его, чтобы прикончить.

Де Пейрак, отбросив со лба волосы, показал ирокезам свою кровоточащую рану, тоже нанесенную патсуикетами. Шла изнуряющая словесная дуэль. Вернее, битва, которую де Пейрак вел при помощи своих сподвижников-канадцев, хотя всю тяжесть ее выносил только на своих плечах. Для дикарей вопрос был решен заранее: Человек Гром должен умереть, и только прогремевшие взрывы несколько охладили их боевой пыл.

Стояла невыносимая жара. Переговоры длились уже несколько часов. Время от времени кто-нибудь вставал и шел напиться или освежиться к реке. Анжелика вдруг вспомнила, что приготовила на всякий случай тартинки с кусочками сала, она раздала их детям, чтобы те еще посидели спокойно.

Все так устали, что даже не было сил волноваться. И вдруг ирокезов снова залихорадило. Анжелика уловила, как сразу же насторожились испанцы, державшие наготове свое оружие.

Нелегко было заглушить жажду битвы и мести в сердцах ирокезов. Было очевидно, что они не собираются лишать себя этого не имеющего себе равных наслаждения — отомстить сторицей за смерть своего брата, тем более что сейчас речь шла о мести за смерть их любимого и почитаемого вождя.